Игры чародеев

Дмитрий Андреевич Лазарев, 2020

Волшебники уже давно проникли во многие сферы жизни современного мира. Чародеев тайно нанимают влиятельные политики, за их помощью обращаются военные, а персонал крупных бизнес-корпораций регулярно пополняют выпускники магических школ. Герой книги – юный волшебник-самоучка, едва не погибший от руки своей возлюбленной. Почему юношу хотели убить? Какую тайну скрывала его подруга? И как эта тайна связана с румынским правителем Владом Дракулой и загадочным Манускриптом Войнича? Цепочка поисков протянется от Босфорского пролива до реки Миссисипи, сквозь небоскребы мегаполисов, горные деревни, стены древних замков и величественных храмов. И каждый новый ответ будет все сильнее втягивать волшебника в борьбу со старинным и могущественным орденом чародеев.

Июнь оказался на удивление жарким. Мало того, что раскаленный воздух было тяжело вдыхать, так ещё, как назло, за чертой города неожиданно начали тлеть торфяные залежи. Вездесущий дым горелого торфа, подобно ядовитому туману, обволок всё вокруг — улицы, здания, площади и парки.

Люди в городе изнывали от пекла и смога, и всячески старались избегать их — прятались в кондиционируемых офисах, автомобилях и торговых центрах, в крайнем случае — старались хотя бы лишний раз не вылезать из-под тени деревьев.

А мне такая погода была только в удовольствие. Наверное, сказывались далекие южные корни в родословной — чем ярче палило солнце, чем жарче было на улице, тем уютнее я себя чувствовал.

— Держи, — Алиса улыбнулась и протянула мне банку пива.

Мы сидели на лавочке около здания Большого театра в самом центре города: вокруг сновали толпы зевак, туристов и разномастных клерков, ненадолго выползших из своих тесных ракушек-опенспейсов. Рядом приятно шуршал украшенный позолоченными статуями парадный фонтан, шум которого перекрывал даже гомон автомобилей, непрерывным потоком мчавшихся по проходящей рядом проезжей части.

Щелкнув алюминиевым язычком, я открыл банку и с удовольствием сделал большой глоток холодного янтарного напитка, одновременно поймав на себе неодобрительные взгляды двух дежуривших неподалеку полицейских. Их можно было понять: закон строго запрещал пить алкоголь в общественных местах, и уж тем более — в туристическом сердце города. За подобную дерзость любому нарушителю уже давно бы выписали штраф и сопроводили в отделение полиции для проведения воспитательных работ.

Но только не нас с Алисой.

Стражи порядка с недоверчивыми лицами поглядывали в нашу сторону. Чутье подсказывало им, что рядом творилось нечто неладное и незаконное — но осознать, что именно, они были не в состоянии.

Спасибо за это стоило сказать моей подруге: она заботливо наложила какое-то только ей ведомое маскирующее заклинание, скрывавшее наши банки с пивом от посторонних глаз.

Конечно, если бы полицейские внимательно присмотрелись к нам, сконцентрировав всё свое недоверие, то подвох удалось бы распознать — не настолько прочной была эта магия. Вот только кому в здравом уме придет в голову фанатично разглядывать парня и девушку, сидящих летним днем у фонтана в центре города?

Алиса редко рассказывала о заклинаниях, которыми владела. Как и большинство практикующих магов, она предпочитала хранить свои умения в тайне — и от посторонних, и даже от близких людей. Конечно, иногда мы с Алисой обращались друг к другу за помощью — когда дело касалось особо сложных и хитрых заклинаний и ритуалов, требовавших уймы сил, времени и терпения. И всё же гораздо чаще каждый из нас изучал и практиковал волшебство самостоятельно.

— Смотри, — Алиса вытянула перед собой банку. — Совсем простенькое заклинание.

Странно, но сегодня она вдруг решила слегка пренебречь собственными принципами. То ли сыграло роль хорошее летнее настроение, то ли пиво слишком сильно ударило ей в голову. Пальцем свободной руки Алиса дважды очертила треугольник по алюминиевой стенке банки.

— Et fiet in oculis aliena, — тихим ровным голосом проговорила она.

«И чуждым станет оно для глаз», — мысленно перевел я латинскую фразу.

На самом деле, совершенно без разницы, на каком языке читать формулу заклинания — она одинаково сработает хоть на латыни, хоть на английском или испанском, хоть на древних языках Эфиопии. Но Алиса всегда предпочитал использовать именно латынь. Думаю, таким нехитрым способом она создавала духовную связь с великими волшебниками прошлого, которые так же пользовались для заклинаний исключительно этим мертвым языком.

Но лично я таким мелочам значения не придавал. Для меня было куда важнее правильно сконцентрироваться не на формуле, а на самом волшебстве — ведь без должной концентрации даже элементарное заклинание гарантированно обречено на провал.

— Ничего сложного, — подытожила Алиса результаты наложенных чар. — Главное — сосредоточься на объекте и представь вместо него нечто другое, схожее по размерам. И тогда остальные будут видеть не то, что ты реально держишь в руках — а то, что представил. Ну и минут десять придется подождать, пока заклинание заработает.

— А что сейчас видят окружающие вместо пивных банок у нас в руках? — спросил я, мысленно повторяя проделанные подругой движения.

— Бутылки с минералкой. Как по мне — это вполне логичная маскировка.

— И долго продержится такая ширма?

— Смотря сколько сил вкачаешь. Если сильно не напрягаться — простоит около получаса.

— То есть более чем достаточно, чтобы успеть всё выпить, — добавил я.

Алиса улыбнулась и сделала глоток из банки.

— Спасибо, — поблагодарил я подругу. — И с чего это ты вдруг делаешь мне такие подарки?

— Это не подарок, а жест доброй воли. Вот ты скоро пойдешь на практику в «Пятый периметр», наберешься там всяких интересных знаний. Глядишь — и со мной потом поделишься.

— То есть, у тебя исключительно корыстный интерес?

— Естественно!

Алиса хихикнула, наклонилась и крепко поцеловала меня.

С завтрашнего дня начиналась моя стажировка в «Пятом периметре». Эта компания со странным названием не могла похвастаться рекламой на телеканалах и в глянцевых журналах. О её существовании знали немногие, да и то — в основном лишь по слухам и сплетням. Но получить приглашение на стажировку туда — всё равно что обнаружить за окном сову с письмом из Хогвартса.

«Периметр», как обычно называли эту организацию в нашем сообществе, был крупнейшим игроком на рынке магических услуг. Поговаривали, что именно они обеспечивали охрану главных объектов инфраструктуры по всей стране — настраивали магическую защиту аэропортов, военных баз и атомных станций, сопровождали переговоры и крупные сделки в оборонной промышленности. На работу туда брали самых сильных и талантливых колдунов из элитных волшебных школ.

И тот факт, что маг-самоучка, вроде меня, удостоился приглашения в «Периметр» — пусть даже лишь на стажировку — уже казался чем-то невообразимым.

— Говорят, у них гигантская библиотека заклинаний, — задумчиво сказала Алиса. — А ещё огромное количество поисковых команд, которые работают во всех музеях и архивах мира — изучают артефакты и манускрипты.

— Много баек ходит, — согласился я. — Кто-то говорил, что у «Периметра» есть даже свои тренировочные лагеря боевых волшебников, которые живут в старинных замках и крепостях.

— Ага. А в подвале штаб-квартиры живет огромный чешуйчатый дракон, охраняющий их секреты, — серьезно сказала Алиса.

— И кракен сторожит канализацию — чтоб через сточные трубы никто не проник, — таким же тоном добавил я.

Мы переглянулись и тихо засмеялись над сказанными глупостями.

Солнце, лето, отличная погода и хорошее настроение, молодость и любовь: в тот день мы были счастливы. Весь мир лежал перед нами, а дальнейшая жизнь казалась радужной и безоблачной. И всё в ней просто обязано было сложиться как нельзя лучше. Ведь разве могло получиться иначе?

Тогда мы ещё не знали, что это был один из последних дней нашей нормальной жизни.

На следующее утро, ровно к девяти часам, я приехал в центр города — именно там находился офис «Периметра». В вестибюле метро меня встретил невысокий щуплый парень, по виду напоминавший типичного столичного хипстера. Во всяком случае, его короткие темные волосы, аккуратно подстриженная бородка, очки в прадедушкиной оправе с прозрачными стеклами вместо линз, майка с глупым принтом и потертые джинсы вызывали у меня в голове лишь такую ассоциацию. Хипстер, не стесняясь, курил вейп прямо на станции, что было строго запрещено правилами метрополитена — но никакой реакции на это нарушение со стороны находившейся рядом охраны не последовало: они продолжали что-то беззаботно обсуждать, не обращая на хипстера-нарушителя ни малейшего внимания.

Похоже, без использования легкой магии дело здесь явно не обошлось.

Хипстер жестом дал понять, чтобы я следовал за ним. Мы вышли из метро и, недолго петляя по извилистым переулкам центра города, дошли до небольшого двухэтажного дома-особняка. Не смотря на свой явно почтенный возраст, здание выглядело чистым и ухоженным — было заметно, что по нему совсем недавно прошлись свежей краской, попутно зашпатлевав трещины в штукатурке и обновив симпатичные рельефные узоры, обхватывающие стены.

На массивной входной двери не было ни табличек, ни указателей, ни даже щеколды для ключей. И только справа от входа мигал красным огоньком небольшой прямоугольный считыватель магнитных карт. Сопровождавший меня парень стукнул по нему белой картой-пропуском, дверной замок тихо щелкнул, и мы прошли в открывшуюся дверь.

Внутри здание оказалось гораздо просторнее, чем казалось снаружи. Перед нами открылся большой современный холл бизнес-центра, украшенный длинными рядами декоративных цветов и тихо бурлящим искусственным водопадом. Строго одетый охранник, сидевший за столом в самом центре зала, смерил нас недоверчивым взглядом.

— Нового практиканта привел, — кивнув в мою сторону, сказал хипстер.

Охранник молча кивнул в ответ.

Мы обогнули череду зеленых зарослей и прошли по небольшому коридору, в конце которого оказалась лифтовая площадка. Зайдя вслед за хипстером в кабину лифта, я тихо присвистнул от удивления — судя по количеству кнопок, в здании насчитывалось целых тридцать этажей!

— У вас офис под землю что ли уходит? — растерянно спросил я, вспоминая, как снаружи выглядел этот двухэтажный особнячок.

Парень ничего не сказал — только приложил свою магнитную карту к считывателю. Двери лифта на несколько секунд закрылись.

Уже по дороге сюда я догадывался, что «Периметр» поразит мое воображение. Я ожидал наткнуться на подземные ходы, тайные офисы, залы для всевозможных ритуалов, и прочие атрибуты магического ремесла. Но то, что я увидел, потрясло меня гораздо сильнее первоначальных ожиданий.

Выйдя из лифта, я уставился в длинные панорамные окна, опоясывавшие весь этаж. За ними, как на ладони, с высоты птичьего полета простирался город. Нет, здание не уходило под землю, наоборот — оно возвышалось над землей на несколько сотен метров!

Офис «Периметра» оказался гигантским небоскребом, стоявшим в самом центре мегаполиса и скрытым от посторонних глаз с помощью невообразимой для моего понимания магии.

— Ни хрена себе вы устроились, — раскрыв глаза от удивления, выдавил я.

Хипстер ухмыльнулся и жестом приказал следовать за ним. Он, явно, уже не раз видел подобную реакцию у посетителей.

Мы прошли по длинным коридорам офиса, после чего свернули в одну из комнат. Краем глаза я успел ухватить вывеску с надписью «Приемная» рядом с дверью. Просторный кабинет, в котором мы очутились, был элегантно обставлен резной мебелью и украшен ретро-фотографиями знаменитых мировых достопримечательностей. В углу, рядом с черным кожаным диваном, стоял небольшой журнальный столик. Обычно на таких столиках держат газеты и всевозможные глянцевые издания — чтобы посетители, при необходимости, могли немного скоротать время за легким чтивом. Но здесь на стеклянной поверхности вместо газет и журналов были аккуратно разложены несколько известных книг по магии и оккультизму.

«Вот уж точно увеселительное чтиво», — подумал я.

За огромным матовым столом, стоящим вдоль стены, сидела симпатичная голубоглазая секретарша и что-то старательно изучала на экране компьютера. Заметив нас, она тут же оторвалась от монитора.

— Привел практиканта к Анастасии Петровне, — хипстер в очередной раз кивнул на меня.

Девушка глянула на часы, после чего взяла трубку телефона.

— К вам практикант на собеседование, — сказала она в микрофон.

— Пусть заходит, — донеслось из динамика.

Секретарша повесила трубку и указала на деревянную, лакированную дверь за своей спиной.

— Проходите, — сказала она.

Я зашел внутрь и очутился в просторном кабинете, стены которого были выкрашены в белый цвет. По сравнению с приемной эта комната выглядела практически пустой: в ней не было ни шкафов, ни полок, ни дивана — лишь стеклянный стол с небольшой приставкой для совещаний и четыре стула.

За столом, сосредоточенно и быстро печатая на ноутбуке, сидела молодая темноволосая женщина лет тридцати. Она была одета в деловой брючный костюм, волосы — собраны в пучок, а косметика аккуратно подчеркивала острые, чересчур худощавые черты лица, которые словно кричали о её сильном и волевом характере. Как только я переступил порог кабинета, Анастасия Петровна резко захлопнула крышку ноутбука — словно опасалась, что я ненароком могу заглянуть в экран — и подняв глаза, вцепилась в меня взглядом.

— Присаживайтесь, — она не сочла нужным произносить приветствия.

Я послушно сел напротив нее.

— Как вы уже, надеюсь, поняли, меня зовут Анастасия Петровна, я начальник департамента по работе с персоналом компании «Пятый периметр».

Она деловито протянула мне руку для рукопожатия. Ее ладонь оказалась холодной, как лед.

— Итак, вы были приглашены к нам на практику, — продолжила она. — Полагаю, вы имеете представление о том, чем занимается наша компания.

— В общих чертах, — мой голос предательски дрогнул.

— Мы работаем с крупными клиентами — бизнес-холдингами, правительственными структурами. Обеспечиваем им всестороннюю поддержку. В основном к нам обращаются по вопросам безопасности, но спектр наших услуг гораздо шире. В детали углубляться не будем — все подробности вы узнаете в процессе обучения. А пока, если не возражаете, я задам несколько вопросов. Для начала мы немного поговорим о вашей биографии.

Я неуверенно пожал плечами. Впрочем, моего согласия на самом деле никто и не ждал.

Анастасия Петровна взяла со стола твердую глянцево-черную папку и аккуратно раскрыла её.

— Так. Фамилия, имя, дата, место рождения… — она заёрзала глазами по лежащим внутри документам, проговаривая вслух некоторые их фрагменты. — Отец — отставной военный, мать — библиотекарь. Школа в Волгограде, потом переезд сюда. Далее — гимназия, а затем два года армии. Именно там вы и начали практиковать магию, верно?

Женщина подняла на меня свой тяжелый взгляд.

— Да, — кивнул я, выслушав основные вехи собственной жизни. Как оказалось, «Периметр» был неплохо осведомлен о моей биографии.

— Как бы вы объяснили, что такое магия?

Я удивленно посмотрел на интервьюера.

— Ну же, — не особо бодро подтолкнула она, — это ведь несложный вопрос. Мы задаем его каждому практиканту. Попробуйте доступным языком объяснить, что такое настоящая магия.

Прозвучавшая задачка ненадолго поставила меня в тупик.

На самом деле, в магии не было ничего особенного. Все люди, живущие на земле, так или иначе, владеют ей. Одни — вроде меня — пользуются волшебством осознанно. Другие же — применяют его случайно, сами того не осознавая.

Любая молитва, любое проклятие или благословение — самые типичные примеры волшебства. Никто не задумывается, что, вознося хвалу своему богу или с силой пожелав кому-нибудь несчастья, они на самом деле пускают в ход невидимые чары. Люди привыкли считать, что волшебство должно выглядеть как-то по-особому — как в книжках писателей-сказочников и фильмах режиссеров-фантастов. Что маг должен швыряться огненными шарами, летать на метле, опираться на посох, колдовать палкой и жить в высоком скалистом замке.

Но реальность была куда проще и прозаичнее.

— В любом человеке, предмете, растении — и даже в воздухе непрерывно пульсирует множество невидимых волн, — я аккуратно и медленно начал отвечать на каверзный вопрос. — Эти волны, которые называют стихиями, переплетаются в единый замысловатый узор — и вместе образуют поток энергии, питающий изнутри всё живое и неживое.

Единая энергия напоминает толстый корабельный канат, состоящий из множества волокон-стихий: пока все они сплетены воедино, канат держится прочно и крепко. Но стоит одному из волокон вдруг ослабнуть — и весь канат тут же потеряет свою упругость.

Настоящая магия — это умение воздействовать на стихии и с их помощью изменять поток энергии: перенаправлять его в нужное русло, усиливать или же, напротив, ослаблять силу его течения.

— Сравнение с канатом — это хорошо. Но почему тогда одни маги оказываются сильнее, а другие — слабее? — спросила Анастасия Петровна.

— Часто у магов бывает предрасположенность к управлению той или иной стихией. Это как своеобразная генетическая особенность: одни легко подчиняют и используют мощь ветра или воды, другие — силу огня, земли или какого-то другого элемента.

Именно стихии определяют, какие заклинания будут даваться чародею легко, а какие — вызывать трудности. Какая магия будет сотворяться им быстро, а какая — требовать уйму времени. Вот почему одно и то же волшебство в руках двух, пусть даже одинаково опытных магов, может работать совершенно по-разному.

— Сколько всего существует стихий?

— Очень много. Около полутысячи.

— Семьсот девяносто шесть, — она назвала точную цифру. — И к скольким стихиям волшебники обычно имеют предрасположенность? — женщина продолжала проверку.

— Большинство магов хорошо владеет одной, максимум двумя стихиями. И лишь единицам подвластно три, четыре и более стихий. Таких волшебников называют перманентами.

Говорят, люди с подобными способностями рождаются раз в десятки лет — во время редкого планетарного парада. С помощью своих врожденных талантов перманенты могут создавать заклинания гораздо быстрее остальных — и дольше держать их в рабочем состоянии.

— Вы перманент? — Анастасия Петровна вдруг вцепилась в меня пристальным строгим взглядом.

На мгновение я растерялся от такого вопроса.

— Нет, я обычный маг с одной стихией, — улыбнулся я.

— И какая у вас стихия?

— Эфир, — ответил я.

— Будь вы перманентов, в любом случае не признались бы, — сухо бросила она. — Ну что же, вижу с азами теории магии вы немного знакомы. Тогда вернемся к вашему личному делу.

После армии вы поступили на философский факультет Государственного университета. Вступительные экзамены сдали на «Отлично». Почему именно философия?

Она снова перевела взгляд на меня.

— Для поступления в школу магии было уже поздновато. И я подумал, что философия может оказаться наиболее близкой к волшебству наукой, — ответил я. — Недаром великие философы часто оказывались неплохими волшебниками.

— Ещё неплохие чародеи получаются из историков, — вставила ремарку Анастасия Петровна. — Кстати, хорошо, что на вступительных экзаменах вы не использовали магию и сдали всё честно и без хитростей.

Установилась короткая пауза.

— Откуда вы знаете, что не использовал?

Строгая женщина оставила мой вопрос без ответа.

Осведомленность «Периметра» не переставала поражать воображение. Во время тех экзаменов я действительно не прибегал к помощи заклинаний — все испытания прошёл сам, без жульничества и уловок. Правда, дело было не в моей честности или принципиальности — просто в то время я был совсем ещё начинающим магом и просто испугался того, что не смогу скрыть от посторонних глаз шпаргалки с ответами или отвести от себя внимание наблюдателей на экзамене. Слишком большим казался шанс неудачи — и потому я решил не идти на такой риск.

— На втором курсе вы попали в аварию, — глава кадровой службы вернулась к записям в папке. — Больница. Реанимация. Вижу, несладко вам пришлось.

С неприятным ощущением я вспомнил тот эпизод своей жизни.

Был осенний вечер, как раз начало темнеть, моросил мелкий неприятный дождь. После восьми часов в библиотеке я возвращался на мотоцикле домой. Машин на дорогах было мало, маршрут я знал хорошо — а потому ехал быстро и уверенно. Вернее сказать — самоуверенно. Вынырнув из длинного сухого тоннеля на скользкую от капель дождя дорогу, я на секунду потерял управление — и этого оказалось достаточно, чтобы мотоцикл повело в сторону.

Затем последовало падение, удары об асфальт, переломы, разодранная кожа, потеря сознания.

Смерть тогда явно ходила рядом, поматывая кривой, ржавой косой. Но так меня и не дождалась.

Врачи констатировали у меня сильную кровопотерю. Оно и неудивительно — после моих-то травм. Чтобы выжить, требовалось частое переливание крови.

Тогда-то на помощь и пришла Алиса.

Она только-только перевелась к нам в университет из другого города. До этого мы не были особо дружны: знали друг друга в лицо, здоровались, случайно сталкиваясь где-нибудь в коридорах — но не более того.

Пока я нарабатывал пролежни в реанимации, Алиса взяла на себя организацию донорского процесса и привлекла кучу людей пожертвовать для меня кровь. Говорила, что просто не смогла остаться в стороне. Так или иначе, но без её альтруистических усилий я, вероятно, помер бы прямо на больничной койке, не приходя в сознание.

К счастью, этого так и не произошло.

Естественно, после выздоровления мы с Алисой сдружились. В один из дней случайно выяснилось, что она, как и я, практикует магию. А где-то через год после той аварии мы начали встречаться.

Голос Анастасии Петровны вырвал меня из тягучих воспоминаний.

— Кто обучал вас волшебству?

— Особо — никто. В основном, я самоучка.

— Когда готовы приступить к работе?

— В любое время.

— Готовы начать сегодня?

Я утвердительно кивнул.

— Отлично.

Она закрыла папку с моим личным делом и небрежно откинула её на стол.

— Условия стажировки и правила компании были оговорены в пригласительном письме. Все остальные нюансы обсудите с вашим куратором. Если ко мне есть вопросы, можете их задать.

Вопросы у меня действительно были.

— Как вы смогли спрятать небоскреб в центре города? — я жестом указал на высотную панораму за окном.

Анастасия Петровна впервые улыбнулась.

— Вынужденная мера, — пояснила она. — Администрация наотрез отказала нам в разрешении на строительство здания в этом месте. Сказали, что оно не впишется в архитектурный ансамбль города. Пришлось построить его неофициально и сделать невидимым для окружающих.

— Выбрали бы другое место? — предположил я.

— Мы были заинтересованы в строительстве именно здесь, — строго ответила Анастасия Петровна.

Я мысленно прикинул, сколько магов должно было потрудиться, чтобы спрятать гигантскую стройку и всё это здание от посторонних глаз, но предпочел умолчать о своих умозаключениях.

— Не боитесь, что в небоскреб может случайно врезаться пролетающий мимо вертолет?

— Насчет этого не переживайте. Наша компания маскировала Москву от немецких налетов во время войны — так что со случайными вертолетами уж точно справимся. Еще вопросы?

Она явно намекнула сменить тему.

— Как вы нашли меня? И почему пригласили на стажировку?

— Не стоило приглашать? — съехидничала она.

Я замялся с ответом.

— У нас очень хорошие вербовщики, — Анастасия Петровна снова взяла инициативу разговора в свои руки. — Конкретно вас нашли по книгам.

— Как это? — удивился я.

— Не буду вдаваться в детали. Скажу лишь вкратце — вы покупаете очень много литературы по оккультизму и эзотерике. А мы всегда обращаем внимание на людей с такими необычными библиографическими увлечениями.

Это было правдой: я действительно не пропускал ни одной книги, хоть как-то затрагивающей тему волшебства.

— Затем мы изучили ваши навыки, потенциал и сочли их достаточными.

— Достаточными для чего?

Она пристально посмотрела мне в глаза.

— Достаточными для того, чтобы пригласить вас на стажировку.

Большинство наших сотрудников — выпускники закрытых магических школ. Как правило, лишь там удается найти чародеев с хорошей подготовкой и умением работать в нужном направлении. Уличные волшебники и прочие самоучки чаще всего оказываются не более чем заурядными фокусниками, знания которых ограничиваются книгами Папюса и парой-тройкой элементарных трюков. Но иногда и на улицах встречаются самородки — вроде вас. Вы умеете самостоятельно находить заклинания, изучаете и практикуете их. Это очень сложное ремесло, для которого требуется терпение и хладнокровие. Если не секрет, сколько заклинаний есть у вас в запасе?

По меркам морали магического сообщества такой вопрос было неприлично задавать — всё, что связано с волшебством, для любого мага являлось очень личным и интимным. Но я и не подумал уходить от ответа.

— Тридцать девять заклинаний и три ритуала.

— Сколько из них вы нашли самостоятельно?

В моей памяти вихрем пронеслись воспоминания о месяцах, проведенных в библиотеках и архивах, когда я с остервенением читал длинные бестолковые трактаты в поисках намеков на магические эксперименты. Десятки тетрадей были исписаны подчас бессмысленными словосочетаниями, которые потом я старался облечь в форму магических выражений. Тянулись ночи изматывающих практик в попытках сотворить заклинания.

Тогда я сравнивал себя со старателем, ищущим крупицы золота на реках Клондайка и терпеливо перемывающим через сито мутный песок. Как и у искателей золота, на тысячу неудач у меня приходилась одна победа — но этого было более чем достаточно, чтобы продолжать поиски.

После знакомства с Алисой дело пошло быстрее. Иногда мы объединяли наши силы: вместе изучали книги, молитвы из разных верований, народные предания — и делились друг с другом успехами и неудачами.

Говорят, в магических школах лежали целые учебники с подборками заклинаний, ритуальных инструкций и рецептов по созданию волшебных артефактов. Запросто могло оказаться, что все эти годы я занимался изобретением велосипеда — и те крохи знаний о магии, что мне с большим трудом удавалось выискивать, были уже подробно описаны в каких-нибудь «Методических пособиях для практикующих чародеев», используемых для обучения там. Но проверить это подозрение я, наверное, уже не смогу: школы магии — очень закрытые сообщества для избранных, надежно оберегающие свои тайны. И едва ли мне доведется когда-нибудь побывать хотя бы в одной из них.

— Половину заклинаний я нашел самостоятельно. Ещё около десяти — работая в тандеме. Остальным меня обучили.

На мгновение я замолчал.

— И где-то пять-шесть я встретил в интернете.

Анастасия Петровна тихонько хмыкнула. Конечно же, она понимала, что в интернете можно найти лишь самые простые и бестолковые заклинания, которые, в лучшем случае, помогут начинающим иллюзионистам и карточным шулерам. По-настоящему важное и стоящее волшебство — драгоценный ресурс. И ни один маг не станет просто так им разбрасываться.

— Магию я изучаю не в одиночку, — зачем-то сказал я.

— Да-да, я в курсе про вашу девушку. Она хороший волшебник. Очень опытный.

Анастасия Петровна поднялась с места и подошла к окну. Открыв небольшую форточку, она достала из кармана пачку сигарет и неторопливо закурила.

— Тогда почему вы не позвали на стажировку и её тоже?

— На то есть причины, — сухо ответила она.

Установилась недолгая пауза.

Сделав несколько затяжек, моя собеседница выкинула зажженную сигарету в окно, после чего подошла к своему столу и, вынув из ящика какую-то бумагу, протянула её в мои руки.

— Осталось уладить одну формальность. Это стандартное соглашение о конфиденциальности. Гарантия того, что вы не будете распространяться посторонним о том, что узнаете здесь. Думаю, его смысл предельно понятен и не требует пояснений.

Я посмотрел на бумагу. Текст предложенного соглашения оказался предельно лаконичным: «Гарантирую, что буду хранить в тайне от посторонних все, что узнаю в компании «Пятый периметр».

Рядом с местом для подписи был нарисован незнакомый мне знак — символ треугольника, который обрамляла восточная вязь. Размашисто подписав документ, я передал его обратно Анастасии Петровне. Она сложила соглашение несколько раз пополам и, достав из кармана ту же самую зажигалку, от которой только что прикуривала, подожгла бумагу.

— А вы тут бережно относитесь к документам, — глядя на языки пламени, съязвил я.

Догоравшие куски соглашения упали в стоявшую на столе пепельницу.

— Надеюсь, вы не станете нарушать условия этого соглашения, — ровным голосом сказала она. — Иначе последствия могут быть для вас весьма неприятными.

Я посчитал излишним спрашивать, что именно подразумевалось под словом «неприятными».

— Теперь все юридические тонкости пройдены, и вы можете перейти к работе.

Анастасия Петровна нажала кнопку на телефоне и попросила секретаршу пригласить кого-то в кабинет. Через секунду в дверь вошла невысокая полная женщина лет сорока с круглым, румяным лицом, и длинными кудрявыми волосами.

— Знакомьтесь, — Анастасия Петровна посмотрела на вошедшую в кабинет женщину, — это Людмила, руководитель аналитической группы. Она будет отвечать за вашу стажировку.

Людмила широко улыбнулась и деловито пожала мне руку.

Этап собеседования был окончен. Мы с новой знакомой покинули кабинет и направились в сторону лифта.

Людмила оказалась словоохотливой и доброжелательной женщиной. С первых же минут она принялась общаться со мной так, словно мы были знакомы, минимум, лет сто.

— Давай я вкратце расскажу, что тут где, — она говорила быстро и с хорошей дикцией. — В этом здании сидит несколько департаментов: аналитики, финансисты и блок госорганов.

Мы зашли в лифт. Людмила надавила на кнопку четвертого этажа.

— Наша группа, как ты, наверное, уже догадался из названия, занимается поиском и анализом информации. Мы работаем в архивах, библиотеках, музеях, в общем — везде, где есть шанс найти новые заклинания и ритуалы. Все добытые сведения мы внимательно изучаем, а затем — передаем в лабораторию.

Лифт остановился на 6 этаже — и внутрь вошел молодой человек в военной форме. Судя по нашивкам на погонах, он носил звание лейтенанта. Офицер смерил нас недовольным взглядом, но не проронил ни слова. Людмила тут же замолчала.

— Вояки, — недовольно выдохнула она, когда мы вышли и двери лифта за нами закрылись. — Все время надутые как гуси.

— У вас работают военные? — удивился я.

— Не совсем так. Это мы работаем у военных. Министерство обороны периодически нанимает наших сотрудников на долгосрочные контракты. Деталей не знаю, сам понимаешь — военная тайна и всё такое.

Мы вошли в просторный оупен-спейс, внутри которого находилось человек двадцать. Атмосфера там ничуть не отличалась от большинства других офисных пространств: одни работники, напряженно уставившись в экран, что-то печатали, другие разговаривали по телефону, третьи — беседовали друг с другом на пространные темы, сжимая в руках чашки с кофе.

Я огляделся по сторонам, а затем перевел взгляд на Людмилу.

— Ну что, вот здесь ты и будешь стажироваться, — улыбнулась она. — Добро пожаловать в «Периметр».

Последующая неделя была полностью наполнена рабочей суетой. Я приезжал в невидимый для посторонних глаз офис к девяти утра и редко когда уходил раньше полуночи: поручения сыпались одно за другим, приходилось очень быстро переключаться между разными задачами, а каждый из новых коллег искренне считал своим долгом дополнительно нагрузить меня каким-нибудь мелким, но особо срочным и жизненно важным поручением.

Но мне безумно нравилось происходящее. Время пролетало незаметно: я с интересом копался в копиях документов из закрытых архивов и запасников музеев, изучал хрупкие многовековые манускрипты, стараясь найти в них следы заклинаний и магических ритуалов. Исследования и поиски, которые я долгое время с таким трудом проводил самостоятельно, здесь были поставлены на профессиональный поток. Возвращаясь домой и ложась в кровать, я каждую ночь ворочался из стороны в сторону не в состоянии спокойно уснуть и продолжая думать о незаконченных делах, которые ждали меня утром.

Особое удовольствие мне доставляла сама возможность поработать бок о бок с другими практикующими магами, выслушать ценные советы и рекомендации, а главное набраться от них уникального опыта. Конечно, я раньше пересекался с другими волшебниками: в городе хватало всевозможных кружков и сходок для любителей колдовства, но большинство их участников, как правило, были неумелыми дилетантами, освоившими лишь пару-тройку элементарных заклинаний, найденных в интернете. Профессионалы обычно держались в стороне от подобных мероприятий — для них такие клубы по интересам особой ценности никогда не представляли.

За прошедшую неделю мы почти не виделись с Алисой, только иногда переписывались по телефону. Похоже, каждый из нас решил ненадолго с головой погрузиться в карьеру: я — здесь, в «Периметре», Алиса — у себя в лаборатории. Она уже несколько лет работала помощницей у профессора Андрея Селуянова — старого и довольно известного в наших кругах теоретика магии. Селуянов был одним из немногих исследователей, изучавших волшебство с точки зрения науки. Говорили, что в молодости он был неплохим колдуном, но в какой-то момент полностью отказался от использования заклинаний — и стал своеобразным сторонним наблюдателем: принялся разглядывать под микроскопом магические зелья и отвары, анализировать человеческие биополя с помощью электроприборов, измерять радиоактивный фон от энергии созвездий — в общем, стремился объяснить механизмы волшебства законами физики, химии и биологии.

Лично я всегда относился к работе Силуянова двояко. С одной стороны — глубокое познание волшебства открыло бы перед человечеством гигантские перспективы. Воображение рисовало слияние магии и технологии, создание уникальных лекарств от неизлечимых болезней, восстановление экологии и контроль над глобальным потеплением. В конце концов, многие законы природы ещё совсем недавно тоже считались волшебством — а теперь уже хорошо изучены и объяснены научным путем.

Но была и оборотная сторона медали.

Если магия вдруг перестанет быть чем-то уникальным и превратится в очередную заурядную дисциплину, легко доступную для понимания любого человека — то что же тогда ждет нас? Практикующие маги потеряют свою тайную силу, своё скрытое преимущество — и превратятся в обычных людей. Готовы ли волшебники снова превратиться в маглов?

Лично я к такому повороту был не готов.

Впрочем, Алиса не разделяла мою точку зрения. Она считала, что волшебство должно быть достоянием каждого человека. «Магия — это как оружие, — однажды сказала она. — Те, кто им владеют, могут нанести много вреда безоружным. Но если вооружены будут все, то шансы станут равными — и такой паритет послужит хорошей гарантией для общей безопасности».

Не знаю, возможно, Алиса отчасти была права.

В очередной день, закончив работу в «Периметре», я неторопливо покинул офис и уселся в почти пустой автобус, следовавший практически до моего дома. Ехать предстояло долго — маршрут автобуса был довольно витиеватым, с кучей петель и остановок.

Конечно, я мог нырнуть в метро — и тогда дорога домой стала бы куда короче, но сегодня у меня не было настроения трястись в стальном вагоне подземки. Торопиться было некуда и хотелось неспеша прокатиться по городу, послушать музыку в плеере и поглазеть из окна на проплывающие мимо вечерние, залитые фонарным светом улицы.

В наушниках зазвучала подходящая песня, я удобно развалился на кресле и уже настроился на приятную и медитативную поездку, как вдруг в кармане протяжно завибрировал телефон.

«Алиса», — на экране высветилось имя моей подруги и её улыбающаяся фотография.

Выдернув наушники, я нажал кнопку ответа и приложил динамик к уху.

— Мне нужна помощь, — без лишних приветствий выпалила Алиса. Её голос звучал встревоженно, — очень срочно.

Нервозность сразу передалась и мне.

— Что случилось? — тут же спросил я.

— Не телефонный разговор. Можешь сейчас приехать? На наше место. Это очень важно.

Я хорошо знал характер Алисы — если она сказала «не телефонный разговор», значит давить и требовать сиюминутного ответа было бесполезно.

— Могу. Но можешь хоть в общих чертах объяснить, что стряслось?! — безуспешно потребовал я.

— Потом расскажу, — резко ответила Алиса. — Приезжай скорее.

За время нашего знакомства я ни разу не слышал, чтобы она была настолько встревожена.

Беспокойство, смешанное с любопытством, подхлестнули меня действовать быстро. Мысленно построив в голове маршрут, я выпрыгнул из автобуса на ближайшей остановке и жестом остановил проезжавшее мимо такси — ржавый побитый «Жигуль», за рулем которого сидел пожилой смуглый мужчина явно кавказской национальности. Наспех объяснив дорогу, я пристегнул ремень безопасности — и двигатель видавшего виды автомобиля взревел, унося нас вперед по улице.

«Наше место», о котором сказала Алиса, было небольшой полянкой в парке на юго-западе города. Мы обнаружили её несколько лет назад — когда искали подходящее укрытие для проведения одного из ритуалов. Полянка находилась на удалении от протоптанных тропинок, была хорошо спрятана от посторонних глаз деревьями и густыми зарослями и как нельзя лучше подошла для того, чтобы разливать здесь куриную кровь, жечь костры и рассыпать благовония.

Стрелка на часах приближалась к полуночи. Улицы города уже порядком опустели, машин на дорогах было мало, а людей на тротуарах — и того меньше. Подвозивший меня таксист оказался гонщиком-лихачом, который плевать хотел на ограничения скорости, сигналы светофора и других участников дорожного движения. К моей аккуратной просьбе «Если можно, то давайте ехать побыстрее» он отнесся со всем вниманием — и давил на педаль газа с такой истерикой, что, казалось, его древняя колымага вот-вот развалится на части.

Через десять минут железная карета, громко проскрипев стертыми тормозными колодками, остановилась в пункте назначения. Кинув водителю без сдачи несколько крупных купюр, я хлопнул дверью его «Жигуля» и быстро пошел по утоптанной дороге вглубь парка, стараясь не сбиться с пути.

Сумерки уже вступили в свои права: всё вокруг покрылось ночной густой теменью. Включив фонарик на телефоне и подсвечивая себе путь, я вскоре свернул на небольшую еле заметную тропинку, уходившую в сторону от главной дороги. Пройдя ещё несколько сотен метров и протиснувшись через плотную гряду кустарников, я вышел на поляну и разглядел там силуэт человека.

Алиса сидела на поваленном дереве, спиной ко мне, но заслышав шаги, тут же обернулась.

— Что случилось? — спросил я, тяжело дыша от быстрой ходьбы.

Всю дорогу в голове вертелась куча всевозможных причин того, почему Алиса потребовала как можно скорее встретиться с ней. Предположения были разными, и каждое — мрачнее предыдущего. Например, что она убила человека и сейчас пыталась спрятать труп или перешла дорогу каким-нибудь особо опасным людям и теперь скрывалась от них.

Я приблизился к Алисе.

— Прости, — шепотом сказала она.

Прежде чем я успел что-то ответить, Алиса резко вскочила с места. Только теперь я заметил зажатый в её левой руке пистолет. Небольшой серебристый револьвер блеснул в свете упавшего на него луча луны.

От удивления я застыл, не в силах выронить ни слова. Алиса тут же сделала быстрое движение рукой, направляя оружие мне в грудь.

— Ты что творишь? — заорал я, выплескивая обуявшие меня страх и злобу.

— Прости, у меня нет выбора.

Алиса смотрела решительно, источая уверенностью в собственном поступке.

Она действительно собиралась выстрелить.

— Прости, — Алиса в третий раз выдавила из себя это слово.

Происходящее казалось безумием. Особенно глупо звучали её слова раскаяния. Просить прощения у человека, которого собираешься, непонятно зачем, лишить жизни — разве может быть что-то нелепее?

В тот миг я не думал о приближении смерти. Кажется, я вообще ни о чем не думал — все мысли разом вылетели прочь из головы. Перед глазами начала возникать пустота, сознание окутала непонятная отрешенность, словно все происходило не со мной, а с кем-то другим — незнакомым, посторонним человеком. Единственное, что пришло на ум — глупый вопрос, на который так и не последовало ответа.

— За что?

Раздался громкий выстрел.

Дыхание перехватило; я ждал, что меня тут же пронзит острая, жгучая боль — но ничего не произошло.

Вместо этого обмякшее тело Алисы как тряпичная кукла упало на землю. Даже в темноте я разглядел красное кровавое пятно, появившееся на её груди в области сердца.

Стреляла не она.

Рядом был кто-то другой!

Я застыл, как вкопанный, в смятении озираясь по сторонам, пытаясь разглядеть невидимого стрелка, только что отправившего на тот свет мою подругу, и с лютым страхом ожидал второго выстрела — предназначенного, на этот раз, уже для меня.

Сзади раздалось легкое шуршание листвы, но обернуться я не успел — что-то быстро и с силой ударило меня по голове. Я упал на землю рядом с Алисой, мои глаза оказались аккурат напротив её безжизненного лица.

Алиса была мертва. И её стеклянный, застывший взгляд стал последним, что я успел заметить, прежде чем потерял сознание.

Утро было хмурым и пасмурным.

С трудом разлепив глаза, я уставился в потолок, отчетливо ощущая тяжесть в голове, которая не давала оторваться от подушки. Не делая резких движений, я осмотрелся по сторонам: вокруг оказались хорошо знакомые, стены с синими обоями.

Я был дома.

Стрелки часов, висящих над дверью, показывали восемь утра. Из окна лил тусклый, серый свет, а с улицы доносилось неприятное жужжание механической газонокосилки — дворники привычно срезали дворовую траву на палисаднике перед домом.

Что случилось, и как я попал домой?

Попытка восстановить в памяти события минувшего дня успехом не увенчалась. Вместо них в голове всплывали лишь смутные и размытые образы, отказывавшиеся выстраиваться в связанный рассказ. Судя по осколкам воспоминаний, вчера я весь день провел на работе, затем — зачем-то срочно отправился в парк.

Больше я не помнил ничего.

Кое-как я поднялся на ноги, и в висках тут же началась болезненная ритмичная пульсация — та же самая, что не раз приходила ко мне во время похмелья. Неужели вчера я выпил настолько много, что спиртное напрочь отшибло мою память? Я облизнул запястье, а затем понюхал его — это был старый способ оценить запах изо рта — но ни привкуса алкоголя, ни перегара не почувствовал.

Неужели амнезия? Дело выглядело скверно: до беспамятства я не допивался со времен службы в армии.

Подойдя к окну, я настежь распахнул пластиковые ставни, впуская в комнату свежий воздух, и надеясь, что холодный утренний бодрящий кислород придаст мне немного сил и очистит голову. Отчасти желание сбылось — спертый запах комнаты начал постепенно сменяться ароматом свежескошенной травы, доносившийся со двора. Немного придя в себя, я неторопливо прошелся по квартире, поочередно заглядывая в другие комнаты, словно надеясь кого-то там найти. Конечно же, в них было пусто. Родители еще неделю будут отдыхать на солнечных пляжах юга, куда отцу — отставному военному — выдали бесплатную путевку. А я, тем временем, ненадолго получил в единоличное распоряжение то, о чем мечтают миллионы людей на свете — трехкомнатную квартиру в хорошем районе города.

Наскоро приняв душ и проведя утренние банные ритуалы, я заварил кружку крепкого кофе, вернулся к себе в комнату и сел на подоконник, лениво смотря в окно на раскинувшуюся перед домом гряду верхушек деревьев.

Память так и не возвращалась.

«Может, у меня начался альцгеймер?», — с тревогой подумал я. Всё же, настолько жесткого беспамятства в моей жизни пока ещё не случалось.

Я снова посмотрел на часы. До начала рабочего дня оставалась ещё куча времени — а значит можно было спокойно подышать свежим воздухом и неторопливо выпить кофе, стараясь привести воспоминания в порядок. После первого же глотка вязкой обжигающей жидкости по телу, словно ток, разнесся легкий заряд бодрости. Всё-таки недавний контрастный душ и доза кофеина делали свое дело: они немного выбили тяжесть из моей головы, а в теле пробудилась твердость и сила.

Мой взгляд упал на фотографию в массивной деревянной рамке, стоящую на столе. Снимок был сделан год назад — один знакомый запечатлел на камеру меня и Алису, сидящих на неудобной деревянной скамейке в холле нашего университета. Я хорошо помнил тот день — мы только-только сдали выпускной экзамен по римскому праву, самой сложной дисциплине за все время обучения. Наш преподаватель, миловидный с виду, но очень жесткий и придирчивый профессор с полубиблейской фамилией Соломонов несколько часов с пристрастием расспрашивал каждого из нас об actiobonaefidei, animuspossidendi и прочих тонкостях юриспруденции тысячелетней давности. Он сыпал вопросами с таким остервенением, словно считал нас последними представителями древнеримских патрициев, по определению обязанными знать назубок законы этой исчезнувшей империи.

Несколько раз за экзамен я пробовал наложить на Соломонова хоть какое-нибудь заклинание, способное остудить его пыл: сначала пытался вогнать в сон или, на худой конец, в полудрему; затем — рассеять внимание и отвлечь посторонними мыслями. И все мои попытки оказались тщетны.

В последний момент я пустил в ход тяжелую артиллерию: применил заклинание, способное пробуждать в людях сильнейшее безразличие. Силу этой магии я знал не понаслышке — за несколько месяцев до экзамена Алиса как раз испытывала её на мне.

Но Соломонова магия не брала. Более того — казалось, что с каждой новой порцией заклинаний у него лишь прибавлялось сил.

Волшебство так и не помогло нам с Алисой сдать экзамен — пришлось выкручиваться исключительно за счет знаний. К счастью, в конечном итоге мы всё же сумели самостоятельно ответить на большинство каверзных вопросов.

Глядя, как легко профессор Соломонов уворачивался от наших заклинаний, я предположил, что некоторые люди имеют врожденную устойчивость к магии. Впрочем, возможно профессор и сам был практикующим чародеем, наложившим на себя какие-нибудь неведомые охранительные чары, отталкивавшие любые попытки затуманить его разум. Как знать, как знать.

Я улыбнулся нахлынувшим приятным воспоминаниям.

Вот бы теперь так же легко вспомнить, что, черт возьми, произошло вчера.

Боль в голове немного утихла. Отставил недопитое кофе в сторону, и аккуратно соскочив с подоконника, я побросал кое-какие вещи в рюкзак, надел уличную одежду, накинул кроссовки на ноги и вышел из дома.

Дорога до «Периметра» отняла традиционные сорок минут. Открыв магнитным ключом центральную дверь невидимого здания, я зашел внутрь, приветственно кивнул дежурному охраннику и размеренным шагом направился к себе в отдел.

В то утро в офисе было на удивление пусто. Почти никто из коллег еще не пришел на работу, только Людмила сидела в своем отгороженном стеклянной стеной кабинете-аквариуме, ковыряясь в документах. Завидев меня, она бодро вскочила с места.

— Доброе утро! Тебе удалось вчера с Цицероном закончить? — неизменно жизнерадостным голосом поинтересовалась она.

Я посмотрел в ответ потупленным взглядом. Где-то в глубине сознания я отдаленно понимал, о чем она спрашивала, но никак не мог вспомнить конкретики.

Не заметив ответной реакции, Людмила пощелкала у меня перед носом пальцами.

— Ку-ку. С тобой все в порядке?

Люда была хорошим человеком. За несколько дней совместной работы у нас сложились дружеские взаимоотношения, поэтому юлить я не стал — и рассказал всё, как есть.

— Ты не поверишь, но у меня отшибло память, — признался я. — Вообще не помню, что вчера было.

Она хихикнула.

— Да ну? — улыбнулась Людмила. — Может, выпил много лишнего?

— Возможно, — ответил я. — Только не помню, чтобы я вчера вообще пил.

— Напоминаю: вчера я дала тебе неизданные тексты Цицерона для перевода. Вон они — лежат на столе.

Начальница указала на мой стол, где, действительно, были разложены фотокопии каких-то латинских манускриптов. Я взял один из снимков в руки и внимательно на него посмотрел.

— Первую страницу ты перевел вчера. Вспоминаешь?

Я отрицательно покачал головой.

Взгляд Людмилы вдруг как по щелчку изменился — словно она вспомнила о чем-то важном и тревожном.

Легкая улыбка, обычно маячившая на её лице, резко стерлась.

— Пошли за мной, — строго скомандовала она и, быстро зашевелив своими короткими ножками, вышла из кабинета.

Не задавая вопросов, я послушно проследовал за начальницей. Спустившись на два этажа ниже, мы зашли в помещение одной из многочисленных алхимических лабораторий, в огромном количестве раскиданных по зданию. Людмила подошла к длинному стеклянному шкафу, тянувшемуся вдоль стены, и достала оттуда небольшой фонарик, после чего посветила им мне в глаза. Лампа фонарика оказался ультрафиолетовой. От неожиданно ударившего в глаза яркого сиреневого света я немного отшатнулся.

— Стой ровно, глаза не закрывай, — непривычно сурово приказала Людмила.

— Что ты делаешь?

— Проверяю кое-что, — деловито ответила она.

Несколько секунд меня внимательно изучали под ультрафиолетовым освещением. Затем Людмила выключила фонарик и, пододвинув стул, жестом велела сесть. Она вытащила из стоявшего рядом металлического шкафа банку с зеленой, мелко нарезанной травой, и, тихо бормоча что-то себе под нос, принялась сыпать ее на пол, обходя меня по кругу.

В горле начало быстро пересыхать, голову пронзила сильная боль.

— Пей, — Людмила налила из кулера и протянула мне стакан воды, который я сразу жадно выпил.

— Что происходит? — отставив стакан в сторону, спросил я.

— Тебе почистили память. Притом очень хорошо.

— Что? — я удивленно уставился на нее.

— Кто-то на славу постарался, чтобы ты забыл события вчерашнего дня. Опытный маг поработал. Сейчас я провела контрзаклинание, так что воспоминания скоро начнут возвращаться. Но будь готов — это неприятно. Голова адски заболит.

Людмила вернула склянку с травой обратно в шкаф.

— Посиди здесь, — сказала она. — Из круга не выходи. А я схожу за ребятами из службы безопасности.

— Зачем?

— Затем, — от её привычной напускной беззаботности не осталось и следа, — что подобное уже случалось. Конкуренты похищали наших сотрудников, допрашивали, выведывали секреты, а потом заметали следы, стирая им память. Не знаю, кто поработал с твоими воспоминаниями — но сделано все очень умело. Так что давай — приходи в себя, из круга никуда не выходи, а я скоро вернусь.

Она вышла из лаборатории, а я остался сидеть на стуле в окружении перемолотых трав.

Как и предсказала Людмила, голова начинала болеть всё сильнее, а вместе с болью в памяти медленно проступали непонятные, размытые образы, постепенно начинавшие обретать четкие контуры.

Очень скоро появилось ощущение, что голова словно раскалилась до красна. Я чувствовал, как кровь неприятно билась о стенки черепной коробки — и с каждым новым ударом в памяти возникали события вчерашнего дня.

Я вспомнил телефонный звонок Алисы; как мчался в парк на окраине города; как Алиса пыталась меня убить; и как её мертвое тело упало на землю после выстрела.

Все воспоминания восстановились так резко, что от неожиданности я даже вскочил со стула и разорвал ботинком магическое травяное кольцо. Достав из кармана мобильный телефон, я тут же набрал номер Алисы. Я ждал, что сейчас моя подруга привычно ответит на звонок, а все мои воспоминания окажутся лишь бестолковым, ужасным вымыслом.

Но на звонок никто не ответил.

Хоровод чувств и эмоций тут же заплясал в голове, мешая рационально мыслить. Страх, удивление и полная растерянность от всего случившегося недавно словно запульсировали в висках, подобно головной боли. Что происходит? Что делать? Куда бежать? Где искать помощи? Я был в одном дюйме от шокового ступора — ещё чуть-чуть и под тяжестью упавшего эмоционального груза моя голова точно отказалась бы соображать, а я, потерянный, так и остался бы стоять, скованный по рукам и ногам ощущением собственной беспомощности и растерянности. Ни разу в жизни ещё мне не доводилось сталкиваться с подобной эмоциональной бурей, стремившейся загнать меня в несознательное состояние.

«Нет, только шока мне сейчас не хватает, — сам себе сказал я. — Не время для этого. Надо срочно отключить эмоции и действовать рационально».

Отключить эмоции — это не метафора. Я подбежал к одному из шкафов и глазами нашел стеклянные банки с двумя перетертыми травами — падубом и сассафрасом. Как я и ожидал, эти частые компоненты для всевозможных ритуалов, конечно же, имелись в лаборатории. Смешав их содержимое в ладони, я закрыл глаза и прочел нужное заклинание, а затем — глубоко вдохнул получившуюся травяную пыль и тут же с силой закашлялся.

Eritas amiradis — нетрудный, но весьма эффективный магический прием. Он воздействует на мозговой фон, отключая все эмоции кроме базовых. У человека словно кнопкой вырубают чувства любви, ненависти, удивления, презрения. Остаются лишь те эмоции, что заложены не в голове, а в душе всех людей — древние, животные инстинкты страха и самосохранения.

Это заклинание было в миллионы раз сильнее любого успокоительного: теперь на ближайшие несколько дней все мои ненужные чувства были притуплены до самого основания. Конечно, иногда они будут вырываться наружу и напоминать о себе, но все же теперь я мог мыслить и действовать рационально — как механизм, как некое подобие робота, не отвлекаясь на внутренние переживания. И лишь страх, дикий животный страх по-прежнему никуда не делся.

Магия как раз подействовала, когда дверь в лабораторию открылась, и внутрь вошёл незнакомый мне мужчина среднего возраста, с грубым выражением лица. Он смерил меня холодным, подозрительным взглядом, а затем посмотрел на разорванное кольцо, высыпанное травой вокруг стула.

— Служба безопасности «Пятого периметра», — твердым тоном представился он. — Отложите, пожалуйста, телефон и сядьте на место.

Я растерянно посмотрел в ответ. Тело сковал ступор.

— Сядьте, — всё так же твердо повторил мужчина.

Воспоминания, которые удалось воскресить, были странными, страшными и полностью выбивали из колеи — но я постарался взять себя в руки и мыслить разумно.

Сжав кулаки и глубоко вдохнув, я сел обратно на стул. Мужчина встал рядом.

— Я буду задавать вопросы, — продолжил он. — Отвечайте честно, не пытайтесь врать — всё равно не получится. Вам вчера стирали память?

— Да, — честно признался я. Внутренний голос настойчиво подсказывал, что с этим человеком действительно не стоило юлить.

— Кто это сделал? — мужчина изучающе смотрел на меня.

— Не знаю.

— Вам провели контрзаклинание. Сейчас воспоминания восстановлены в полном объеме?

— Да.

— Отвечайте, передавали ли вы конфиденциальные сведения о компании третьим лицам? — продолжал допрос мужчина.

— Нет.

— Вас пытались завербовать?

— Нет.

— Вас пытали?

Десятки подобных вопросов сыпались на меня без остановки, и я продолжал отвечать неизменное «нет».

— Расскажите подробно о воспоминаниях, которые вам стерли, — наконец потребовал он.

Я ждал этого вопроса, но заранее принял решение не отвечать. Для начала надо было самому разобраться в произошедшем. К тому же, вчерашние события явно не имели никакого отношения к моей работе — за ними явно стояло нечто совершенно иное.

— Это личное дело, — сказал я. — «Периметра» оно не касается.

Моего собеседника ответ явно не устроил.

— Позвольте нам решать, что тут чего касается, — отрезал он. — Ещё раз — что за воспоминания вам стерли?

Я промолчал. Несколько секунд мы поиграли в гляделки.

— Ясно. Будешь молчать, — он немного склонился ко мне и посмотрел со змеиным презрением. — Видал я уже таких. Не хочешь по-хорошему, тогда будем по-плохому.

Мужчина сел ровно и снова продолжил говорить с фальшивым уважением.

— Данными мне полномочиями, я отстраняю вас от работы до конца проверки. Ваш доступ в здание будет заблокирован.

Нежелание сотрудничать со службой безопасности наверняка ставило жирный крест на моей будущей карьере в «Периметре» — но эта проблема в тот момент заботила меня меньше всего.

— За дверью стоит охранник, он проводит вас к выходу из здания, — мужчина поднялся со стула. — Личные вещи, оставленные на рабочем месте, мы вернем через несколько дней. О результатах проверки мы также сообщим.

Без лишних церемоний, под вопросительный взгляд Людмилы, меня проводили до выхода из здания и громко захлопнули дверь за спиной.

Впрочем, мне было плевать.

Не теряя времени, я быстро поймал такси — почти такой же разбитый «Жигули», как и тот, что подвозил меня накануне — и во второй раз за сутки направился в парк. Нужно было снова попасть на ту поляну, осмотреть её — убедиться, что мои воспоминания правдивы. Попытаться понять, что за безумие происходит.

В голове хороводом крутились вопросы. Зачем Алиса пыталась убить меня? Кто выстрелил в неё? Почему мне стерли память? Пальцами я аккуратно ощупал голову. После удара на ней должен был остаться след — ссадина или шишка — но голова оказалась цела и невредима.

Протиснувшись через утренние городские пробки, таксист высадил меня у знакомого входа в парк. Людей вокруг почти не было — мне попадались лишь редкие мамы с колясками, да собачники, выведшие своих питомцев на прогулку. Почти бегом пронесшись по той же тропинке, что и накануне, я снова вышел хорошо знакомую на поляну.

Теперь, при свете дня, она выглядела иначе. Большое бурое пятно крови отчетливо проступало на сухой земле, в том месте, куда упала сраженная выстрелом Алиса. Но куда делось тело?

Я осмотрел поляну, заглянул в кусты. Если бы труп нашли полицейские, то тут наверняка остались бы следы — но вокруг не было ровным счетом ничего примечательного.

Могла ли она выжить?

Исключено.

Логическое умозаключение намекало лишь на одно: тот, кто убил Алису и вырубил меня, заодно куда-то дел и её мертвое тело. Но зачем?

Вопросов становилось всё больше. Надо было действовать, делать хоть что-то — но я в ступоре стоял на залитой летним солнцем поляне, не зная, в какую сторону двигаться дальше.

— Что же за чертовщина происходит, Алиса? — спросил я то ли у себя, то ли у мертвой подруги.

Немного поразмыслив, я направился прочь из парка. В голову пришла только одна идея — обыскать комнату Алисы в студенческом общежитии. Именно там она жила последние несколько лет, а значит где ещё было искать хоть какие-то объяснения всего случившегося?

Серое панельное здание общежития находилось неподалеку. У входа, как всегда, крутились местные постояльцы, которые смерили меня недружелюбным взглядом. В общежитии жили, в основном, иногородние студенты нашего университета, прибывшие на учебу из разных уголков страны.

До сих пор не знаю, почему Алиса решила жить именно здесь. Она неплохо зарабатывала лаборанткой у профессора Селуянова и вполне могла позволить себе поселиться в отдельной, пусть и не очень просторной, квартире.

Я зашел внутрь и, молча кивнув хорошо знакомому охраннику Михалычу, дежурившему на проходной, прошел через скрипящий турникет. По правилам ему было запрещено пускать внутрь посторонних людей — но у нас с Михалычем была финансовая договоренность: раз в месяц я платил небольшую сумму, а он закрывал глаза на мои визиты к Алисе.

Понятное дело, бывал я у неё нередко.

Старый обшарпанный лифт поднял меня на седьмой этаж. Я прошел по длинному коридору, поймав по дороге недовольный взгляд проходящего мимо жителя — явного уроженца одной из северокавказских республик. Дойдя до нужной двери, я без стука открыл ее — эту дверь никогда не запирали — и нырнул в предбанник жилого блока.

Каждый блок в здании общежития состоял из двух комнат с общей прихожей, ванной и санузлом. Обычно в комнате жило по нескольку человек, но Алисе такой расклад не понравился.

Как всегда — всё решили деньги. За отдельную неофициальную плату Алиса договорилась с комендантом здания, чтобы в её блоке осталось лишь двое — в одной комнате она, в другой — наша одногруппница Светлана, неугомонная, шебушная, но очень умная девочка, придерживающаяся неформальных взглядов на мир.

Отдельный блок и две комнаты на двоих — просто шикарные условия для тех, кто живет в общежитии. Многие бы голову оторвали за такую роскошь.

Алиса могла подселить к себе кого угодно. На мой вопрос, почему из всех возможных кандидатур, выбор пал именно на Свету, Алиса лишь с улыбкой ответила: «Она весёлая». И это было чистой правдой — веселиться эта оторва умела как никто другой.

Света услышала копошение в предбаннике и выглянула из своей комнаты.

— Привет, какими судьбами? — спросила она

Девушка выглядел помято. Опухшее лицо, сонные глаза и неприятный запах перегоревшего алкоголя, говорили о том, что вчера она весело провела время.

— Привет, — самым безобидным голосом ответил я. — Алиска попросила дождаться её.

— Вот оно что, — судя по всему, Свете было совершенно безразлично, зачем я сюда пожаловал и что собирался делать. — Ну давай. Где ключ ты знаешь. А я полежу пойду. Бодунище просто адовое.

— Сочувствую, — неискренне ответил я. — Ладно, набирайся сил.

Света исчезла за дверью. Без сомнения, через несколько минут она уже будет спать мертвым сном.

Я аккуратно приподнял половик, лежащий напротив входа в комнату Алисы. Запасной ключ, как обычно, был на месте. Много раз я говорил Алисе, что оставлять ключ под половиком — всё равно, что отдать его первому встречному на вокзальной площади. И каждый раз она шутливо отмахивалась.

«Господи, да что у меня воровать, — говорила она. — Учебники? Одежду? Или дешевую ювелирку?».

И с этим утверждением было трудно поспорить.

Провернув ключ в хлипком замке, я открыл облупленную белую дверь и вошел в комнату.

Внутри все было знакомо: три пустующие кровати стояли по углам, длинный встроенный шкаф тянулся через всю комнату, а небольшой письменный стол был плотно придвинут к стене. Выцветшие бумажные обои, куски которых уже отходили от штукатурки, лишь подчеркивали общий аскетизм и убогость этого жилища.

Именно в таких условиях проживало подавляющее большинство постояльцев этого общежития. Если кому не по нраву была осыпающаяся с потолка краска, снующие тараканы и соседи по комнате — то пожалуйста, никто никого не держал. Но местные жители всё же предпочитали довольствоваться тем, что было.

Каждый раз, попадая в эту комнату, меня на несколько мгновений охватывало чувство безграничной благодарности судьбе, которая подарила мне родителей с собственной отдельной квартирой и возможность жить у себя дома, а не вот в такой конуре.

«И почему же Алиса отсюда так и не сбежала?», — снова пронеслось в голове.

Не теряя времени понапрасну, я принялся обыскивать комнату: рыскал по полкам, обшарил шкаф — но не нашел там ничего интересного. В ящиках стола были старые тетради, ксерокопии каких-то латинских фолиантов, но снова — ничего, что хоть как-то могло пролить свет на недавние события.

Последним шансом был ноутбук Алисы, лежавший на столе. Может быть там ждали ответы?

Аккуратно открыв крышку, я надавил на спрятанную под ней небольшую кнопку включения. Послышался шум вентилятора, по экрану быстро пробежали белые цифры и буквы на черном фоне, а затем засветилась заставка операционной системы, которая тут же потребовала ввести пароль.

«Черт, Алиса, зачем ты запаролила вход!», — я с раздражением глядел на небольшое окошко, требовавшее ввести кодовое слово для доступа.

Гадать не имело смысла. Наверное, только в красивых фильмах главный герой мог легко подобрать пароль для компьютера, руководствуясь знаниями психологии или как следует покопавшись в закоулках разума и выудив оттуда ключевое словосочетание. В реальности же дела обстояли несколько сложнее.

В хмуром отчаянии, недовольно глядя на экран ноутбука, я сел на кровать. Может быть, этот электрический синтез железа, оргстекла и текстолитовых плат и не хранил в себе ничего важного. Может быть, я не нашел бы там никаких ценных сведений. Но это была единственная зацепка. И нужно было во что бы то ни стало сообразить, как обойти возникшую проблему.

К сожалению, снять защиту с помощью волшебства было невозможно. Магия вообще не в ладах с техникой: наука и волшебство испокон веков враждуют между собой.

Можно было забрать ноутбук и найти специалиста, который взломал бы пароль за небольшую плату — но на это требовалось время и терпение. А ни тем, ни другим я разбрасываться не хотел.

Раздраженно поднявшись с кровати, я принялся расхаживать по комнате подобно маятнику — точно надеялся, что движение поможет найти выход.

Через открытое окно до меня донесся сладковатый запах жареной пищи. Неподалеку от комнаты находилась общая кухня — одна на этаж — где жители традиционно готовили еду. Похоже, сейчас кто-то решил пресытиться запеченной картошкой.

И тут меня осенило. Запахи!

Запахами окружено все. Ароматом, пусть не всегда ощутимым, обладает каждая материальная деталь нашей жизни. Более того — запахи, подобно следам голых ступней на песке, оставляют за собой отчетливый шлей. Нужно просто уметь его разглядеть.

И я умел.

Магии запахов я научился несколько лет назад, когда прочёл книгу «Парфюмер». Её автор — Патрик Зюскинд — был отличным волшебником. На страницах своего романа он детально — хотя и неявно — описал интересное заклинание, с помощью которого запахи ненадолго становились видимыми и приобретали отчетливые цвета — как мазки красок на холсте.

С помощью этой магии мир на несколько мгновений начинал напоминать картинку художника-импрессиониста, который изобразил что-то непонятное, абстрактное, но вместе с тем яркое и завораживающее своими формами. Окружающие ароматы — их сила, насыщенность, возраст — становились разноцветными линиями и будто рассказывали целую историю.

Длинный, толстый, синий шлейф — вот только что мимо прошел человек с железной выдержкой; а рядом — тонкий красный штрих, оставленный взволнованным клерком, опаздывающим на важную для него, и ни для кого больше, встречу; большая розовая клякса расползлась на том месте, где стояла молодая загорелая блондинка, вылившая на себя галлон дорогой Шанели, а чуть поодаль — серое, едва заметное пятно, оставшееся вместо ушедшего оттуда пару дней назад бездомного.

Алиса много раз набирала пароль на клавиатуре своего компьютера. Наверняка, она делала это четко и уверенно — а значит на клавишах просто обязан был остаться короткий, многократно повторяющийся шлейф запаха.

Магию запахов нужно было использовать очень быстро, держалась она совсем недолго — пять, максимум десять секунд. Как и любое по-настоящему сложное колдовство, она съедала много сил, вычерпывала из своего творца уйму энергии: сознание затуманивалось, веки начинали наливаться свинцом, на плечи давил невидимый груз, руки безвольно повисали. Если вовремя не остановиться, можно было легко лишиться чувств и потерять сознание.

Сконцентрировав взгляд в одной точке на клавиатуре — ей оказалась кнопка с литерой «Н» — я прошептал нужную формулу, затем выкинул из головы посторонние мысли и сосредоточился на окружавших меня запахах.

Заклинания редко срабатывают мгновенно. Обычно им требуется некоторое время. К тому же магия запахов плохо сочеталась с моей стихией — а потому времени и сил требовалось ещё больше.

Я терпеливо ждал, стараясь не упустить концентрацию.

Через несколько минут в нос слегка ударил тошнотворный запах перегара из соседней комнаты — верный признак того, что мое обоняние усилилось. Заклинание начинало действовать, но ещё не достигло своего пика.

Постепенно пальцы рук стали деревенеть, ноги — подкашиваться. Чтобы не упасть, пришлось опереться ладонью об стол. Одними губами я снова прошептал формулу — и, наконец, мир вокруг начал преображаться.

Предметы скромного интерьера потеряли свои очертания, превратившись в наборы цветовых схем. Звуки приглушились, словно кто-то поместил поверх меня плотный стеклянный колпак. Короткий миг волшебства начался, и я прямо-таки ощутил, как невидимый секундомер шаг за шагом отсчитывал толики отведенного до конца времени. Собрав остатки сил, я вцепился глазами в то, что еще некогда было ноутбуком, а теперь больше походило на супрематическую композицию: вместо экрана зиял черный, светящийся по бокам неоновым светом, квадрат. А под ним то сходились, то расходились разноцветные линии и пятна — движения пальцев Алисы.

Глядя на этот хоровод цветов, я почти сразу увидел нужный узор запаха — шесть синих, еле заметных точек над кнопками, которые нажимали часто, быстро и поочередно. Их последовательно связывали тонкие многожильные нити разных оттенков — следы старых и новых прикосновений.

«Labeau».

Мадам Лаво — Алиса использовала в качестве пароля фамилию одной из самых сильных и влиятельных колдуний в истории.

Больше не было нужды держать заклинание. Я отвел взгляд в сторону — и чары тут же растворились в воздухе. Цвета померкли, яркие линии и кляксы исчезли, мир вокруг снова стал привычным и обыденным.

Голова кружилась, а ноги были как ватные — магия высосала из меня больше энергии, чем следовало. Я присел на кровать и немного передохнул, а когда набрался сил снова подошел к ноутбуку и слегка дрожащими от напряжения руками впечатал пароль в небольшом окошке на экране и с силой стукнул по клавише ввода.

Из корпуса компьютера послышались характерные механические звуки, после чего на экране высветилась приветственная заставка.

«Здравствуйте, Алиса».

Кто бы мог подумать, что с помощью магии мне когда-нибудь доведется взломать компьютер?

Кротко порадовавшись успеху, я принялся копаться в содержимом жесткого диска. Педантизм моей бывшей подруги оказался тут как нельзя кстати: документы были подробно структурированы и разложены по нужным папкам. Я стал методично обшаривать их — одну за другой. В компьютере были собраны разные учебные материалы, кое-какие цифровые копии книг по магии, несколько десятков фильмов и сериалов — то есть ничего, что могло бы пролить свет на недавние события.

Так и не найдя полезных сведений, я стал рыться в её электронном почтовом ящике. Конечно, читать чужие письма было нехорошо — но в тот момент мне были глубоко безразличны нормы бытовой морали. К сожалению, и обыск почты ничего мне не дал — в ящике были лишь немногочисленные письма с мелкими поручениями от профессора Силуянова. И ничего более.

Ничего, что могло бы дать ответы.

Раздосадованный неудачей, я с силой захлопнул крышку ноутбука и уперся кулаками в стол, стараясь придумать, что же делать дальше.

И, похоже, от стресса голова у меня начала работать на полную катушку, моментально подкидывая новые идеи. Я вспомнил письма профессора Силуянова, которыми пестрил почтовый ящик Алисы, и они вдруг натолкнули меня на мысль.

— Может этот старый хрен что-то знает? — вслух произнес я.

Алиса работала у него практиканткой уже несколько лет, помогала ему в опытах и исследованиях и даже редактировала несколько его монографий. К тому же, между ними были хорошие и дружеские отношения. По большому счету, кроме меня и этого старого ученого других друзей у Алисы толком-то и не было.

Стоило как можно скорее поговорить с Силуяновым. Вдруг всё произошедшее было как-то с ним связано?

Утвердившись в этой мысли, я ещё раз окинул взглядом комнату и двинулся прочь из общежития.

Профессор Силуянов жил недалеко от центра города — в престижной кирпичной многоэтажке, которую местные жители в простонароде именовали «академическим домом». Причина такого названия была очевидной — в эпоху развитого социализма здесь получали квартиры наиболее успешные ученые и деятели науки. Одним из таких ученых был отец Силуянова — выдающийся математик, скончавшийся лет двадцать назад от сердечного удара. Поговаривали, что Силуянов-младший именно потому и начал изучать магию и все, что с ней связано — он, якобы, искренне надеялся отыскать заклятие воскрешения мертвых и вернуть любимого папу с того света. Хотя лично я подозревал, что именно интерес к антинаучным увлечениям сына и загнал этого ученого-материалиста в гроб.

Приехав к дому, я чуть ли не влетел в подъезд и едва не сбил с ног милую пожилую даму с крохотным шпицем на руках. Профессор жил на четвертом этаже.

Лифт вызывать я не стал, и, перепрыгивая через ступеньки, мигом поднялся по лестнице к нужной квартире. Мне уже доводилось бывать здесь: несколько раз по просьбе Алисы я то привозил сюда травы и настойки, то помогал забрать многотомные ксерокопии фолиантов по алхимии.

Деревянная дверь в жилище профессора Силуянова была покрыта облупившейся коричневой краской. Справа от неё висела большая красная кнопка звонка, которая, естественно, не работала. Я громко постучал, и стал прислушиваться к шорохам по другую сторону двери. За порогом послышались тяжелые шаги, как мне показалось — слишком тяжелые для столь дряхлого старика, как Силуянов. Затем кто-то на мгновение припал к окуляру глазка, явно разглядывая меня.

Спустя долю секунды дверь передо мной резко распахнулась, и чья-то грубая, волосатая рука насильно втянула меня в квартиру. Все произошло настолько быстро, что я даже толком не успел рассмотреть нападавшего. Почти сразу последовал отточенный прием, которым мне заломали руку за спиной.

— Что за… — хотел возмутиться я, но сразу получил сильный удар кулаком в челюсть.

Быстрыми шагами меня протащили вглубь квартиры.

— Смотри, кого черти принесли, — голос скрутившего меня амбала был грубым и наглым.

Последовал резкий толчок в спину и я, сделав несколько шагов, потерял равновесие и упал на пол. Только теперь, наконец, удалось поднять голову и оценить происходящее.

В комнате нас было четверо. Два крепких, бритых бугая, которые, казалось, прямо вылезли из анекдотов про бандитов из лихих 90-х годов, косо смотрели на меня. А чуть в стороне, истекая кровью, сидел связанный Силуянов. Лицо старика было разбито и опухло от многочисленных ударов: ему явно сломали нос и выбили несколько зубов.

Руки и ноги ученого были примотаны к вращающемуся креслу серебряным скотчем.

На столе рядом с ним лежал небольшой диктофон и, судя по горящей красной лампочке, запись была включена.

— Это же парень той сучки, — второй бандит косо посмотрел на меня, после чего повернулся к товарищу. — На ловца и зверь бежит, да, Вань? Ладно, сейчас закончим с дедом и возьмемся за него.

Бандит с размаху ударил Силуянова по лицу. От удара кресло развернуло в обратную сторону, но его тут же вернул в исходное положение.

Затем последовал еще один удар. Кресло снова повернулось.

— Ну че, дед? Так и будешь молчать? А то у меня времени много — ща паяльник включим, он у тебя вроде где-то был. Потом иголочки под ногти начнем загонять. Все равно защебечешь ведь — мы и не таких обламывали. Ещё раз спрашиваю: чем занималась твоя девка? Что изучала? Давай, рассказывай всё с самого начала. Только говори громко — чтоб на записи всё разборчиво слышно было. Я в вашем говне нихрена не разбираюсь — но ты давай рассказывай так, чтоб даже я врубился. Усёк?

— Вам, подонкам, я ничего не скажу, — сплюнув кровь, гневно прохрипел профессор.

Алиса рассказывала, что Силуянов с невероятной стойкостью умел защищать свои секреты. Но я никогда бы не подумал, что в душе этого дряхлого старика скрывается настолько много силы и мужества.

Сердце в груди бешено колотилось. От неожиданности и охватившего ледяного страха я впал в ступор и очень плохо соображал. Подобно зрителю в театре, я сидел на полу, молчаливо наблюдая за разворачивающимся действием.

— Всё расскажешь, — бугай зловеще улыбнулся и снова ударил Воробьева, а затем обратился к напарнику. — Ванёк, давай не терять времени: бери пацана и дуй в другую комнату. Выясни, что этот щенок знает.

В руке бандита Вани появился пистолет.

— Подъем, — скомандовал он.

Ноги отказывались слушаться — типичная защитная реакция организма, который понимал, что сейчас случится, и всячески старался этому помешать. С трудом я поднялся и под дулом пистолета вышел в коридор.

На улице неожиданно раздалась серия быстрых и громких хлопков — как будто начали стрелять из автомата. Все, находившиеся в квартире, рефлекторно повернулись в сторону окна. И в этот момент за нашими спинами тихо открылась входная дверь. Похоже, шум на улице оказался отвлекающим маневром, загодя устроенным для нас нежданным визитером.

На пороге стоял мужчина лет тридцати. Весь его облик источал решимость и готовность к действию. Светлые короткие волосы на его голове гармонично сочетались с худощавым, немного грубоватым лицом и квадратным подбородком. Большие зеленые глаза с прищуром смотрели вперед, как будто сквозь нас. Во взгляде незнакомца чувствовались жесткость и холодный расчет, а его высокий рост, крепкое тело и мускулистые руки лишь усиливали это ощущение.

Незваный гость резко вскинул руку, сжимающую пистолет, и открыл беглый огонь по бандитам, один из которых сразу рухнул на пол. Второй же, с поразительной для своей комплекции легкостью нырнул в сторону, за импровизированное укрытие, и начал стрелять вслепую, совершенно не заботясь о рикошетах пуль.

Множество свинцовых капель вышибало штукатурку из стен, то застревая в них, то с характерным звуком отскакивая и продолжая полет в хаотичном направлении. Я увидел, как одна из пуль, оттолкнувшись от дверного проема, пробила голову профессору Силуянову и безжизненное тело тут же повисло на сдерживавших его витках скотча.

— На пол! — крикнул мне занявший оборону светловолосый мужчина.

Естественно, я его не послушал. Животные инстинкты запретили мне падать плашмя под градом пуль и заставили сломя голову бежать прочь. Оттолкнув незнакомца как ненужную преграду, я выбежал из квартиры и со всех ног бросился вниз по ступенькам. Из-за спины долетали крики и звуки стрельбы, и я с ужасом ждал, что одна из пуль вот-вот настигнет меня — но этого так и не случилось.

Добежав до первого этажа, я буквально вышиб плечом дверь на улицу. Прямо перед подъездом, перегораживая выход, стояла серебристая"Лада", двигатель которой работал, а двери были открыты нараспашку. Я хотел рвануть прочь, подальше от этого страшного места и этих страшных людей — но не успел.

Со спины в голову прилетел сильный, тупой удар, от которого я начал терять сознание. Словно сквозь туманную пленку я успел разглядеть, как догнавший меня незнакомец подхватил мое тело и принялся грузить его на заднее сиденье автомобиля. Последнее, что я услышал, прежде чем отключился — слова, обращенные то ли ко мне, то ли просто брошенные в качестве ремарки.

— Как же надоело бить тебя по голове.

Я очнулся сидящим на стуле. Лицо было немного перепачкано кровью, явно из рассечения на голове, оставшегося после удара. Я хотел ощупать рану, но руки за моей спиной были скованы наручниками, прикрепленными к стулу. Сам же стул оказался намертво привинчен к грубому дощатому полу.

В помещении, куда меня приволокли, было темно и пыльно. Только в одном из углов, над верстаком с инструментами, горела небольшая желтая лампочка. Насколько было возможно я огляделся по сторонам. Стены помещения состояли из толстых бетонных плит. В некоторых местах на них были закреплены полки с различным хламом — проводами, скобяными изделиями, автомобильными аккумуляторами. Приглядевшись, я заметил в дощатом потолке небольшой люк, к которому вела приставная металлическая лестница.

Судя по всему, меня запихнули в какой-то подвал.

Рядом с верстаком, спиной ко мне, склонившись и что-то старательно изучая, стоял человек. По силуэту я безошибочно узнал того самого незнакомца, что устроил перестрелку в квартире Силуянова а затем — ударил меня по голове.

Он словно почувствовал мое пробуждение и обернулся.

— Ты кто такой? — прохрипел я. Из-за сухости в горле слова давались с большим трудом.

Незнакомец не ответил. Взяв с верстака открытую пластиковую бутылку воды, он приблизился, поднес горлышко к моим губам и дал сделать несколько глотков.

— Что тебе от меня надо? — я старался скрыть дрожь в голосе.

Мужчина снова промолчал. Вместо этого положил руку мне на голову и пошевелил волосы в месте, куда недавно нанес удар. Странно, но я не почувствовал боли от раны — как будто она уже затянулась.

Довольно хмыкнув, незнакомец подошел к лестнице и, быстро вскочив по ступенькам, нырнул в темное помещение наверху, хлопнув напоследок тяжелой крышкой люка.

Я остался в подвале один.

Чувствуя, что времени было мало, я сжал страх в кулак и, сосредоточившись, изо всех сил принялся искать выход. Я не знал, что собирался делать со мной похититель — и не имел ни малейшего желания это выяснять.

Попытки сдвинуться с места или освободить руки, успехом не увенчались — наручники крепко сковывали мои запястья и были пропущены через прутья стула, надежно прикрученного к полу. Грубая физическая сила была здесь бесполезна: чтобы сбежать прочь из этого мрачного места, нужно было во что бы то ни стало расстегнуть тугие стальные браслеты на руках.

Решение нашлось тут же.

Пальцами я аккуратно ощупал дужки наручников, стараясь как можно лучше представить себе их конструкцию. Немного потеребив браслеты, я повернул их поудобнее, и потрогал отверстие, где находилась фиксирующая их защелка. Теперь дело оставалось за малым — с помощью магии нужно было немного приподнять эту защелку, и тогда наручники чудесным образом расстегнутся.

Однажды мне уже доводилось проделывать этот трюк.

Некоторые говорят, что великий иллюзионист Гудини использовал такой же прием во время своих выступлений: с помощью магии он открывал замки цепей, сковывавших его тело. Впрочем, другие уверены, что Гудини вообще не был магом, а все свои фокусы делал исключительно за счет таланта и ловкости рук. Как знать, как знать…

Я закрыл глаза, сконцентрировался и представил, что превратился в микроскопического человечка, который вошел внутрь наручников и теперь изо всех сил старался немного сдвинуть защелку. Как только картинка окончательно закрепилась в воображении, я по слогам произнес хорошо отточенное заклинание перемещения предметов.

С отдельными вещами эта магия работала безотказно: я легко мог выдвинуть книгу с полки, перекатить ручку по столу и даже подвинуть на пару сантиметров стул по комнате. Но с наручниками дело обстояло сложнее: они были механическим устройством, а с механикой магия не ладила.

Заклинание работало медленно и неохотно. Первые пару минут казалось, что ничего не происходит, затем я начал ощущать, как энергия из моего тела тонкой струйкой потекла в металл наручников. За время практики я научился терпеливо относиться к волшебству и его проявлениям: даже самое простое заклинание или ритуал могли отнять неоправданно много времени и сил. Волшебство всегда требовало от своего творца настойчивости и терпения. Именно поэтому в мире так мало хороших магов — редко кто в полной мере обладал нужными качествами.

Раздался щелчок и браслет, опоясывавший запястье левой руки, немного ослаб. Я слегка потянул его — и наручник раскрылся полностью.

Руки, наконец, были свободны.

Я прислушался. Судя по глухим звукам шагов, доносившимся с потолка, похитивший меня незнакомец сейчас был наверху.

Дальнейший план созрел автоматически: я схватил небольшой увесистый обрезок железного прута, валявшегося в углу, и сел обратно на стул. Как только похититель вернется, я уличу момент и огрею его по голове, затем свяжу, усажу на стул и вытяну из него всё.

Сомневаться не приходилось — именно он застрелил Алису на поляне, а потом стер мои воспоминания. И значит, у него наверняка найдутся интересующие меня ответы.

Ждать пришлось недолго. Вскоре люк на потолке со скрипом открылся, и мой похититель ловко спрыгнул вниз. Он украдкой глянул на меня, но, кажется, не заметил ничего подозрительного. Затем подошел к верстаку и, повернувшись ко мне спиной, принялся выкладывать из своего рюкзака какие-то пластиковые банки.

Момент для нападения был как нельзя кстати.

Резко вскочив со стула, я мигом настиг противника.

— Что за…, — услышав шум шагов, похититель начал поворачиваться в мою сторону, но железная импровизированная дубинка уже стремительно сближался с его головой.

Была нужна ещё доля секунды.

И этой доли секунды ему хватило, чтобы увернуться от удара, поднырнуть под него — и пробить сильный хук в мою печень. От накатившей боли я, задыхаясь, сел на колено.

Незнакомец молниеносным приемом скрутил мне руки. Затем, громко чертыхаясь, он поднял меня с пола и усадил обратно на стул, снова защелкнув на запястьях недавно снятые наручники.

Я злобно смотрел ему в ответ, но не проронил ни слова.

Похититель молча вернулся к верстаку и, раздраженно откупорив пластиковые банки, высыпал их содержимое в помятую алюминиевую кружку. Залив непонятную смесь водой, он снова приблизился, на этот раз — неся кружку в руках.

— Пей, — приказал он.

— Да пошел ты.

— Я сказал — пей, — он схватил меня за лицо и насильно влил вязкую и горькую зеленую жидкость мне в рот.

Почти сразу я почувствовал легкое жжение по всему телу.

Незнакомец отбросил кружку в сторону и принялся тихо бубнить что-то себе под нос.

Жжение усиливалось, словно меня изнутри начал поедать рой муравьев. Становилось больно дышать, и вскоре я уже не мог сдерживать стоны.

— Ты маг? — спросил похититель.

Я хотел послать его куда подальше, но слова перестали меня слушаться.

— Да, — ответил я.

— Не сопротивляйся — всё равно не выйдет, — добавил незнакомец. — Это зелье правды.

Про зелье правды мне, конечно же, доводилось слышать. Но я никогда не предполагал, что испытаю его эффективность на себе.

Разумеется, к рекомендации я не прислушался — и изо всех сил старался противиться чарам влитого мне в глотку эликсира. Но толку в этом действительно не было: проглоченное зелье не позволяло ни солгать, ни отказаться отвечать на вопросы.

— Какого хрена ты вчера делал на той поляне?

Хрипя, я, против своей воли, начал рассказывать о событиях прошедшего дня.

— Как ты вернул память?

И снова я не смог уйти от ответа.

— Та девчонка — Алиса — рассказывай всё, что знаешь про неё, — потребовал незнакомец.

Вопреки моим желаниям, зелье правды заставило отвечать и на этот вопрос.

Лишь тогда я впервые задумался, что, в действительности, очень мало знал про свою девушку. До того момента подобные мысли просто не приходили мне в голову.

Мы подружились с Алисой два года назад, после моей аварии, ещё через год начали встречаться. Алиса рассказывала о себе мало и неохотно — говорила, что приехала из небольшого городка на юге страны. Мать умерла, когда та была совсем маленькой, а с отцом, по какой-то причине, Алиса уже несколько лет не общалась. Магией она увлеклась давно, ещё в детстве — и с тех пор постоянно практиковала свои навыки.

Незнакомец внимательно слушал мой рассказ.

Жжение внутри меня начало угасать — ему на смену пришло сильное головокружение, глаза начали слипаться. Меня накрыло чувство усталости и сонливость, голову стало тяжело держать поднятой.

Похоже, чары эликсира спадали. Незнакомец тоже это заметил и заговорил быстрее.

— Как ты очутился в той квартире? У того старикана?

— Алиса работала у него, — невнятно ответил я. Язык стал заплетаться. — Думал…

О чем именно я думал, сказать так и не вышло.

Глаза закрылись, голова повисла на груди, и я провалился в беспамятство.

Не знаю, как долго я пробыл без сознания. Когда я пришел в себя, вокруг по-прежнему возвышались бетонные стены знакомого подвала. Только на этот раз я был не прикован к стулу, а лежал в углу на толстом матрасе, укутанный жутко вонючим, но теплым шерстяным пледом.

Рядом с матрасом стояла бутылка минералки и валялся блистер таблеток обезболивающего.

Незнакомец сидел неподалеку. Заметив мое пробуждение, он приподнял голову.

— Очнулся? Ну и славно.

Он кивнул на лекарство:

— Выпей таблетки три и влей в себя побольше воды. Минут через десять голова пройдет.

Голова действительно болела как после дикой попойки — но я не особо торопился исполнять советы того, кто совсем недавно меня допрашивал.

— Пей спокойно, это поможет, — гавкнул он, заметив мое недоверие.

Нетвердой рукой, не сводя глаз с незнакомца, я подобрал блистер, выдавил на ладонь три белых кругляшка и закинул их в рот, жадно запив водой.

Мы посмотрели друг на друга.

Чего хотел этот человек? Похоже, зла он мне не желал: уже как минимум дважды он спас меня от смерти. Но и другом его было не назвать. Впрочем, по крайней мере пока что он не собирался отправить меня на тот свет — и это уже было неплохо.

— Зачем ты убил Алису? — в лоб спросил я.

— А ты предпочел бы, чтобы не убивал? — ухмыльнулся незнакомец. — Считай, что я спас тебе жизнь. Вроде бы, достойная причина, не правда ли?

— Чего ты от меня хочешь?

— Просто хотел побеседовать. Уж больно часто ты попадаешься мне на пути. Подумал — мало ли, что тебе известно.

— Известно о чем?

Незнакомец промолчал, лишь продолжал смотреть на меня.

— Обычно, когда хотят побеседовать, не бьют по голове, — добавил я. — И зельем правды не накачивают.

— Да не ной ты, — отрезал незнакомец. — Подумаешь — вырубили пару раз. Я тебе и так все раны залечил. Ни сотрясения, ни шрамов на голове не останется. А что пришлось связать — за это извини, но по-другому было нельзя. Кто знал, что у тебя на уме.

Обессилено я откинулся обратно на нару. Из-за неприятного подташнивания даже говорить, не то что сидеть, было трудно.

— Зачем Алиса пыталась меня убить? — глядя в бетонный потолок, спросил я.

Незнакомец снова промолчал. Вместо этого — посмотрел на часы и поднялся с места.

— Второй раз память тебе я чистить не буду, — подходя к лестнице, сказал он. — Постарайся сам забыть всё, что случилось. Знаешь — как кошмары забывают. И про подругу свою забудь. Если, конечно, жизнь дорога.

— Угрожаешь? — с раздражением спросил я.

Незнакомец засмеялся.

— Лишь предупреждаю. Береги себя.

Его тяжелый ботинок встал на первую перекладину приставной лестницы. Незнакомец собирался уйти.

— Постой, — я кое-как поднялся на ноги, пошатываясь из стороны в сторону.

Голова всё ещё трещала, но я старался не подавать виду.

— Что, черт возьми, происходит? — с напором спросил я.

Он украдкой посмотрел мне в глаза, и снова повернулся к лестнице.

— Стой, — ещё раз потребовал я и, доковыляв, схватил незнакомца за руку. — Ведь ты не враг, да? Если бы хотел — уже б сто раз меня убил. Объясни, что за безумие творится вокруг?

Прищурившись, незнакомец смерил меня взглядом.

— А ты можешь быть полезен, — скорее самому себе тихо пробормотал он. — Хочешь узнать, что происходит?

— Да.

— Хорошо, я поделюсь информацией. Но услуга за услугу — взамен, ты поможешь мне.

— Чем?

— Ничего опасного от тебя не потребуется. Но придется кое-куда со мной прокатиться. И это далеко. Согласен?

Был ли у меня выбор?

К счастью, мной по-прежнему управляла безэмоциональная рассудительность. Мне хотелось знать правду, чего бы это ни стоило. Других зацепок у меня не было.

А значит теперь оставалось только одно.

— Согласен, — глядя в глаза незнакомцу ответил я.

Поезд неторопливо громыхал по стальным рельсам. Пока во всем мире развиваются технологии и строятся новые сверхскоростные составы, по нашей стране до сих пор курсировали неспешные купейные вагоны, сидя в которых можно было наслаждаться медленно проплывающими за окном пейзажами.

Всего пара часов пути — и очертания громадных зданий мегаполиса на улице безвозвратно исчезли, а вместо них потянулась цепочка из звеньев небольших деревень, скрепленных друг с другом длинными промежутками густого леса. Магистрали и светофоры города сменились покореженными деревенскими домикам, покосившимися заборами и разбитыми проселочными дорогами.

Как будто за один час поезд из одного мира переехал в другой.

Железное чудовище, изобретенное двести лет назад, железными колесами топтало свой путь и везло людей из пункта А в пункт Б. Одни, оседлав этих зверей, ехали к кому-то в гости, другие домой, третьи — по делам в другие города. Самые счастливые — в отпуска на теплые морские побережья.

А я ехал черт его знает куда.

Несколько часов назад мы с Максимом — так звали моего нового знакомого — вылезли из мрачного бетонного бункера. Подземное укрытие, где меня допрашивали, оказалось подвалом какого-то огромного гаражного кластера, основательно раскинутого по промышленной зоне на окраине города. Сотни каменных коробок, металлических контейнеров и десятки двух-трехэтажных бетонных построек стояли там длинными шеренгами, создавая некое подобие улиц и переулков.

Запутанными лабиринтами Максим довел меня до выхода из этого мрачного «городка», велел как можно скорее собрать вещи и встретиться с ним через несколько часов на вокзале.

«Бери легкую, но теплую одежду и удобные кроссовки, — сказал он. — Придётся много ходить. И смотри, чтобы всё поместилось в рюкзак. Никаких дорожных сумок и чемоданов чтоб я не видел, ясно?».

«Ты меня по лесу гулять потащишь что ли», — недовольно спросил я.

«Почти», — ответил Максим.

Сборы были недолгими. Заехав домой, я, как и было сказано, покидал скромные пожитки и кое-какую мелочевку в рюкзак, и вскоре встретился с Максимом на вокзале, у расписания поездов дальнего следования. Большой зал был как всегда забит людьми, которые сновали туда-сюда, шумели, суетились и кряхтели от тяжести своих безразмерных сумок.

«Ты как раз вовремя», — Максим кивнул головой, веля следовать за ним.

Мы вышли из здания вокзала на платформу. Уверенным шагом Максим двинулся по перрону, высматривая на экранах табло нужный поезд.

«Сейчас никаких вопросов, понял? — на ходу бросил он. — Просто молча делаешь то же, что и я».

Затем он свернул и направился вдоль одного из составов, который, судя по табло, следовал далеко на восток. Отыскав нужный вагон, Максим без лишних слов кивнул хмурой пожилой проводнице и нырнул внутрь, жестом позвав меня за собой.

Мы оказались в спальном вагоне — своеобразном аналоге категории «Бизнес-класс», принятом для российских поездов. Максим занял одно из купе, а мне указал на соседнее.

«Попутчиков у тебя не будет. Зайди ко мне через пару часов, когда мы отъедем подальше от города», — сказал он и закрыл дверь перед моим носом. Следом раздался щелчок замка. Мне оставалось лишь пожать плечами и последовать примеру своего спутника — зайти в небольшую двухместную коробку купе и захлопнуть за собой тяжеленную дверь.

Вскоре поезд зашевелился и начал потихоньку набирать ход. Колеса знакомо застучали по рельсам и от этого стука слегка потянуло в сон. Я прилег на одну из двух жестких кушеток, находившихся в купе, и уставился в потолок, терпеливо выжидая установленные Максимом два часа.

Как и любой маг, ждать я умел хорошо. Но, увы, несмотря на моё терпение, время, как назло, текло медленно-медленно. И чтобы хоть как-то занять себя, я принялся смотреть в окно, разглядывая проносившиеся там то невзрачные бетонные постройки, то небольшие деревянные домики, то гигантские стены леса, то просторные поля.

Каждый, кто хоть раз ехал на поезде по нашей стране, хорошо знал такие картины.

А ведь я не имел ни малейшего понятия куда и зачем вез меня этот человек. Можно ли было доверять Максиму? А главное — стоило ли?

В любой иной ситуации я бы бежал прочь от него. Но так уж сложилось, что именно сейчас Максим оказался единственной зацепкой, ведущей к ответу на мои вопросы.

Как вспышка в памяти мелькнул образ Алисы, державшей пистолет и решительно настроенной выпустить в меня пулю — от этого воспоминания по телу пробежала неприятная дрожь. Затем я вспомнил окровавленное лицо профессора Силуянова, перестрелку в квартире — и мне стало окончательно не по себе.

Выждав положенный срок, я без лишних церемоний распахнул дверь в купе Максима и зашел внутрь. Он сидел, закинув ноги на соседнюю полку, и пил какое-то дешевое пиво из бутылки.

— Стучаться не пробовал? — недовольно спросил он.

Я пропустил вопрос мимо ушей, сел напротив него и всем видом показал, что настало время поговорить.

— Ты обещал объяснить, что, черт возьми, происходит, — сказал я.

Максим задумчиво посмотрел на меня, словно выбирал нужные слова, которые стоило произнести.

— Ладно, — он отставил бутылку в сторону. — Давай так, ты — спрашивай. А я отвечу — если смогу, конечно. Врать не стану — незачем мне это. Но и о лишнем тебе не скажу.

— Ты знаешь, почему Алиса пыталась меня убить? — задал я главный вопрос.

— Нет, — Максим лишь пожал плечами. — могу лишь догадываться. Единственное, что скажу наверняка — в этом замешана магия. Хотя ты и сам, наверное, догадался.

— Что ещё за магия?

— Серьезная магия. Твоя девчонка — Алиса, да? — знала нечто важное и очень ценное. Настолько ценное, что за ней по пятам шли вонты.

— Вонты? — я удивленно приподнял брови.

— Да-да, вонты, — Максим снова отхлебнул из бутылки. — Ну ты же маг — должен о них знать.

Разумеется, я знал о вонтах — легендарном тайном ордене волшебников, который, судя по слухам, многие столетия был чем-то вроде мирового серого кардинала. Многочисленные небылицы, коими полнится мир магии, рассказывали, что вонты имели тотальную власть над королями и президентами, папами римскими и патриархами. Что ни одно важное решение на свете не могло быть принято без их ведома. Поговаривали, что за сотни лет эти волшебники проникли во все сферы власти и общества — и контролировали их изнутри, преследуя свои неведомые цели. И так было вплоть до конца ХХ века, когда орден таинственным образом исчез.

Конечно, я не верил в эту историю, как и в подобные ей теории заговоров масонов, иллюминатов и прочие сказки про мировое закулисье. Но Максим, похоже, разделял иное мнение.

— Вонты — это миф, — сухо ответил я.

— То-то и дело, что не миф. Конечно, народная молва основательно преувеличила их возможности — но, уверяю, они действительно очень сильны.

— Даже если и так — разве они не исчезли лет двадцать назад?

— Всё верно — исчезли. И адепты, и руководители, и даже сам магистр ордена пропали без вести. А это, по скромным подсчетам, несколько сотен человек. Но пару лет назад орден воскрес. Уже не такой влиятельный, как прежде — но всё ещё способный на многое. Короче говоря, вонты положили глаз на твою девчонку.

— Вонты полагают, что Алиса владела какой-то особо ценной магией? — удивился я.

— Владела-не владела, но что-то о ней знала — это точно. Проблема в том, что вонты — ребята упорные и на полпути не останавливаются. И раз Алиса теперь мертва, они по очереди будут вытрясать сведения из всех, кто с ней близко контактировал. Вспомни, что сталось с тем дедулей, у которого она работала. Думаю, следующим в списке на допрос у них стоишь ты.

«Это же парень той сучки. На ловца и зверь бежит, да, Вань? Ладно, сейчас закончим с дедом и возьмемся за него», — я вспомнил хриплый голос одного из бандитов, с которыми недавно столкнулся. Выходит, они действительно разыскивали меня!

Максим говорил правду.

— Но я ничего не знаю!

— Так им и скажешь при следующей встрече. Уверен, те два гопника тебя внимательно бы выслушали. Они, конечно, лишь обычные наемные головорезы — но выбивать информацию умеют и без всякой магии. К тому же там, в парке, Алиса тебя явно не просто так на мушке держала. Девчонка знала, что вонты шли по её следам. Может, боялась, что доберутся до тебя? Что ты сболтнешь лишнего?

Алиса хотела заткнуть мне рот? Почему она не попросила о помощи? Неужели отношения между нами, то чувство, которое со временем могло вырасти в любовь, ничего для неё не стоили?

— Я не знаю её тайн, — сказал я. — Во всяком случае, ничего такого, ради чего меня стоило бы убивать.

— Ну, видать у твоей девушки мнение было иным, — Максим снова пригубил пиво. — В любом случае, теперь догадки строить бесполезно. Но есть одна мысль. Попробуем узнать, что было у неё в голове.

— В каком смысле? — Я удивленно приподнял брови.

— Попробуем с помощью магии заглянуть в её воспоминания.

Мне доводилось слышать про заклинание чтения воспоминаний, хотя сам я такой магией не владел. Но, насколько я знал, у этого волшебства было одно важное условие.

— Для чтения воспоминаний человек должен быть, как минимум, жив, — сухо ответил я. — Память человека полностью стирается через несколько минут после его смерти.

— Верно, — Максим подметил мое замешательство. — Память стирается. Но остается кое-что другое: её проекция. Ты знал, что самые яркие, сильные эмоции, чувства и воспоминания оседают не только в памяти человека, но и на его ауре? Конечно, правильнее сказать, что они и формируют ауру — но это сейчас непринципиально.

Максим потянулся к рюкзаку, вынул из бокового кармана небольшой бумажный конверт и протянул мне. Аккуратно отодвинув клапан, я открыл его и вытащил на свет срезанную прядь светлых волос.

Это были волосы Алисы.

В воображении тут же пронеслась картина того, как Максим срезал прядь волос с мертвой девушки — и губы невольно сжались в неприятной гримасе.

— На волосах пока ещё остались следы её ауры, — пояснил Максим.

Я прищурился и разглядел легкое, едва различимое свечение энергетического поля, исходившее от них. После смерти человека аура не сразу покидает тело. Она тускнеет постепенно, незаметно — до момента, пока совсем не угаснет.

— В горах на востоке есть человек, — сказал Максим, — опытный маг. Он может извлечь воспоминания из ауры. Фрагмента с волос Алисы для этого должно хватить.

Если Максим говорил правду, то речь шла о действительно сильном чародее. Мне было трудно даже представить себе подобное волшебство. Но вслух я сказал другое.

— Опытный маг-отшельник, живущий в горах? — скептично съязвил я. — Прям сюжет для фэнтези-романа.

Максим улыбнулся, кажется — первый раз с момента нашей не самой приятной встречи.

Я убрал волосы Алисы обратно в конверт. Вся история Максима звучала не очень правдоподобно. Но других объяснений пока что у меня не было.

— Хорошо, — я положил конверт с волосами на стол. — Выходит, Алиса знала некую важную тайну, а за ней гнался возродившийся из пепла орден вонтов. И ты хочешь узнать эту тайну, заглянув к ней в воспоминания. Что ж, отлично — флаг в руки. Но зачем тебе нужен я?

Максим скинул ноги со скамьи на пол.

— Извлечь воспоминания из ауры — это только полдела. Это как извлечь кассету из видеомагнитофона. Но кассету ведь ещё нужно отсмотреть.

«Кассету из видеомагнитофона? Что за допотопная аналогия, — почему-то подумал я.

— И вот здесь начинаются нюансы, — продолжал Максим. — Смотри: есть легковесные и простые воспоминания, которыми люди не стесняются делиться и вываливать наружу. Они не представляют ни секрета, ни ценности. Узнать их может каждый. Вот стал бы ты, скажем, особо сильно скрывать от окружающих свое имя? Или дату рождения? Или кличку своей собаки?

— Нет, — ответил я.

— То-то и оно. Такие воспоминания не представляют особой ценности. Вытянуть их из человека несложно. Но чем важнее, тяжелее становится воспоминание, тем сильнее оно оберегается от посторонних. Самыми искренними и сокровенными воспоминаниями мы делимся только с очень близкими людьми. А бывают и такие воспоминания, которые люди не готовы раскрыть никому — даже под страхом смерти. Понимаешь?

Я утвердительно кивнул.

Максим наклонился поближе ко мне.

— Если в её воспоминания попробую пробиться я, то черта с два смогу узнать что-то стоящее. Я был для неё посторонним при жизни — им же остаюсь и после смерти. А посторонним никто секреты раскрывать не станет. Но ты — другое дело. Вы с Алисой были близки. Дружили, спали вместе, может быть — любили друг друга. Хрен его поймет, что у вас были за отношения — раз девчонка едва-едва не отправила тебя на тот свет. И тем не менее я уверен — Алиса доверяла тебе куда больше, чем многим другим. А значит, у тебя есть гораздо больше шансов добраться до её сокровенных тайн.

Максим одним глотком допил пиво и отставил бутылку на стол.

— Да и выбора у меня нет. Возможно, будь бы время, удалось бы найти ещё кого-то — родственника или другого знакомого. Так сказать — более доверенное лицо. Но к тому моменту её аура окончательно бы угасла. Поэтому попробуем обойтись тем, кто есть — то бишь тобой.

Он замолчал и испытующе посмотрел на меня, словно уточняя, весь ли смысл сказанного я уловил. Максим говорил о сложной, запредельной магии. Подобные ритуалы едва ли можно найти в интернете или вычитать в современных изданиях средневековых гримуаров. Нет — скорее их передают от отца сыну как семейную реликвию, изучают в элитарных магических школах или же находят самостоятельно спустя годы упорных поисков.

— А зачем тебе это? — рассеянно глядя сквозь Максима, задумчиво спросил я. — Меня, например, пыталась убить лучшая подруга — и я, разумеется, хочу понять причину. А ты?

— Вонты всерьез интересовались твоей девушкой, — хмуро ответил Максим. — Я — всерьез интересуюсь вонтами. Вот и всё, что тебе надо знать.

— Значит, Алиса знала что-то об очень ценной магии?

— Очень на то похоже, — Максим пожал плечами. — Иначе зачем ещё вонтам гоняться за простой девчонкой?

— А ты за ней зачем гонялся?

Наши глаза встретились. Максим промолчал.

— Почему ты так уверен, что Алиса знала нечто важное?

— Поверь, — Максим поднял на меня тяжелый взгляд, — я уверен.

Ещё несколько минут мы ехали молча, каждый — погруженный в свои мысли.

Не сказать, чтобы покров повисших надо мной тайн и загадок, сильно приподнялся. Максим недоговаривал и уклонялся от вопросов — явно опасался сболтнуть лишнего и предпочитал держать мысли при себе. Он не доверял мне. И это чувство было взаимным.

Конечно, с момента нашей встречи кое-что мне действительно удалось выяснить, но всё же о многом оставалось лишь гадать и надеяться, что сложившийся между мной и Максимом странный союз поможет найти ответы.

— Почему ты оказался вчера вечером на поляне? — спросил я.

— Следил за Алисой.

— Зачем?

— Ты задаешь очень много вопросов, — огрызнулся Максим, но немного помолчав добавил. — Думал поговорить с ней.

— Но вместо этого застрелил?

— Вместо этого — спас тебя, — он хмуро посмотрел мне в глаза. — Прояви благодарность что ли.

Откинувшись на жесткую спинку — длинную дермантиновую подушку, прибитую на стенку за спиной — я посмотрел в окно, где волной проплывали ряды деревьев.

— Сколько нам ехать? — спросил я.

— Сутки.

— Полетели бы лучше самолетом. — буркнул я. — Через пару часов были бы на месте.

— Рискованно. Вонты подмяли под себя безопасность всех аэропоротов страны. Там нас схватят в один миг.

— Да ну ладно? — я с недоверием отнесся к его словам. — По-моему, ты преувеличиваешь их возможности.

— Хотелось бы, — сказал Максим.

Тогда мне показалось, что Максим перегибает палку в отношении своих подозрений и опасений. Ведь не мог же я, обычный парень, перейти дорогу такому опасному сообществу.

— С поездами проще: контроль здесь так себе и всегда есть возможность договориться с проводником.

— Договориться — в смысле, заколдовать?

— Заколдовать? Конечно нет. Зачем понапрасну тратить силы? Просто дал ей на лапу нормальную сумму денег. Поезд и так полупустой, свободных мест полно.

— Зря раньше не сказал, что придется сутки в поезде трястись, — посетовал я. — Хоть еды прихватил бы.

— Предусмотрено, — Максим вынул из рюкзака и протянул мне герметичный пластиковый контейнер со звездой на упаковке.

Армейский сухой паек я узнал сразу.

— Индивидуальный рацион питания, — буркнул я, отковыривая защитную пленку с одного из отделений. Если память не подводила, то в этом кармашке должно было лежать печенье.

Максим посмотрел на меня с легким удивлением.

— Служил?

— Ага, — раскупоривая небольшую пачку печенья, ответил я.

— Где?

— Срочная. Мотострелковые войска.

— Стрелок, значит, — выдохнул Максим и молча уставился в окно.

Всю оставшуюся дорогу мы не разговаривали.