В объятиях огня

Николай Никишин (2024)

Эпоха, когда магия уступает место технологическому прогрессу, уже наступила. Чародеи перестали быть той силой, которая когда-то внушала страх простым людям и правителям. Их влияние угасает, и в мире устанавливаются новые порядки. В это переломное время живёт молодой чародей Константин Воронцов — граф и приближённый Императора. Его жизнь течёт спокойно и размеренно, пока не происходит резкий поворот. Государь возвращается из поездки на Восток с окружением из магов и чернокнижников, а также с новыми законами, ограничивающими права чародеев и чуди. Константин не может принять эти перемены. Он начинает поиски ответов и вскоре понимает, что истинная цель нового окружения Императора — не власть, а разрушение мира, где люди и маги могли бы сосуществовать. Этого не хочет допустить не только Константин. Но каждый, кто готов прийти ему на помощь, невольно оказывается в объятиях огня.

Пролог

Лунный свет, словно серебристая вуаль, мягко ложился на крыши деревянных домов, отражаясь в стёклах окон, за которыми изредка мелькали тени. Воздух был пропитан сладковатым ароматом зрелых яблок и скошенной травы.

Издалека доносился размеренный крик кукушки, разрывающий ночную тишину, а где-то неподалёку безмятежно блеяли овцы, придавая этой мирной ночи особое очарование. На полях шуршали стебли пшеницы, покачиваясь под лёгким ветерком.

Деревня спала. В домах не горел свет: утром всем предстояло рано вставать, чтобы накормить скотину и выйти работать в поле. Но спали не все.

Одному маленькому мальчику не спалось. Осторожно, чтобы не разбудить родителей, он тихонько слез с печи. Его босые ноги коснулись холодного деревянного пола. Прокравшись к двери, он аккуратно открыл её и вышел из избы на улицу.

Какая красивая ночь! На небе сиял яркий полумесяц. Мальчик поднял голову, любуясь звёздами, и глубоко вдохнул свежий ночной воздух. Как же хорошо! Только немного холодно. Он поёжился в своей красной клетчатой косоворотке и, переминаясь с ноги на ногу, подумал, что пора бы надеть лапти.

Он вернулся в избу, нашёл свою обувь и, натянув её, вновь вышел наружу. На этот раз мальчик решительно направился гулять по тихой ночной деревне.

В свои восемь лет он уже не раз уходил из дома по ночам. Отец ловил его пару раз и, хотя ворчал, пороть единственного сына не решался. Максимум, что он мог сделать, — это временно отобрать у мальчишки книги, которые тот так любил.

Наказание страшило мальчика. Без чтения он не мог представить свою жизнь. Ему казалось, что знания открывают путь в яркий и манящий мир, где люди носят красивую одежду, обсуждают интересные вещи и наслаждаются заморской едой. Репа давно ему надоела. Хотелось чего-нибудь вкусного, например, медового пряника. Дед обещал привезти такой гостинец из города. Скорее бы он уже поехал!

Погружённый в размышления, мальчик неожиданно оказался у богатого дома купца Ефима. Здесь Ефим жил с женой Прасковьей. Детей у них не было, но жили они зажиточно. Купец славился своей добротой: из каждого приезда в Белый город он привозил сладости для местной детворы.

Мальчику особенно запомнился случай, когда месяц назад Ефим обменял у него ведро плотвы на книгу с рисунками и описанием заморских зверей. Книга оказалась невероятно интересной и поучительной.

Зимой купец собирал детей деревни, и в самые сильные морозы отвозил их на санях в школу. «Учение — важнейшее дело, — любил повторять он. — Знания делают человека сильным».

— Ефим спит, а я нет, — вдруг произнёс мальчик вслух, сам не понимая, зачем пришёл к дому купца. — Что я здесь делаю?

Вопрос остался без ответа. Над его головой ухая пролетела большая сова.

— Пойду домой. Спокойной ночи, Ефим и Прасковья, — сказал мальчик и уже собирался развернуться, когда услышал незнакомые голоса. Это были точно не купец и не его жена.

Любопытство пересилило. Мальчик решил выяснить, кто это.

Мальчик знал, где у купца можно пролезть под забором. Он быстро, стараясь не шуметь, проник на территорию дома. Голоса доносились из амбара.

Подкравшись к постройке, мальчик замер, прислушиваясь. Сквозь прогнившую щель он начал вглядываться в темноту внутри.

— Тише, Петька, — прошептал хриплый мужской голос. — Надо действовать как можно тише. Услышат хозяева — нам худо придётся.

— Да уж, знаю… Лезу я первым, ты прикрывай сзади, — ответил сиплый голос из глубины амбара. — Надо быстро управиться и убраться отсюда с добычей.

— Хорошо, давай. Осторожнее там, не наделай лишнего шума.

— Ага, постараюсь. Эх, тут так темно, что ничего не разглядеть. Ты бы хоть свечу зажёг, что ли?

— Не дурачься! Свечу зажигать нельзя, лишнее внимание привлечём.

Глаза мальчика привыкли к темноте, и он смог различить двух мужиков. Оба были крупными, бородатыми, в овечьих телогрейках. У одного из них на поясе висел старый проржавевший топор, зловеще поблёскивающий в лунном свете, пробивающемся через щели амбара.

— Что-то мне кажется, что мы здесь ничего не найдём. Одна нищета кругом, — задумчиво произнёс сиплый голос.

— Этот дом богаче остальных. Здесь живёт купец, — возразил хриплый. — Я вчера видел, как он заходил сюда с кошельком, а вышел без него. Что-то точно припрятал в амбаре. Если не найдём, всегда можно зайти в дом. С одним мужиком и бабой-то справимся!

— И то верно. Топор есть. Пригодится, если понадобится.

— Вот-вот. Пока кто хватится, нас и след простыл.

Они тихо рассмеялись.

Тем временем мальчишка, притаившийся неподалёку, решился проникнуть в амбар. Что двигало им в тот момент — страх или отчаянная смелость — неизвестно. Бежать и будить купца? Позвать соседей? Ефим собаку не держал, никто не мог предупредить его о ворах.

Он лёг на холодный земляной пол, усыпанный соломой, и, стараясь не шуметь, прополз ближе к мужикам.

В это время злоумышленники метались из угла в угол, переворачивая всё вокруг. Они были настолько увлечены поисками, что перестали следить за шумом, который сами поднимали. Развязанные мешки с зерном высыпались на пол, зерно хрустело под их грязными сапогами. Мужики злились, громко ругались, не находя спрятанных купцом денег.

— «Надо уходить, — подумал мальчишка. — Разбудить Ефима или позвать соседей».

Он начал отползать назад, как вдруг задел ногой стоящее рядом металлическое ведро. Громкий звон разорвал ночную тишину.

Теперь оставалось только бежать. Мальчик вскочил на ноги, но воры быстро поняли, откуда раздался звук. В два шага они настигли его и больно прижали к стене.

— Ты кто такой? — спросил сиплый, изо рта которого пахло гнилыми зубами и луком. — Что здесь делаешь?

Мальчишка молчал, прижавшись спиной к холодной стене.

— Будешь говорить? — сиплый пристально смотрел на него, а затем задумался. — Доставай, Вася, свечу.

Хриплый, не заставляя себя долго упрашивать, передал топор товарищу и достал из-за пазухи свечу со спичками. Щёлкнул спичкой, и вскоре слабый оранжевый огонёк осветил амбар.

Лицо хриплого выглядело пугающе: покрытое рубцами и шрамами, с грязными, чёрными от работы ногтями. Он шагнул ближе и поднёс свечу к лицу мальчишки.

— Странно, что ты не кричишь и не зовёшь на помощь, — сказал хриплый, разглядывая ребёнка. — Может, ты тоже вор? — Он усмехнулся, обнажая редкие зубы. — Знай, ты выбрал не лучшее время. Мы заставим тебя говорить, а потом и купца.

Он сделал паузу, глядя на мальчика:

— Сейчас проверим, какой у тебя звонкий голосок.

Пламя свечи медленно приближалось к лицу ребёнка. Жар становился всё сильнее, невыносимо обжигая. Красно-оранжевый язык огня был всё ближе, и казалось, что ещё мгновение — и кожа начнёт гореть.

— Надо выжечь тебе глаз. Будешь кричать долго и громко! — процедил сиплый, сплюнув на пол жёлтую, мерзкую субстанцию.

Мальчишка закрыл глаза. В ту минуту он готовился к боли, но что-то изменилось. Жар исчез.

Открыв глаза, он заметил, что пламя свечи будто замерло на месте. Когда хриплый поднёс свечу ближе, огонь начал странно колебаться, как будто сопротивляясь, а затем резко погас.

— Что за чертовщина!? — выругался хриплый. — Ладно, придётся рубить пальцы.

Мальчик не выдержал и закричал, громко и отчаянно. Он звал Ефима, надеясь, что купец услышит.

— Может, сразу руку? — ухмыльнулся сиплый, больно сжимая запястье ребёнка. Он замахнулся топором, целясь в ладонь.

И вдруг произошло нечто необъяснимое.

Мальчишку охватила непреодолимая сила. Жар, который он так боялся, неожиданно стал его частью. Он ощутил пламя свечи, будто оно слилось с его телом, с его сознанием. Он не мог объяснить, но знал — теперь они одно целое.

— Что, замолчал? — удивился хриплый.

Мальчишка вновь не ответил. Закрыв глаза, он почувствовал пламя и мысленно велел ему разгореться. Мужик не сразу заметил, как воск на свече начал стремительно плавиться от жара, а пламя стало расти, больше не завися от фитиля. Через несколько секунд телогрейка хриплого вспыхнула, будто облита маслом.

— Ай! — закричал он и быстро сорвал пылающую одежду.

Свеча упала на пол, поджигая солому. Воры забыли о мальчишке и кинулись топтать телогрейку. Но это было бесполезно — огонь с пугающей скоростью охватывал всё вокруг.

— Чертовщина! — протянул сиплый, испуганно таращась на пламя. — Надо валить отсюда!

Мальчишка застыл на месте. Небольшое пламя свечи, разгоревшееся по его воле, обернулось настоящим пожаром. Он сидел в кольце огня, не в силах пошевелиться. Закрыв глаза, мальчишка словно поверил, что пламя не тронет его.Они бросились к выходу, но было поздно: амбар уже почти полностью объяло огнём.

Внезапно крепкие руки обхватили его и подняли с земли. Жар исчез.

Он открыл глаза и увидел горящий амбар. Оттуда доносились отчаянные крики воров, но они быстро стихали — люди сгорали заживо.

— Что ты здесь делаешь, Костя? — спросил Ефим, прижимая его к себе. — Ты снова шляешься по ночам?

— Воры… пробрались, — с трудом прошептал Костя.

— Воры? — Ефим вскинул брови, прислушиваясь.

Крики из амбара почти смолкли.

— Я видел, как они прокрались в ваш амбар, — Костя задыхался, но продолжал говорить. — Хотел предупредить… не успел. Они схватили меня, а потом… я не знаю.

— Всё, хватит, успокойся, — Ефим крепче прижал мальчишку, гладя его тёмные волосы. — Ты в безопасности. Слышишь? Всё хорошо.

Ефим заглянул ему в глаза — и невольно отшатнулся. В них полыхали языки пламени, готовые вырваться наружу.