Доброе зло

Лина Янтарова (2024)

Секреты есть у каждого, но не все способны их сохранить. Прибыв в академию темной магии, Айви Элвуд решительно настроена раскрыть все тайны, связанные с исчезновением ее старшей сестры. Но некоторым из них лучше оставаться погребенными навечно.

Глава 18

Пряный запах багульника окутал Айви, как только она вошла в кабинет. Мельком отметив, что запасы лилеи, должно быть, закончились, Элвуд осторожно уселась в кресло возле камина, стараясь не потревожить бок.

За три дня рана почти затянулась, оставив неровный воспаленный рубец. От идеи протестировать собственное зелье пришлось отказаться: «Санутас» прекрасно справился. Благо, осколок вонзился неглубоко.

Синтия несколько раз пыталась выведать, откуда Фаелан достал столь редкое снадобье, но секреты Мерьеля так и остались тайнами. Айви же было не до того — господин Даварре твердо намерился исключить ее из академии.

— Элвуд, — Этьен кивнул в знак приветствия.

Он выглядел серьезным и собранным: ни на намека на дурашливую веселость и леность. Айви вцепилась в подлокотники кресла, готовясь к изматывающему разговору.

— Объяснитесь, — почти равнодушно попросил ректор.

Чувствуя, что решение касаемо ее судьбы уже принято, и рассказ — всего лишь формальность, Элвуд нервно сглотнула. Нужно во что бы то ни стало переубедить Даварре.

Она поискала глазами сферу Веритас на столе, но ничего не нашла и немного приободрилась.

— На меня напали в трактире Салвуда. Это вы, должно быть, уже знаете.

— Подробнее.

— Я хотела встретиться с другом, но перепутала комнаты. Зашла не туда, почувствовала угрозу… Начала обороняться. Чуть позже подоспел мой друг.

— Ваш друг? — в голосе Этьена появился скепсис.

— Фаелан Мерьель.

— Это с ним вы хотели встретиться в трактире?

— Да.

— Позвольте узнать, зачем? Вы оба учитесь в академии. Здесь недостаточно места для дружеской беседы?

Айви слегка покраснела. Версия, что они придумали с Фаеланом, как нельзя лучше объясняла его появление в трактире. Но говорить о таком вслух…

— Мы… Вовсе не ради беседы встретились.

— А ради чего же? — издевательски уточнил ректор.

— Вы поняли, — Айви смерила его негодующим взглядом.

— Нет, не понял. Поясните, Элвуд.

Проклиная ректора про себя, она сказала:

— Мы хотели побыть вдвоем. Как пара.

Этьен недоверчиво хмыкнул.

— Как пара? И почему же вы не уединились в чьей-то комнате? В вашей, или, например, комнате Мерьеля?

— Стены тонкие, — процедила Айви. — Хорошая слышимость. Решили, что трактир больше подходит.

Даварре откинулся на спинку кресла.

— Вы в курсе, что отношения между студентами не приветствуются?

— Но не запрещены.

— Это одно и то же, — тон ректора стал ледяным. — Вы нарушили несколько правил академии. За такое полагается исключение.

Айви выдохнула, призывая на помощь весь свой самоконтроль и выдержку.

— Но прежде, чем мы вернемся к вопросу вашего нахождения в «Умбре», расскажите про колдуна. Вы сумели рассмотреть его? Может, вы знакомы?

— Нет и нет. Он использовал вспышку света, чтобы ослепить меня.

— Это светлая магия, — подметил Этьен. — Есть предположение, почему он напал?

— Думаю, он не хотел, чтобы кто-то уличил его в компрометирующей связи. Возможно, колдун встречался с одной из студенток «Умбры».

— Значит, высока вероятность того, что вы либо узнали бы его, либо смогли узнать позже. Колдун из знати, — задумчиво рассудил Этьен.

Подняв на Айви глаза, он с усмешкой спросил:

— Вы правда считаете меня дураком?

— Конечно, нет, господин Даварре, — со всем уважением ответила Айви.

Она действительно не надеялась скормить ректору наспех выдуманную ложь. Даже несмотря на то, что Мэйвис повторила бы слова Айви точь-в-точь — об этом позаботился Фаелан — Элвуд понимала, что ректор ни за что не упустит возможности избавиться от студентки, приносящей столько проблем.

— Разве? Тогда почему нагло лжете?

Айви инстинктивно выпрямилась, старательно контролируя эмоции.

— Совершенно ясно, что вы не бросили поиски Лилиан Элвуд. Не составляет труда сопоставить наш недавний разговор и нападение неизвестного колдуна… Это и был тот, с кем у Лилиан возникли, кхм, романтические отношения?

В ответе на собственный вопрос ректор не нуждался, поскольку сразу же продолжил:

— Вы проигнорировали мою просьбу и дальнейшие предостережения. Увы, «Умбра» вынуждена попрощаться с вами.

Айви бросило в жар. Нет… Она не может покинуть академию сейчас.

— На решение можно как-то повлиять? — выдавила Элвуд.

Этьен нарочито громко вздохнул.

— Не уверен.

— Чего вы хотите? — прямо спросила Айви. — Еще лилеи?

— Боюсь, это слишком маленькая цена за возможность остаться в «Умбре». К тому же, если мне не изменяет память… Вы и так должны предоставить сырье.

Ладони Айви вспотели. Что она может предложить еще? Их возможности несопоставимы. Он — ректор, она — студентка…

— Если вы прямо скажете, чего хотите, это значительно упростит беседу, — Айви чувствовала стук своего сердца во всем теле.

Ректор, улыбаясь, молча смотрел на нее. Время текло томительно, изводя и проверяя нервы Айви на прочность.

— Скажем, так, — Этьен соединил ладони домиком, оперся локтями о стол. — Я хочу от вас услугу.

— Услугу? Какую?

— Пока не знаю, но обязательно придумаю. Одна небольшая услуга, которая, конечно же, никоим образом не затронет ваше благополучие и здоровье.

Элвуд вспомнила, как недавно говорила то же самое Итану. В итоге его «услуга» обошлась Рэквиллу в участие в опасном ритуале, где он рисковал собой, спасая Айви.

— Что, если я буду не в силах ее оказать?

— Уверяю, запрашиваемая мной услуга будет вам по силам. Я не попрошу ничего сверх того, что вы можете дать, — подчеркнул ректор. — Итак, ваше слово?

Айви сделала вид, что размышляет, хотя была согласна с первых же слов. Даже если услуга окажется неприятной… Проведенное с Фаеланом время — время, которое ректор мог украсть — ценнее.

— Ах, и пока вы не ответили… Лилея, — улыбаясь, напомнил ректор. — Еще столько же.

Айви скрипнула зубами.

— Согласна.

Даварре покачал головой.

— Мы скрепим договор магией крови. Однажды я уже поверил вам на слово.

Нехотя Айви протянула руку. Даварре произнес клятву и, убедившись, что ее формулировка устраивает Элвуд, сделал тонкий надрез на коже, затем проделал ту же манипуляцию со своей рукой.

Через мгновение оба пореза затянулись, оставив тонкие, еле заметные белые линии, которые исчезнут после выполнения клятвы.

Айви одернула рукав платья и поднялась, желая поскорее убраться из кабинета.

— Постойте. Раз вы остаетесь в академии…

Элвуд обернулась, замерев у двери.

— Как ваше самочувствие?

— Удовлетворительно, господин Даварре.

— Рана была неглубокой? Органы не задело?

— Нет. Я уже иду на поправку.

— Отрадно слышать. К сожалению, того же нельзя сказать об Абигайль Бирн, участнице предстоящего турнира Света и Тени.

Айви похолодела.

— У нас не хватает ведьмы, — без улыбки произнес ректор. — Я решил, вы подойдете.

— Мое здоровье…

— Синтия поведала, что от вашей раны через пару недель не останется и следа.

— Почему я? — воскликнула Айви. — Почему не Адриан? Он участвовал в отборе. Мортон будет счастлив, если…

— Мортон не отвечает требованиям к участникам турнира. В нем нет того, что есть в вас.

— Чего же? — теряя терпение, спросила Айви.

Ректор, не моргая, уставился на нее, после чего изрек:

— Вы упрямы, беспринципны, живучи и готовы на риск.

— Только если заинтересована в происходящем.

— Подумайте, Айви, — Этьен впервые обратился к ней по имени. — Светлый колдун из знати… Какова вероятность, что он посетит самое ожидаемое событие года?

Она растерянно замолчала. В рассуждениях Даварре имелось здравое зерно… И Этьен не знал о гербе, нарисованном Лилиан. Если ее возлюбленный связан с «Фламмой», то не пропустит турнир.

— Я не присутствовала ни на одной тренировке…

— Это поправимо. Ваш друг точно не откажет в помощи, — насмешливо заметил ректор. — Конечно, вы явно рассчитывали на упражнения другого рода…

Лицо Айви вспыхнуло. Это уже невозможно было стерпеть. Голос сорвался от злости, когда она отчеканила:

— Вы переходите все границы.

— Странно обвинять меня в том, чем грешны сами. Впрочем, прошу прощения за грубость. Можете быть свободны, Элвуд.

Айви уже собиралась выйти, как неожиданная догадка вынудила ее остановиться. Даварре изначально знал, что Абигайль не сможет участвовать, но заговорил об исключении…

— Вы использовали меня, — она прищурилась. — Пригрозили исключением, хотя хотели оставить. Обманом вынудили дать клятву…

— Разве? Все было честно. Вы принесли клятву по доброй воле.

— Я запомню это, — сказала Айви перед тем, как уйти. — Не думайте, что вам все сойдет с рук.

В коридоре она остановилась, чтобы перевести дыхание. Внутри кипела злость — в первую очередь на себя. Подумать только, ее обвели вокруг пальца…

Айви покачала головой и неожиданно рассмеялась. Как бы там ни было, она достигла цели — осталась в академии. С остальным можно разобраться позже.

Полное выздоровление заняло две недели, после чего Айви вернулась к занятиям. Ей нужно было не только наверстать упущенное, но и привести в порядок физическую форму, в чем помогал Фаелан: они тренировались вместе по вечерам до изнеможения. Будучи предельно внимательным и ласковым, в зале Мерьель превращался в настоящего тирана. Пару раз Айви всерьез задумывалась попросить пощады, иногда в отчаянии начинала считать, что Фаелан попросту издевается над ней.

— Больше не могу, — она упала на пол, раскинув руки в разные стороны. — Можешь убивать, если хочешь.

Сбитое дыхание, тяжесть в конечностях, гул в висках — лишь малая часть того, чем сопровождалось каждое их занятие. Если с магией проблем не возникало, то физическая активность давалась Айви с большим трудом.

Глядя на то, как двигается Фаелан — стремительно, но в то же время плавно, как истинный хищник — она сомневалась, что когда-либо сможет добиться таких результатов. Каждое его движение было отточенным, выверенным до предела — ничего лишнего, только смертоносная гибкость и сила.

Перебросив серебряный клинок в другую руку, Фаелан помог ей сесть. Айви виновато обхватила колени руками, пробормотав:

— Я никогда не достигну твоего уровня.

— Но ты все еще здесь.

Мерьель уселся рядом, вытянув одну ногу и играя клинком. Сталь вспыхивала между его пальцев юркой рыбешкой.

— Да, потому что не могу позволить себе быть слабой, — со злостью ответила Айви.

Она все еще хорошо помнила собственную самонадеянность, которая сопровождала ее на встрече с колдуном. И собственное поражение, граничащее с унижением: липкое, обжигающее, как кипящая смола.

С ней расправились, как с ребенком. Светлый колдун едва не ослепил темную ведьму, а после — сбежал, оставив ее истекать кровью. Все, чему Айви училась, ради чего просиживала долгие ночи в учебной комнате поместья Элвудов — все оказалось напрасным.

— Ты многое знаешь, но не умеешь применять на практике. Какой толк понимать, что клинком можно убить, если не знать, как это сделать? — Фаелан совершил неуловимое движение, дернув рукой от плеча.

Кинжал вылетел из его пальцев и вонзился в противоположную стену. Вокруг зазмеились мелкие трещинки, которые вскоре затянулись, будто стертые чьей-то невидимой рукой.

— Я не хочу никого убивать. Но не могу позволить себе стать убитой, — проговорила Айви. — Вот почему я все еще прихожу сюда и позволяю тебе… Издеваться над собой.

— Издеваться? — Фаелан усмехнулся. — У тебя щадящие тренировки.

— Щадящие? — ужаснулась Айви. — Какие тогда проходил ты?

Мерьель, чуть помедлив, ответил:

— Во-первых, меня обучали с ранних лет. Во-вторых, лучшим моим учителем стала Мертвая пустыня. Слабые там не выживают.

Игнорируя холодок, ползущий по спине, Айви тихо попросила:

— Расскажи мне о своей родине.

— Мертвая пустыня столь же жестока, сколь и красива: бескрайние пески, яркое солнце, мириады звезд… Бесконечна, молчалива, могущественна.

Фаелан ненадолго замолчал, а после продолжил — совсем другим голосом, выражающим любовь и благоговение:

— Все в ней может убить. Песок обжигает ступни, насекомые жалят, ветер сбивает с ног. Будущих воинов оставляют на несколько дней вдали от города, чтобы они прошли испытание пустыней.

Айви содрогнулась, представив одинокого, юного Фаелана, вынужденного бороться за свою жизнь посреди коварных песков.

— Ты сказал «будущих воинов», а не «колдунов». Почему так?

— Потому что одной магии недостаточно, чтобы выжить. Нужно уметь сражаться…

Он осекся, словно осознал что-то.

— Не хочу, чтобы у тебя сложилось дурное мнение о моей родине. Как я уже сказал, Мертвая пустыня красива и могущественна. Помимо опасных существ, она богата редкими лекарственными травами и ядами. Большую часть отравляющих зелий изготавливают с применением сырья из Мертвой пустыни.

— Ваш край считается бедным, — негромко заметила Айви.

— Сложно построить что-то на мягких песках, — улыбнулся Фаелан. — А сбор трав и ядов сопряжен с риском для жизни. Многие погибают, не успев собрать достаточно сырья на продажу.

Айви нахмурилась, обдумывая пришедшую на ум мысль. Яды… Змеи, скорпионы, пауки, ящерицы. Жители Мертвой пустыни превратили своих врагов в источник получения необходимых средств для выживания в суровой местности. Но для этого им пришлось поставить на кон собственную жизнь…

Она нахмурилась еще сильнее. Почему упоминание о ядах не дает ей покоя? Что-то с ними не так. Добыча сырья…

Айви побледнела, повернулась к Фаелану, с ужасом глядя на его спокойное, красивое лицо.

— Нет…

— Ты поняла, — с сожалением произнес он. — Это не жестокость, Айви, а вынужденная мера.

Она покачала головой, испытывая желание крепко его обнять. Какую боль ему пришлось испытать…

— Нельзя оправдывать такое, — дрожащим голосом возразила Айви. — Нельзя. Должно быть, с самого детства… Чтобы выработать иммунитет…

Как зельевар, она понимала правила, обеспечивающие успех при введении малого количества яда в кровь. Сначала — крошечные, микроскопические дозы, вызывающие боль, судороги, ломоту в теле… Когда организм восстанавливался, вводилась следующая, немного увеличенная порция. И снова — агония, бесконечная пытка, пока тело не научится справляться с высокой концентрацией яда.

— Вот почему у тебя невосприимчивость, — прошептала она.

Фаелан кивнул.

— Самые ядовитые снадобья основаны на сырье из Мертвой пустыни. И все они не могут навредить мне.

— Сколько… Сколько тебе было, когда это случилось?

— Четырнадцать.

Айви поежилась. Для достижения гарантированного результата требовалось не менее шести-семи лет. Годы мучений…

— Такое происходит с каждым колдуном?

— Нет. Будущих воинов отбирают старейшины. Некоторые остаются за стенами города, помогают по-своему.

— А твои родители…

Айви прикусила губу, боясь спрашивать дальше.

— Они погибли, везя сырье на границу.

Голос Мерьеля стал бесцветным, похожим на шелест травы.

— Мы вынуждены вести торговлю с ближайшим соседом — Речной долиной. Она покупает наши товары по самой низкой цене, которую только можно представить, чтобы после продать дороже.

— Почему вы терпите это?

— У нас нет выбора. Мертвая пустыня окружена бесконечными песками. Невозможно вывезти что-то оттуда, минуя Речную долину. Если откажемся продавать, то лишимся жизненно важных товаров, которые она предоставляет в обмен.

Политика Джоста Траэна всегда вызывала споры и пересуды среди других правителей. Снежная равнина ввиду удаленности и сурового климата не вызывала ни у кого интереса, Горный хребет был ослаблен из-за бесконечной борьбы с варланами, Красные леса находились в состоянии постоянного конфликта с Морской бухтой… Голодная степь представляла собой разрозненные кочевые племена. Цветочные поля придерживались нейтралитета, не имея достаточной военной мощи. Выходило, Мертвую пустыню некому защитить…

Айви вонзила ногти в кожу ладоней, стремясь удержать внутри эмоции.

— Не надо, — Фаелан мягко коснулся ее щеки, заставил посмотреть ему в глаза. — Это не твоя ответственность.

— Мне жаль, что тебе пришлось пережить все это, — прошептала она. — Так не должно быть.

— Мир не однообразен. Он не черный и не белый, Айви. Колдуны не светлые и не темные. Когда-то остальным тоже придется признать эту истину.

Она потянулась к нему, прижалась губами в медленном поцелуе, словно хотела забрать всю боль себе, прикосновением выразив то, что не могла сказать словами. Нежный, исцеляющий поцелуй: робкие касания, запутавшиеся в волосах пальцы, тревожно колотящееся сердце…

Фаелан позволил ей ненадолго вести, а после перехватил инициативу: дразняще скользнул языком по нижней губе, прикусил, едва царапнув зубами — удовольствие смешалось с легкой болью, рождаясь внутри глухим стоном.

В теле Айви словно не осталось ни одной кости — таким мягким, податливым оно стало в его руках, безвольным, как глина. Не осталось ни одной мысли в одурманенной голове. Мир — жестокий и страшный — сузился до пределов зала, в котором были только он и она.

Фаелан спустился ниже, оставляя цепочку из жадных, неистовых поцелуев. Кожа пылала, расцветая отпечатками его губ. Всегда сдержанный, умеющий хорошо контролировать любую эмоцию, Фаелан демонстрировал обратную сторону — бушующий огонь, скрытый за стеной рассудительности.

И Айви плавилась под его напором, обжигалась и сгорала, чтобы возродиться вновь. Чувства, доселе не испытанные, захватили ее полностью: лихорадочный трепет, жар внизу живота, желание получить больше.

Она провела ладонями по его груди, наслаждаясь твердостью мышц. Прижалась теснее, вдыхая аромат его кожи — с едва уловимыми дымными нотками, напоминающий раскаленный сухой ветер. Воздух вокруг гудел от потоков магии. Почти не соображая, Айви откинула голову назад, подставляя шею поцелуям. Что бы Фаелан ни делал — главное, чтобы не останавливался.

Ощущение горячих губ сменилось прохладным сквозняком. В следующее мгновение Мерьель передвинул Айви так, чтобы закрыть ее собой.

— Вот это представление.

Пропитанный язвительностью голос Рэквилла прогнал остатки дурмана. Айви съежилась, спешно поправляя одежду.

С нескрываемой брезгливостью Итан оглядел зал.

— Предпочтениями Мерьеля не удивлен, но ты, Элвуд… Разочаровала.

Он с притворной печалью покачал головой.

— Закрой рот, будь добр, — попросил Фаелан.

В его голосе проскользнуло что-то нехорошее, темное, злое. Айви с тревогой посмотрела на него. Прежде, чем она успела вмешаться, Итан парировал:

— Недостаточно хорошо просишь.

Айви прикрыла глаза, с обреченностью почувствовав вспышку магии — на сей раз агрессивную, сносящую все на своем пути. Предвестник стихийного выброса.

— Фаелан, — она коснулась его руки в надежде успокоить. — Не надо.

Он перевел на нее взгляд. Лицо Мерьеля оставалось спокойным, только потемневшие до цвета гречишного меда глаза выдавали злость.

— Почему же? Давно пора проучить мальчишку, — сказал он.

Пол под ногами Рэквилла треснул. В месте, где была сплошная каменная плита, теперь бугрились куски камня. Вверх поднялась пыль, трещины поползли в разные стороны.

Айви отшатнулась, испуганно выбросила вперед руку, собираясь прибегнуть к магии, но остановилась, ошеломленная осознанием.

Это Фаелан.

Это его сила.

Позабыв про Итана, Айви широко раскрытыми глазами уставилась на Мерьеля. Он не произнес ни слова, даже пальцем не шевельнул, чтобы расколоть плиту.

Башня сопротивлялась, латая саму себя — трещины затягивались. Пользуясь случаем, Рэквилл перебрался на другую сторону зала. Вне себя от гнева, он крикнул:

— Не соскучился по жаре, Мерьель?

В лицо Айви ударил поток горячего ветра — словно огромный огнедышащий дракон разинул пасть. Следом взвились оранжевые языки пламени. Воздух вокруг сгустился, став плотным и непроницаемым — родовая защита Элвудов отчаянно пыталась уберечь хозяйку от ожогов.

Камень стен вновь пошел трещинами. Обломки взмыли вверх, создавая преграду для обжигающего огня. Айви судорожно закашлялась: в дыму и каменной пыли она потеряла из виду обоих соперников.

Вторя ее страху, рожденному перед двумя стихиями, снаружи взревело море. Волна поднялась так высоко, что заслонила собой уходящее солнце. Зал погрузился в темноту, которую прорезали яркие вспышки огня.

Стекла в окнах лопнули под напором ветра. Соленая вода брызнула внутрь, вступила в бой с пламенем, яростно шипя. Мимо пролетел громадный кусок стены — в последнее мгновение Фаелан ловко выдернул Айви, в которую прямиком летела махина.

Они упали на каменный пол. Плечо отозвалось болью, ушибленная спина заныла. Пытаясь не потерять самообладание, Айви инстинктивно прикрыла голову.

Вот почему ведьмы недолюбливали колдунов — они способны только разрушать. Ни ювелирно сплетенных заклятий, ни изящных интриг… Простая драка, пусть и с применением магии.

Двустворчатые двери распахнулись, гулко ударившись о стены. Оседала каменная пыль; где-то все еще танцевали огненные язычки. Этьен Даварре медленно обвел взглядом полуразрушенный зал, после чего его глаза утратили зеленый цвет, став черными, как беззвездная ночь.

— Ко мне в кабинет, — тихим отрывистым голосом приказал он. — Немедленно.

Проигнорировав ректора, Фаелан осмотрел Айви с головы до ног.

— Ты цела?

— Живо, — взревел Этьен.

Стены дрогнули, сотряслись от звуков его голоса. Элвуд покорно побрела вслед за Мерьелем и Рэквиллом, но была остановлена в коридоре:

— Вы отправляетесь к себе. И не смейте покидать комнату до утра.

Ослушаться Айви не посмела. Торопливо сжав ладонь Фаелана на прощание, она зашагала в сторону спальни. За спиной слышался слабый скрежет камня — Башня затягивала раны.

Всю ночь Айви мучила бессонница. На рассвете, едва лучи озарили неспокойные воды, она отправилась на поиски Фаелана, но не нашла его ни в комнате, ни в столовой, ни у моря, куда пришла в последнюю очередь.

Морозный воздух щипал щеки, но ветра не было. Под ногами приятно хрустел снег, звонко пела песню одинокая птица. Волны накатывали на берег, слизывая упавшие снежинки и принося взамен всякую дребедень: обломки раковин, щепки, зеленоватые водоросли.

Среди серых скал Айви разглядела нечто яркое, похожее на кусок ткани, застрявший между острыми кусками расколовшегося камня. Предмет мозолил глаза, выбиваясь из хмурого зимнего пейзажа. Не выдержав, Элвуд подошла ближе, рискуя поскользнуться, а после бросилась прямо в ледяную воду.

Подол промокшей юбки тяжело волочился по снегу, когда Айви вынесла находку на берег. Это была туфелька Лилиан — розовая, расшитая мелкими сверкающими кристаллами. Подошва почти отвалилась, часть самоцветов нашла пристанище на дне, а шелк местами порвался.

Дрожащими пальцами Айви ощупывала туфельку, боясь, что она исчезнет, превратившись в морскую пену. На глаза навернулись слезы, горло будто сжала колючая ветвь.

Ничего не видя перед собой, Элвуд бросилась в Башню — вверх по скользким ступенькам. Когда впереди уже замаячили двери, перед лицом Айви что-то вспыхнуло, полыхнуло жаром. Кулон на груди мгновенно нагрелся, защищая хозяйку. От испуга она дернулась назад. Нога соскользнула с мокрого камня…

Измученный разум не сразу понял, что случилось. Лишь мелькнула отстраненная, ужасающая мысль: «Больше сотни ступенек… Я сломаю все кости».