Одиннадцатый цикл

Киан Ардалан (2022)

Утренний колокол звонит о рождении дитя Верховного Божества. Его Семя, чистый лист, чей долг — уничтожить Зло. Сгущающийся туман Ниф наполняет земли страхом. Гниль разъедает тела, а Свидетели молятся, чтобы не стать Забвенными. Четверым смертным предстоит сыграть роль в судьбе Минитрии. Девушка с даром исцеления, которую клеймят ведьмой. Беженец, чье племя люди считают врагами. Нефилим, мечущийся между долгом и милосердием. И женщина-воин, бросающая вызов смерти. Что же предстоит уничтожить Семени, если каждый человек противоречив и волен породить и зло, и добро? Что ж, люди научат его Воле и Состраданию, Ярости и Страху. И Надежде. «Этот роман отвечает всем требованиям гримдаркового шедевра. Потрясающее достижение, утвердившее автора в качестве одного из самых интересных новых голосов в фэнтези». — GRIMDARK MAGAZINE «Если вы устали от того, что в фэнтезийных книгах вас кормят с ложечки одними и теми же предсказуемыми тропами, эта книга должна стать вашим следующим фаворитом». — Out Of This World SFF «Это максимально мрачный роман во всех смыслах этого слова. Каждый важный герой будет страдать! Вас будут испытывать на прочность, толкать и тянуть, а в некоторых случаях заталкивать в темные места, в которые вы никогда не ожидали попасть». — Under The Radar SFF «Книга прекрасна, она захватывает дух, она многих заставит говорить и думать даже после прочтения последнего абзаца». — Escapist «Поклонники “Берсерка” и Dark Souls, это захватывающее эпическое гримдарк фэнтези написано для нас». — Петрик Лео/Novel Notions «По пути вас ждет выдающееся мироустройство, эгоистичные боги, волшебные существа, рожденные из кошмаров, и один из лучших новых писателей». — Out of This World Reviews «Мрачная и кровавая книга, но в то же время чувствительная и с глубиной характеров, которую редко получается достичь. Она не похожа ни на одну другую. Автор — новый принц гримдарка, и он вступил на сцену с триумфом». — Шона Лоулесс «История о том, как узнаваемые герои пытаются найти свое место в откровенно лавкрафтианском мире и вступают в конфликт с институтами, которые были созданы самыми Старшими богами. Институтами, которые призваны служить не человечеству, а загадочным целям Старейшин». — Замиль Ахтар

Пролог

Изваянная самим Верховным Владыкой, Минитрия возникла из первородной мглы, которую разные народы именуют по-своему. В байрском языке мгла носит название Хаар, в то время как для высших сущностей она — Ниф. Последние заклинают мглу от природы, однако и среди смертных есть одаренные, которым подвластно изваять из нее вооружение или волшебный предмет.

— Обращение с Хааром. Вводное пособие для чародеев Клерии

Над нерожденной землей — белой, словно нетронутый холст, — сеялась мгла. Здесь некуда было ступить, никак не отличить верх от низа. Что могло существовать в этом измерении, то не существовало — и все же этот мир не был пуст.

В нем пребывало яйцо, то ли давным-давно истлевшее в прах, то ли еще не претворенное. Не крупное. Не маленькое. Сравнить его размеры было не с чем.

Его перечертило трещиной, и пустота исполнилась отголоском тонкого хруста. Трещина ширилась, являя не птенца, не младенца, но древесный росток. Шло время, и юное древо мудрости наливалось силой, вгрызаясь корнями в полотнище мглы и раскидывая над собой пышную защитницу-крону.

Не знали шелеста его листья. Кора была груба, бугриста, а меж корней струилась разноцветная река.

Древо ожидало. Ожидало смиренно, в нерушимом безмолвии, пронзающем тишину сильнее любого крика.

И ожидать оно будет, покуда мир не канет в вечность.

* * *

Глубоко в недрах утеса Морниар источенной сетью запутанных ходов расположилась зала. Стоящие в ней кресла выглядели так, словно внутри кишат змеями — те как будто свернулись кольцами и ждут, кто бы присел. На каменных стенах сверкали золотой филигранью раздвоенные светильники. Портреты под ними бесстрастно взирали на оплодотворенную носительницу — иссушенную и тощую, под стать обожженной иве с опаленной, бугристой корой. Ее раздутый живот отливал в зелень.

В нем таилась жизнь, что вот-вот себя явит.

Из плодного мешка, в котором зрело одиннадцатое Семя, пробилась рука.

Носительница взвыла. О черную кладку стен ударил пронзительный, душераздирающий вопль, но нескончаемые туннели под горой Морниар погребли его в своих беспросветных недрах.

— Взываю к вам, братья и сестры! Придите и узрите рождение нового Семени! — раздался шелестящий потусторонний голос, сшитый из разных тембров, разных ритмов, исторгающий подобие слов.

Рука все вытягивалась из живота, полного зеленой слизи, которая мешала увидеть Семя целиком.

Носительница корчилась в агонии, подгибала звероподобные ноги. Грубая безобразная кожа на них сбегалась морщинами. Ее тонкие и гибкие черные пальцы держались за вскрытый живот. Торчащая из него рука сжала кулак и вытянулась на всю длину. Носительница рухнула на колени.

С руки новорожденного Семени звонко падали зеленые капли, шкворча на полу. Рука вдруг втянулась обратно и стала беззвучно разрывать брюхо изнутри. Носительница завопила с такой силой, что не выдержали голосовые связки — и черная спираль на месте ее лица больше не испускала звуков. Растерзанный зеленый живот обмяк и дымился, испуская тошнотно-сладковатый, будто серный, запах. Тело носительницы натянулось и забилось в конвульсиях, конечности издали почти древесный скрип. Теперь она еще больше напомнила фигуру из дерева.

Под ней лежало странного вида тело: голое с головы до ног, сплошь вымазанное в той же зеленой жиже. Его била дрожь. Оно в отчаянии скрючилось, обнимая плечи долговязыми руками, лишь бы не отпускать от себя остатки тепла. Над ним курился пар.

Залу заполонили нестройные шаги.

— Восстань, о монаршее семя! — громыхнул потусторонний голос, проникнутый божественной величественностью.

Семя подчинилось. Слизь стекала по нему полосами, скрадывая телесные черты. С виду оно напоминало человеческое дитя, но весьма необычное: вытянутое тело с тонкими костями, волосы ниспадают серебряными прядями, стан не то мальчика, не то девочки. Тощие и длинные руки и ноги неуклюже торчат из плеч и таза. Мышцы проступают под кожей сухими тонкими шнурками — их будто забыли нарастить. В промежности, где ожидаешь увидеть половой орган, лишь безволосый бугорок. Длинные и серебряные, как из ниток паутины, волосы достигают поясницы. Высокие скулы на узком продолговатом лице туго обтянуты влажной кожей. Широкие молочные глаза недоуменно всматриваются в силуэты странных созданий, собравшихся в кучу.

— Что… — Дитя осеклось. Должно быть, губы — инородные, непривычные — слушались с трудом. — Где…

— Ты — одиннадцатое Семя, зароненное монаршей кровью. Заступник живых. Спаситель Владык. Одиннадцатое чадо рока. — Слова звучали неровно, необычно и тягуче, перевитые языки надламывали слоги.

Говорившие были в черных одеждах и со множеством конечностей. Тела неразличимых очертаний беспрестанно шевелились, одни лица были искажены, другие спрятаны масками и перекрыты непонятными наростами.

Дитя обвело их растерянным взглядом.

— О монаршее семя, монаршая кровь, избавь Минитрию от гнили Зла, как избавляли предтечи твои! И зародится из тумана земля, и положен будет предел одиннадцатому Циклу!