Станция «Гермес»

Игорь Евгеньевич Глебов

Оказавшись в эпицентре войны между средневековым братством и криминальной группировкой, герою придется пройти все круги ада на земле и под землей, чтобы разгадать темную тайну, погребенную под наслоением мистификаций.

© Игорь Евгеньевич Глебов, 2019

ISBN 978-5-4493-5658-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Дом у реки

Девушка была в дождевике с капюшоном и желтых резиновых сапогах.

Предусмотрительно с ее стороны, учитывая, что ливень бушевал всю ночь и стих только под утро, а небо до сих пор затянуто тучами без малейшего просвета.

В строгом смысле красавицей ее назвать было нельзя, но черты смугловатого лица показались Антону приятными, и особенно выделялись живые карие глаза с кошачьим разрезом.

Опыта разговорной практики с деревенскими девушками у Антона еще не было. Человек городской, до сих пор он встречал обитателей сел и деревень только на репродукциях картин художников-передвижников. Он конечно, понимал, что в компьютерный век селяне внешне не отличаются от жителей мегаполиса, но не мог отделаться от образа бородатого мужика в лаптях и с котомкой за спиной. Женщины, соответственно, должны быть сплошь в сарафанах и платочках.

Девушка в дождевике смотрела на него с подозрением, словно догадываясь об этих неподобающих мыслях, и Антон начал смущаться.

Он ожидал вопросов и рассчитывал отделаться легким, возможно, игривым объяснением в стиле — да вот я, городской житель, устал от городской суеты, прочитал объявление, решил поселиться в деревне, но девушка своим хмурым видом сразу пресекла всякие фривольности.

— Это вы наш дом покупаете?

Антон растерялся.

— Не так чтобы сразу… Сначала хотелось посмотреть, прикинуть. А если понравится, то, может быть…

— Да понравится, чего уж там, — мрачно сказала хозяйка дома. — Место красивое, деревья растут, фрукты-овощи и все такое. Если надо, поедем в деревню, посмотрим.

Антон огляделся по сторонам. Типичная индивидуальная застройка, где за заборами и обильной зеленью едва виднеются крыши домов. Рядом беленая хата с ветхой черепичной крышей, за изгородью клюют траву подросшие цыплята. В канаве бултыхается жирный гусак, а вокруг озабоченно слоняются его менее удачливые сородичи.

— Это еще не деревня?

— Это — райцентр! — внушительно сказала девушка. — Город, значит. Тут супермаркет и рестораны есть. А нам в деревню Велесово, это километров двадцать отсюда.

— Поехали, — вздохнул Антон.

После бессонницы в голове было пусто и гулко. Вопреки расхожему мнению, что под дождем хорошо спится, Антон провел трудную ночь, скрючившись в водительском кресле и размышляя о том, до какой степени глупостью было сорваться сюда, за семьсот километров от большого города, в поисках сомнительного удовольствия жить в деревенской глуши. Тогда, сразу после развода, эта идея показалась Антону свежей и оригинальной, но сейчас, после ночи в автомобиле, когда каждый сустав ломил и трещал, его начали преследовать сомнения.

Хотя между колдобинами осталось немного асфальта, дорога годилась разве что для тяжелой техники на гусеничном ходу. «Девятку» штормило, бросая из одной ямы в другую, пока Антон не вырулил на относительно ровную грунтовку, где, однако, принялся наматывать на колеса мокрый глинозем. Попутно выяснилось, что девушку зовут Марина, она замужем за заместителем бригадира доильной станции, и сама работает оператором машинного доения в местном хозяйстве. Дом достался им как приданое, но приходится срочно продавать, потому что на лечение малолетнего сына нужны деньги. На его вопросы Марина отвечала скупо, часто отвечая невпопад, из чего Антон заключил, что интеллектом девушка не блещет, и характер сложный, но заместитель бригадира наверняка простил ей эти небольшие недостатки за хозяйственность и миловидность.

Своей собственной жене, теперь уже бывшей, Антон готов был простить и характер, который был непрост, и скудный интеллект, и внезапно открывшуюся мелочность заодно со склочностью, и даже тестя — военного пенсионера, одержимого идеей массовых расстрелов. Но в последний год ситуация обострилась из-за тещиных принципов. Теща считала, что муж ее дочери обязан иметь настоящую работу, желательно в банке или консорциуме с участием крупного капитала. Чем крупнее капитал, тем лучше. Антон же ненавидел всякую работу, где нужно здороваться с коллегами по утрам, поэтому последние годы работал в домашнем режиме, принимая заказы от удаленных клиентов. Это приносило хороший доход и сохраняло душевное спокойствие.

К сожалению, теща принципиально не верила в то, что можно зарабатывать дистанционно, а заодно считала всю компьютерную науку каким-то фокусом вроде телекинеза и путала программистов с экстрасенсами. Ради достойной цели, которая, как известно, оправдывает средства, Антон готов был работать хоть грузовым ослом на урановой шахте. Но жена с тещей, даже вместе взятые, на такую цель не тянули.

Когда брачный сезон подошел к концу и зазвучали казенные фразы «раздел имущества» и «заявление истицы приобщить к делу», на семейном собрании было решено, что нажитая совместно квартира отойдет к жене, как представителю слабого пола, а Антон, как представитель пола сильнейшего, удовлетворится «девяткой» с убитой подвеской и прогоревшим глушителем.

В тот день, когда нанятый тещей слесарь с профессиональной молчаливостью менял замки к дверям в квартиру, в которую Антону уже никогда не войти без судебного ордера, сам Антон сидел в водительском кресле — единственном предмете мебели, который ему достался после раздела имущества, штудируя рубрику «Недвижимость» в свежих газетах.

Стоимость аренды квартир в большом городе оказалась пугающей, но по мере удаления от центра цены успокаивались и приобретали осмысленность. В целях экономии Антон мог даже мигрировать на свою малую родину, в провинциальный город, где прошло его детство, а городская вселенная вращалась вокруг гудящего химзавода, окутанного плотным серым туманом. Возвращаться в туман не хотелось.

Выбор объявлений казался неисчерпаемым, но одно заставило его вздрогнуть. Выделенные черной траурной рамкой, слова были составлены искусным образом, чтобы удар пришелся прямо в сердце, минуя цепочку логических рассуждений. Для этой цели изо всех знаков препинания был выбран один только жизнерадостный восклицательный знак, зато применять его разрешалось сколько душе угодно.

«Срочно продается!!

Участок в заповедной экологической зоне!!

Сорок соток земли!! Дом на берегу реки!

Фруктовый сад! Лес! Грибы! Деревня Велесово!

Всего за десять тысяч у.е!»

Дальше был адрес и телефон. Антон отложил газету и задумался. Восклицательные знаки сделали свое дело, и в сердце кольнуло. Он еще раз внимательно перечитал объявление. Деревню он помнил обрывками, лишь по редким наездам к родственникам в самом раннем детстве. В память врезалось изумление от перемены картинки, когда скудная на краски запыленная городская серость чудом менялась на блестящую влажную зелень, красноту спелых яблок и пугающую черноту омута, в прохладе которого так восхитительно барахтаться, оглашая реку воплями.

Сорок соток земли — это сколько будет, почти пол-гектара? Просыпаться утром от пения птиц, выйти во двор, умыться колодезной водой, а то сбегать на речку, нырнуть с размаху в зеленую текучую гладь? Напоенный травами свежий деревенский воздух, парное молоко, грибы, рыбалка, свой собственный сад! И все это — всего за десять тысяч долларов?

Дело в том, что эти деньги у Антона были. В его личном автомобиле, в глубине перчаточного ящика, который несознательные водители называют бардачком, среди запасных предохранителей и квитанций за техосмотр валялся желтый треснувший футляр от старых тещиных очков. Вещь, на первый взгляд, бесполезная, но сама теща дала бы ошпарить себя кипятком, чтобы в него заглянуть. Во времена брачной жизни Антон откладывал туда понемногу от каждого заказа — по двести-триста долларов, иногда по пятьсот, в зависимости от настроения. Постепенно футляр распух и перестал закрываться, но зато там скопилось тысяч десять с небольшим. Этого как раз должно хватить на дом и еще останется на обзаведение хозяйством.

Это казалось чистым безумием. Конечно, в городе свои прелести и удобства. Но, с другой стороны, разве он не заслужил небольшой отпуск, так сказать, оздоровительный период, после пятилетней каторги? Купить дом, пожить год-другой в покое, умиротворении, в деревенской тиши, подумать о жизни. Тем более что работе это в принципе мешать не должно, а даже и наоборот.

Для работы Антону требовался только мощный ноутбук и мозги — и оба инструмента всегда были при нем. Нужно только выяснить, если ли там покрытие, и еще пару технических деталей. Антон раскрыл ноутбук, пощелкал по клавишам.

«Мелогорье — историческое название территории, находящейся по правому берегу реки Белой, где много миллионов лет назад волновалось древнее внутриконтинентальное море. Гряда меловых гор, покрытых уникальной растительностью, хвойными и широколиственными лесами, с богатым животным миром — лоси, кабаны, лисицы, барсуки, белки, куницы… Деревня Велесово расположена на правом берегу реки, у подножия гор, сложенных из отложений мела возрастом восемьдесят миллионов лет. Деревня известна сельскохозяйственным предприятием, на территории которого выращивается ряд уникальных высокоурожайных сортов сахарной свеклы, среди которых знаменитая свекла „белокровица“, а также кукуруза, рожь, сорго и т.п…»

Антон узнал, что ему предстоит преодолеть семьсот километров до районного центра — города Мелогорска. Если отправиться прямо сейчас, то к вечеру он доберется до райцентра, там проведет ночь, а с утра можно уже осмотреть дом и окрестности. Он внезапно ощутил зуд путешественника, который, очевидно, испытывал купец Афанасий Никитин и его друзья, отправляясь за три моря. Ужасно захотелось вдруг оказаться там, где миллионы лет назад бушевало древнее море и где сейчас бродят лоси, кабаны и куницы, а заодно произрастают высокоурожайные сорта свеклы.

Он купил запасные аккумуляторы для телефона и компьютера, кое-какой мелочевки, в супермаркете набросал в корзину всякой еды на дорогу. Через час он уже выбрался из городских пробок и мчался по левой полосе трассы в южном направлении, ухарски втапливая в пол педаль акселератора. Автомобиль, закисший в постоянных пробежках от светофора к светофору, жрал километры словно даже и с удовольствием.

Километров через триста он подустал от гонки, свернул на обочину у маленького рынка, вышел размять ноги. Купил у бабульки яблок, важно поинтересовался сортом. Оказалось, антоновка. Со скрытым удовольствием подумал — пора разбираться, у нас тоже, между прочим, сад скоро будет, свой. Сад ему уже мерещился. Грушу от яблони он вряд ли отличил бы, и представлялись ему однотипные кряжистые стволы, выстроенные по ранжиру, а ветки сплошь усыпаны всякими плодами — грушами, абрикосами, вишнями — сочными, вкусными, готовыми к употреблению. В общем, все как в Ашане, только без ценников и глупых табличек «Акционная цена!».

Когда до конечного пункта осталось километров сто, он сбавил темп — накрапывал дождь, дорога заметно испортилась. Мелогорск его встретил ливнем. Было около десяти часов вечера, и только когда мощные струи забарабанили по крыше и видимость снизилась до нескольких метров, он понял, какую оплошность совершил. Нужно было позвонить продавцам заранее, сообщить о себе. Можно было договориться о ночлеге, например. Кроме того, кто знает, быть может, владельца дома сейчас вовсе нет в городе?

Город хлестало дождем, сквозь мутную пелену редко вспыхивали фары встречных автомобилей. При первой же возможности Антон свернул на стоянку около какого-то административного здания.

Где-то рядом прогрохотал грузовик, и на девятку обрушилась волна дождевой воды пополам с грязью. Яркая картинка деревенской жизни понемногу тускнела. К его удивлению, на вызов ответили почти мгновенно, и уверенный женский голос подтвердил, что дом продается, и продается срочно, и документы уже готовы, и утром хозяйка будет счастлива показать дом и участок дорогому клиенту.

* * *

Скоро грунтовка между полей закончилась, и впереди темной громадой встал лес. Дорога с размаху врезалась прямо в чащу, где было темно, как в туннеле. Пришлось включить фары. Промчавшись сквозь лес, автомобиль вновь выскочил на дорогу между полями, за которыми виднелись поросшие зеленью горы с белесыми верхушками, словно присыпанные пудрой. Над горами висело сереющее, с розовыми прожилками, как глыба мрамора, небо. Залюбовавшись, Антон едва не пропустил поворот.

Деревня возникла неожиданно, когда они поднялись на холм. Спичечные коробки домов были разбросаны по склонам, окруженные садами и огородами. Теперь дорога шла круто вниз, и коробочки вырастали на глазах и превращались в настоящие дома, как видится пассажиру идущего на посадку самолета.

Проехали по главной улице, мимо сельсовета, мимо крашеной серебрянкой статуи — кого именно, Антон не разобрал. Марина показывала рукой — вот остановка, вот магазин. Дом на продажу находился в самом конце улицы Первомайской, где заканчивались электрические столбы, асфальт и прочие приметы цивилизации. В довершение всего, дом оказался под номером тринадцать. Суеверным Антон не был, но его смутило другое.

— Здесь что, тупик?

Марина пожала плечами.

— Просто деревня закончилась. Дальше пешком до речки минут пять.

Дом в тупике. Однако, не слишком жизнерадостная метафора. Хотя с другой стороны, это можно расценить иначе. Жить в удалении от шумных и грязных человеческих муравейников, слиться с природой — это, в какой-то степени, даже роскошь.

Он заглушил двигатель. Непривычная тишина резала ухо. Участок густо порос травой и лопухами, из-за которых едва был заметен редкий штакетник забора.

Он побаивался, что его ожидания будут обмануты. Или дом не приглянется, или, хуже того, подсунут ему какие-нибудь развалины, ветхую мазанку. Но когда дом неожиданно вырос перед ним, он застыл в молчании, не замечая вонзившиеся в него жала местных комаров.

С мощными стенами из желтого кирпича, с выступающей четырехскатной крышей, этот дом отличался от типичных строений, которые он видел на главной улице, обшитых вагонкой или отделанных штукатуркой «под шубу». Антон не разбирался в архитектуре, но для него было ясно с первого взгляда, что строение обладает собственным стилем. Особенно необычным ему показался высокий, поросший мхом цоколь, на полметра выступающий от стены и опоясывающий дом наподобие галереи. Подобно столетней секвойе, дом врос в землю корнями и закрепился тут на века, как могильный камень.

А между тем из травы восставали все новые полчища комаров, угрожающе гудящих, как вертолеты над джунглями. Следом за комарами из буйных трав откуда-то вынырнула бабушка в цветастом платке. Опершись на клюку, бабка с любопытством таращилась на Антона из-под толстых стекол очков.

— Это Матвеевна, она тут рядом живет, — сказала девушка. — Матвеевна, слышьте, я вам соседа привела.

Он торопливо поздоровался.

— Ну, в добрый час, — закряхтела бабка, перекрестившись ладонью. — А то стоит дом, без хозяина, негоже это. Живите сто лет… А как молочка свежего захочется — так пожалуйте к нам. Кажный день коровку доим, Буренку нашу. И недорого возьмем…

— У Матвеевны этого добра полно, — согласилась его спутница. — Если попросите, она вам и даром нальет. Самогон, кстати, тоже есть, местные его из ботвы гонят. Только с ним осторожней, прошибает будь здоров.

Они прошли к деревянному крыльцу, обвитому хмелем. Здесь комариная стая испарилась, лишь пара самых отчаянных кровососов продолжали нарезать круги, угрожающе попискивая.

— А воздух тут прямо целебный! — напутствовала их соседка.

Непроизвольно Антон сделал глубокий вдох. Целебный или нет, но необычно свежий, с ароматными травяными нотками, местный воздух разительно отличался от той смеси азота с автомобильными выхлопами, которой люди дышат в городах.

Дверь выглядела под стать дому — массивная, из темных от времени досок, с архаической замочной накладкой в форме сердечка.

— Это же практически крепость! — вырвалось у него. — В таком доме можно осаду держать!

— Нет, не годится, — нахмурилась Марина. — Место открытое, менты окружат и все, туши свет.

Ага, а вот и он, незамысловатый сельский юмор. Девушка, видимо, хотела пошутить, но из-за неизбежной культурной дистанции между городом и деревней шутка пролетела мимо. Понемногу Антон начинал догадываться, что его представления о деревенских простушках сильно устарели.

— Ключей в доме нету, — продолжила Марина, толкая дверь ногой, — но это ничего. В деревне многие открытыми хаты держат. А если надо запереться, так внутри есть засов.

С порога они оказались в прихожей, которая вмещала шкафчик с кастрюлями и посудой, газовую плитку на две конфорки, оцинкованный тазик и другие предметы быта, включая велосипед без заднего колеса. Видимо, это помещение служило кухней, она же кладовая, она же постирочная и так далее. Весь этот хозблок отделялся от жилой части дома полиэтиленовой занавеской. В центре дома Антон обнаружил огромную кафельную печь, а вокруг печи хаотическим образом были размещены диван, письменный стол, бельевой шкаф, трюмо, сервант с парадной посудой, еще какие-то тумбочки и сундуки неизвестного назначения.

Было ощущение, что кто-то нечаянно раскидал разнообразные предметы мебели и не взял за труд расставить их так, чтобы было и красиво, и удобно пользоваться. И хотя каждый стул тут казался не на своем месте, за интерьером явно кто-то ухаживал. Все поверхности были протерты и избавлены от пыли, деревянный пол чист, на диване имелось опрятное покрывало.

Еще больше Антон удивился, когда заглянул в маленькую угловую комнатку с единственным окном, выходящим во двор. У окна — строгая железная кровать с никелированными спинками. В углу небольшой письменный стол и старинного вида этажерка с фарфоровыми фигурками — слоники и дети с голубями. В отличие от центрального помещения, в этой светлой крошечной комнатке царил порядок и некий гордый спартанский дух. Даже безделушки были выстроены по ранжиру, как солдатики.

Он только открыл рот, чтобы задать важный вопрос, но Марина его опередила:

— Удобства на улице.

Ах, ну да, о чем речь. Это же деревенский дом, какие тут могут быть удобства. К этому Антон был морально подготовлен.

Он прошелся по дому, прислушиваясь. Где-то он прочитал, что в хорошем доме полы не должны скрипеть. Полы не скрипели, хотя весу Антон был немаленького.

Теперь ему стало страшно. Наверное, в объявлении напутали с ценой. Такой дом мог стоить больше, гораздо больше. Как порядочный покупатель, он должен торговаться и сбивать цену, но тут ему просто не приходило в голову, к чему придраться. К туалету на улице?

— Участок будете смотреть? — спросила Марина.

В саду под деревьями гнили переспевшие сливы и абрикосы, а яблок было столько, что шагу нельзя было ступить, чтобы не хрустнуло под ногой. Вокруг этого фруктового рая гудела и звенела мошкара. После яблонь шли ряды малины, смородины, еще какие-то неопознанные кусты и ползучие растения. За садом был еще огород, поросший пыреем и ковылем.

Участок спускался вниз к оврагу, а сразу за оврагом поднималась меловая гора. Непонятно, как деревья могли расти прямо из мела, но тем не менее весь склон обильно порос лиственными и хвойными породами. С того места, где стоял Антон, открывался вид на лес и перекаты полей вдали. Над вершиной торжественно плыли облака, придавая этому ландшафту возвышенный симфонический дух.

Антон молчал, и на несколько мгновений целебный воздух перестал поступать в легкие. Вот так вышел из дома и попал прямо в космос.

— Ну что?

— Нормально, — сказал он честно. — Вот только…

— Десять тысяч, — отрезала Марина. — И сбросить не можем. Это же видовой участок, его с руками заберут.

Антон поднял с земли яблоко — созревший, матовый от воска плод. Правда, лежалый бок слегка подпорчен. Задумавшись, он вытер его и откусил. Вкус был то, что надо — сладкий, с кислинкой, но без едкости.

— А как это делается, вообще? Домов я еще никогда не покупал, — признался он.

— Сейчас едем в райцентр, нотариус проведет сделку. Документы уже там. На проверке, — пояснила она.

* * *

Нотариальная контора помещалась на третьем этаже хрущевки. Обычно в таких помещениях клиента встречает офисный лоск, кожаный диван и прошлогодние выпуски журнала «Вестник налоговеда». В провинциальном Мелогорске, очевидно, такой роскоши позволить себе не могли.

На обитой дермантином двери висела табличка — частный нотариус такой-то. Обстановка скромная, если не сказать бедноватая. В полутемной комнате, под гудение старенького компьютера их встретила немолодая женщина в темных очках. Строго покашливая, нотариус принялась пояснять тонкости заключения сделки. Голос ее показался Антону странно знакомым, но он убедил себя, что дело тут не в голосе, а в похожих казенных формулировках, которых он вдоволь наслушался в недавнем бракоразводном процессе — все эти заунывные «правоустанавливающие документы» и «содержание протокола разъяснено».

Антон не слишком вслушивался, поглощенный мыслями о том, что будет после. Когда он станет владельцем своего дома, сада, и конечно, великолепной меловой горы. Почему-то гора занимала в его воображении центральное место. Горы, реки, моря — это все вечное. Он заведет привычку вечерами сидеть в саду, курить трубку и смотреть на закат солнца, следить, как седая вершина окрашивается в розовое. И нужно раздобыть гамак. Непременно достать. Какая деревенская жизнь без гамака?

Он подписал бумаги, которые подсунула ему очкастая тетка.

— Стоимость сделки оплачена? — строго проскрипела та, глядя из-под очков.

— Ах, да, конечно! — очнулся он.

На свет появился желтый треснувший футляр от очков. Отсчитав десять тысяч, он протянул их Марине. Было немного грустно оттого, что в тайном фонде осталось всего несколько зеленых бумажек, зато теперь у него появился дом. Собственный дом!

Марина считала деньги молниеносно, как заправский кассир, только пальцы мелькали. Жалко денег, но это же инвестиции, в конце концов! В голове засела газетная фраза: вложения в недвижимость считаются наиболее перспективными…

Они вышли на улицу вместе с Мариной. Как человека, только что совершившего выгодную сделку, его распирала радость и желание делать добро.

— Вас подбросить? — спросил он.

— Нет, мне тут рядом, — она загадочно на него посмотрела и даже, как ему показалось, улыбнулась, — в первый раз за то время, пока они были вместе.

Он сел в машину, и только когда тронулся с места, вдруг вспомнил, что ему потребуется бюро технической инвентаризации. То, что после сделки нужно оформить документы в БТИ, он усвоил четко, еще когда они с женой покупали квартиру. Правда, тогда делами занималась супруга, но кое-какие сведения задержались в памяти.

Он оглянулся — Марина как сквозь землю провалилась. Впрочем, не беда — любого можно спросить.

Здание БТИ оказалось на другом конце города. Он нашел нужный кабинет, занял очередь. Людей было немного, но очередь продвигалась медленно. Было время поразмыслить о том, что делать дальше. Фактически, он оказался в положении, которое описывается еще одним казенным термином — «без средств к существованию». Почти все средства, позволяющие ему существовать, поглотил видовой участок земли и старый дом. На этой волне он решил, что с гамаком лучше не спешить. Приоритет — дисциплина и строгий распорядок дня. Утром — омовение в воде. Днем — работа. Вечером — чтение и хозяйственные хлопоты.

Когда до него дошла очередь, он не сразу переключился. Сотрудница бюро, румяная девушка с классической русой косой и большими круглыми голубыми глазами, приняла у него документы и долго их рассматривала. Когда она, наконец, оторвалась от бумаг и подняла голову, то Антон обнаружил, что глаза у нее еще более увеличились и округлились.

— Мне нужно выйти, — сдавленно произнесла она. — Проконсультироваться.

— Пожалуйста, — рассеянно проговорил он. Но уже через минуту та вернулась, приведя с собой серьезную даму в брючном костюме.

— Пройдемте с нами, — строго пригласила дама.

Он непонимающе глянул, пожал плечами. Его привели в кабинет, где их встретил пожилой седоватый мужчина, с виду начальник. В руке он держал документы.

— Присаживайтесь, — буркнул он. — Откуда у вас эти бумаги, Антон, э-ээ… Вячеславович?

— Я купил дом с участком, — пояснил он, все еще не понимая, что случилось. Медленно, страшно, в него вползала тревога. — Это документы на дом, хочу зарегистрировать. Что не так? — Краем глаза он заметил, что дама в брючном костюме сверлит его убийственным взглядом. — В чем проблема-то?

— Дело в том, что никаких документов у вас нет, — сказал мужчина. — Непонятно? Эти бумажки можете на гвоздик в деревенский туалет повесить. Еще можно бутерброды заворачивать. Грубая, некачественная подделка.

У Антона поплыло перед глазами.

— Я только сейчас… нотариус… она же..

— Полиция разберется! — неожиданно гаркнула дама.

— Не пугайте человека, Лилия Викентьевна, — вступился мужчина. — Ему и так несладко придется. А полицию я уже вызвал. Сейчас подъедут из органов дознания, вот им все подробности и расскажете — откуда у нас в Мелогорске такие нотариусы и где их искать. — И, понизив голос, добавил сочувственно: — Как же тебя угораздило, парень? Они же тебя как пацана развели…