Полет в Эгвекинот

Полина Михайловна Разницина (2024)

Книга, написанная в жанре художественной литературы по мотивам реальных событий со значимой долей приукрашивания, лжи, клеветы и прочих радостей жизни. Все имена персонажей вымышлены, все персонажи исковерканы. Книга будет интересна для узкого круга читателей, обучавшихся с автором или учащихся на данный момент в одном Лицее.

Глава 14. Дрессировка страйкболистов, или Алеша под прицелом.

«А первый номер на подаче — Владик Коп,

Владелец страшного кирзового мяча,

Который если попадет кому-то в лоб,

То можно смерть установить и без врача».

Юрий Визбор

Неподалеку от Лицея, помимо работающих морга №10 и психбольницы №15 (все верно: в Лицее нормальных нет и быть не может), располагался заброшенный корпус лечебницы. Именно туда я наведалась первым делом, поняв, что поступила: пыталась отыскать плюсы учебы в физмат Лицее, но не нашла ничего интересного, кроме пары притягивающих глаз, граффити, чьего-то рваного паспорта и двух использованных презервативов. Больше приходить на эту скучную заброшку я не собиралась. Однако судьба распорядилась иначе.

Судьба явилась слякотным весенним днем в лице взволнованного Чиявадзе с лиловыми синяками на заднице. Во всяком случае, так их описывал счастливый обладатель.

Со слов Яши выходило, что у нас под боком завелись страйкболисты. На днях Чиявадзе с другом пробрались на территорию заброшки, влезли на второй этаж, где и решили устроить файер-шоу. Но, когда Яша уже подносил зажженную спичку к фитилю петарды, щелкнул затвор.

В следующую секунду спичка упала на пол, а невезучий Чиявадзе взвыл белугой. Та же участь постигла Яшиного друга. А в следующее мгновенье оба уже неслись напролом через мокрые кусты, прямо по серым лужам, под улюлюканье и гогот, щелчки затворов и свист пуль.

Все это Яша рассказал Алеше и Тимофею, те, в свою очередь, Яне, а Яна мне, и вот теперь мы вчетвером кумекали, когда выдвигаться в поход. Решено было: сразу, иначе страйкболисты могли куда-нибудь улизнуть. Полагаю, наше рвение навстречу пластиковым пулькам комментариев не требует. Очевидно, всему виной нехватка острых ощущений — Николай Васильевич, к слову, ваша вина — и конкуренция за звание «самого храброго» между мной, Алешей и Тимофеем.

Пробравшись через дыру в заборе, мы, видимо, от страха, поутихли. Первым шел Алеша, за ним я, за мной Яна, а замыкал процессию Тимофей. Под ногами хлюпало. Алеша жестикулировал, но, так как на знаки его решительно никто не обращал внимания, спереди то и дело доносилось сердитое: «Да пригнитесь вы, олухи, черт бы вас подрал!» — и: «Варя, я кому рукой машу — топай говорю, пока никого нет!»

Продвигались перебежками. Со стороны это может показаться комичным, но мы были настроены серьезно. Алеша на карачках переползал от дерева к дереву, выглядывал, делал очередной взмах рукой. Следом бежала я. В один из таких бесконечных переходов я едва не навернулась на скользкой грязи и посчитала нужным предупредить товарищей, но в ответ получила только сердитое: «Шшшшш!» от Алеши и Тимофея, а после того как Яна благополучно достигла укрытия, раздался шлепок, к которому прилагалось несколько комбинативно-сложных непечатных выражений, весьма громкий и не менее изобретательный ответ спереди, с искусно завуалированной «просьбой» вести себя потише, а еще через мгновение из кустов, ломая ветки, пятясь, вынырнул Тимофей. Левая брючина была по колено в грязи, рубашка порвалась.

— Кажется, я его видел!

— Страйкболиста!? — оживился Алеша

— Нет, только ствол. Точнее блик прицела ствола. Мне отсвечивало…

— Тшшшш! — завопил Алеша, — сам-то не отсвечивай, а то нас заметят, — и махнул рукой, командуя Тимофею лезть за дерево.

Пока Алеша силился незаметно переползти к полуразвалившейся бетонной плите, Тимофей стал стращать нас с Яной рассказами о злобной натуре страйкбольной братии:

— Они вообще часто на заброшках играют. Арендуют и играют. И им ну очень не нравятся проходимцы! Как увидят — сразу огонь открывают! И попасть могут куда угодно! У меня у друга вот сотрясение мозга было…

— В лоб попали? — поинтересовалась подруга, поправляя волосы.

— Нет, попали-то в ногу, но падал головой, — со знанием дела произнес Тимофей и уставился на Яну в ожидании реакции и, не дождавшись, добавил, — но тебе, ты знаешь, бояться нечего. Я же с тобой. Я тебя от пуль защищу, а если не защищу, хотя бы поймаю, — и снова выжидающе уставился.

Яна говорить «Ах!» и падать в объятия мужественного Тимофея не торопилась, отвечать ничего не собиралась, а только загадочно улыбалась, размышляя, очевидно, о том, каково жить с «сотрясенным» мозгом. Зато мне было что сказать:

— А меня тут типа не существует?

— А тебя можно в качестве щита использовать. Тем более, если уж ты «типа» на кого-то упадешь, тут сотрясение всего тела будет.

— Яночка, надеюсь, страусы в твоем вкусе, потому что еще пара слов — и я зарою голову этой длинноусой птицы в песок.

— ТШШШШ! — раздалось возмущенное шипение спереди, за которым последовал душераздирающий вопль.

— Попали! — в один голос ахнули мы с Яной, да так и застыли с открытыми ртами.

Вопль приближался, а вместе с ним приближался и хруст веток, и хлюпанье тяжелых сапог, и вот уже можно было разобрать нарастающее: «БЕГИТЕ!!!», и вот уже появился из кустов взъерошенный Алеша, и мы побежали. Теперь впереди несся Тимофей, за ним — Яна и я, а замыкал процессию неудачливый разведчик. Место, где навернулся Тимофей, наша, наученная горьким опытом, троица благополучно перемахнула, а вот Алеша повторил судьбу друга. Мы уже выбрались наружу и тяжело дышали, когда тот, весь в грязи, вылез из-за забора. На лбу у него назревала многообещающих размеров шишка.

— Что, попали?! — радостно взвизгнула Яна.

— Никуда не попали. Я упал, — мрачно ответил Алеша и отвернулся.

— Хорошо, что у тебя нечему сотрясаться, — не удержалась я, — а с рогом на лбу ты, может, даже более органично смотреться будешь.

— Сейчас договоришься…

— Погоди, Алеша, а чего мы тогда бежали? — перебила Яна.

— Я их видел. Клянусь четвертями Барса, они стреляли мне в спину, но я уворачивался и, не без потерь, ушел от пуль!

Мы уважительно уставились на, раньше нелепую, шишку:

— А много их было? — не без зависти спросил Тимофей.

— Черт знает! В темноте не разглядел.

— Так светло же…

— Стреляли из-за кустов!

— А как же…

— Я только тени видел!

— И сколько…?

— Да не до считал я! Меня в тот момент другие вопросы волновали, знаете ли! — окончательно разозлился Алеша и, смерив нас взглядом исподлобья, затих.

Больше мы ничего не спрашивали и всю дорогу до метро обсуждали, кто храбрее. Алеша орал, что он, потому как шел впереди, Тимофей на это возражал, что тяжелее всего прикрывать тыл, а я твердила, что, будучи центральным звеном, отвечала за Яну, да и бежать мне было тяжелее всего: не отстать — не ускориться! Яна не доказывала ничего и только время от времени силилась внести свою лепту:

— А я с братом тоже однажды на заброшку ходила, и там нас страйкболисты поймали, и они…

Но нам было не до историй. Мы мерились, кто из нас больше мужик!

Конец ознакомительного фрагмента.