В объятиях огня

Николай Никишин (2024)

Эпоха, когда магия уступает место технологическому прогрессу, уже наступила. Чародеи перестали быть той силой, которая когда-то внушала страх простым людям и правителям. Их влияние угасает, и в мире устанавливаются новые порядки. В это переломное время живёт молодой чародей Константин Воронцов — граф и приближённый Императора. Его жизнь течёт спокойно и размеренно, пока не происходит резкий поворот. Государь возвращается из поездки на Восток с окружением из магов и чернокнижников, а также с новыми законами, ограничивающими права чародеев и чуди. Константин не может принять эти перемены. Он начинает поиски ответов и вскоре понимает, что истинная цель нового окружения Императора — не власть, а разрушение мира, где люди и маги могли бы сосуществовать. Этого не хочет допустить не только Константин. Но каждый, кто готов прийти ему на помощь, невольно оказывается в объятиях огня.

Глава 24

К ночи залпы пушек стихли. Войска Антонина временно прекратили попытки форсировать реку. Они ждали рассвета и подкреплений. Войска Кия тоже замерли: после суток боёв отдых был необходим всем. Большая часть солдат никогда прежде не участвовала в настоящих сражениях. Сегодня для них состоялось боевое крещение — они впервые увидели смерть и ужасы войны, так внезапно пришедшей на их порог.

— Надеюсь, император завтра ударит им в тыл, — произнёс Пётр, появляясь за спинами чародеев, которые сидели на берегу реки. — Вы, к слову, поосторожнее. Вдруг какой-нибудь магический гад сейчас смотрит на вас через… какую-нибудь свою магическую штуковину.

— У большинства из них мозги выжжены. Они не видят дальше своего… — Константин хмыкнул, но не стал договаривать. — Ну ты понял. И то не факт, что видят.

— Чертовщина… — пробормотал Пётр, присаживаясь на корточки. В его руках что-то блеснуло. — Это вам, господа.

Он протянул чародеям две стеклянные бутылки с пивом.

— Расслабьтесь. Сегодня можно. Своим тоже раздал по бутылочке. Больше нельзя — захмелеют. А это так, для лучшего сна.

— Спасибо, Пётр, — кивнул Константин, беря бутылку. — Иди тоже отдохни. Завтра нас ждёт большой бой. Антонин подтянет силы, будь уверен. Он положит здесь всю свою армию, лишь бы получить желаемое.

Пётр ничего не ответил. Он оставил чародеев наедине и ушёл к своим солдатам. Константин достал кинжал, открыл бутылки и протянул одну Фэн. Чародейке сначала не понравился вкус пива, но, распробовав, она начала пить маленькими глотками. Немного спокойствия и расслабления сейчас были как нельзя кстати. День выдался тяжёлым. Столько смертей…

Чародеи сидели, держа друг друга за руки, будто боясь, что их может разъединить какая-то сила. Они смотрели на звёзды, вдыхая свежий ночной воздух. Он пьянил и расслаблял гораздо сильнее, чем пиво. Фэн аккуратно положила голову на плечо Константина, закрыла глаза и тихо вздохнула.

Константин приобнял её. Им не хотелось говорить — достаточно было просто быть рядом. Порой кажется, что для счастья тебе не хватает роскошного дома, счёта с золотом в банке, всеобщего признания. Но правда ли это? Будешь ли ты счастлив, если однажды получишь всё это?

Константин знал ответ. У него уже было всё, что можно заработать трудом и лишениями: богатство, положение, уважение. Но день за днём он чувствовал себя словно в колесе, где нет радости и смысла. Его не манили толпы женщин, привлечённых его состоянием. Его не пьянили заморские вина и не насыщали самые изысканные деликатесы.

До встречи с Фэн он возвращался в свой пустой, холодный, роскошный дом, садился у окна и смотрел на заброшенный сад. Сад, который некогда был его гордостью, теперь зарастал без ухода.

И вот сейчас, в этой тишине, среди звёздного неба и свежего воздуха, ему вдруг стало ясно: иногда для счастья достаточно просто тишины.

— Сейчас так хорошо, — Константин посмотрел на умиротворённое лицо Фэн.

— О чём ты? — шёпотом спросила она, не открывая глаз.

— Просто… мне хорошо, — Константин крепче прижал её к себе. Внутри него разливалось тепло, словно согревающее чародейку. — Впервые в жизни я чувствую себя по-настоящему счастливым. Да, в разваливающейся стране, убив столько людей… Но я счастлив. Счастлив быть с тобой. Одной.

— Пока я не встретила тебя, моя жизнь казалась… неполноценной. Сказать, что она была плохой, — значит гневить богов, но я никогда не могла честно признаться себе: «Я счастлива». — Фэн ощущала исходящее от Константина тепло и не хотела его отпускать. — Мне всегда казалось, что не хватает какого-то кусочка мозаики, чтобы заполнить пустоту… пустоту в сердце.

Фэн говорила о себе, но в её словах Константин видел самого себя. Она точно описала ту самую пустоту, которая мучила его столько лет. Теперь они стали друг для друга этим недостающим фрагментом. Пусть даже в такое тяжёлое время, но когда, если не сейчас, находить своего человека? Любовь, как и дружба, познаётся в беде. Сильные люди остаются вместе, а их чувства становятся крепче. Тогда как слабые пары, не способные преодолеть трудности, распадаются.

— Я не знаю, что будет завтра, но мне хочется рассказать тебе… — голос Фэн дрогнул. Она вдруг поняла, что будущее слишком неопределённо, чтобы откладывать важные разговоры.

— Я готов слушать, — Константин допил пиво и поставил бутылку на песчаную поверхность. Она сразу упала и покатилась в воду.

— Я о Навь… о том, что там увидела. Ты говорил не слушать голоса. Я пыталась, честно пыталась. Возможно, у меня получилось, раз я могу говорить об этом с тобой. — Фэн задумалась, подбирая слова. — Просто расскажу, что видела.

Она тепло улыбнулась и начала рассказывать о встрече со странным мертвецом, называвшим её своей дочерью. Фэн описывала всё так, словно снова оказалась в загробном мире: скелет в одеянии императора Поднебесной, зовущий её к себе. До этой встречи она не хотела знать своего прошлого, но теперь вдруг захотела понять своё истинное происхождение.

— Если только мертвецы не пытались меня запутать, заставить остаться в их мире… — с надеждой сказала она, заглядывая в глаза Константину.

— Я так не думаю, — задумчиво ответил он. — Мертвецы не рассказывают сказки. Лгут живые, а мёртвым это ни к чему.

— Ты думаешь… этот мертвец мой отец? Император Лунь Хао Тянь? — её голос дрогнул. — Если подумать, всё сходится. Он умер двадцать лет назад, в возрасте тридцати двух лет, не оставив наследников. Двадцать лет назад меня нашёл Алтай. По срокам всё совпадает… Меня нашли в марте, а он умер в мае.

— Это тайна, ради которой стоит отправиться в путешествие, — в глазах Константина загорелся огонь. — Отличный повод начать новую жизнь. Вместе. Как тебе идея?

— Лучше не бывает, — Фэн поцеловала его. — Я обещала себе, что не хочу знать тайну своего происхождения. Но, как ты сказал, к чёрту все обещания.

— К чёрту! — Константин с улыбкой поцеловал её в ответ.

Их губы жадно слились в поцелуе, пока прилетевший Златокрыл не сел рядом.

— Ты мне так и не рассказал ни о войне, ни о нём, — сказала Фэн, отрываясь от поцелуя и переводя взгляд на птицу. Златокрыл виновато опустил крылья, словно стыдясь своего появления.

— Если уж ночь откровений, расскажу и это, — вздохнул Константин. — История длинная. Ты действительно хочешь всё узнать обо мне?

— Очень, — ответила она, смутившись и опуская взгляд. — Ты же понял, меня манят тайны.

— Тайн нет никаких. Есть только кровь, пот и страдания, тяготеющие душу.

— Может, пора облегчить душу? — мягко предложила Фэн.

Константин кивнул. Он встал, убрал руки за спину и посмотрел на правый берег, где в ночной тьме мерцали огни лагерных костров армии Антонина. Она права. Душу давно пора облегчить. Вдруг другого шанса не будет.

Он обернулся к Фэн и начал рассказывать свою историю