Одиннадцатый цикл

Киан Ардалан (2022)

Утренний колокол звонит о рождении дитя Верховного Божества. Его Семя, чистый лист, чей долг — уничтожить Зло. Сгущающийся туман Ниф наполняет земли страхом. Гниль разъедает тела, а Свидетели молятся, чтобы не стать Забвенными. Четверым смертным предстоит сыграть роль в судьбе Минитрии. Девушка с даром исцеления, которую клеймят ведьмой. Беженец, чье племя люди считают врагами. Нефилим, мечущийся между долгом и милосердием. И женщина-воин, бросающая вызов смерти. Что же предстоит уничтожить Семени, если каждый человек противоречив и волен породить и зло, и добро? Что ж, люди научат его Воле и Состраданию, Ярости и Страху. И Надежде. «Этот роман отвечает всем требованиям гримдаркового шедевра. Потрясающее достижение, утвердившее автора в качестве одного из самых интересных новых голосов в фэнтези». — GRIMDARK MAGAZINE «Если вы устали от того, что в фэнтезийных книгах вас кормят с ложечки одними и теми же предсказуемыми тропами, эта книга должна стать вашим следующим фаворитом». — Out Of This World SFF «Это максимально мрачный роман во всех смыслах этого слова. Каждый важный герой будет страдать! Вас будут испытывать на прочность, толкать и тянуть, а в некоторых случаях заталкивать в темные места, в которые вы никогда не ожидали попасть». — Under The Radar SFF «Книга прекрасна, она захватывает дух, она многих заставит говорить и думать даже после прочтения последнего абзаца». — Escapist «Поклонники “Берсерка” и Dark Souls, это захватывающее эпическое гримдарк фэнтези написано для нас». — Петрик Лео/Novel Notions «По пути вас ждет выдающееся мироустройство, эгоистичные боги, волшебные существа, рожденные из кошмаров, и один из лучших новых писателей». — Out of This World Reviews «Мрачная и кровавая книга, но в то же время чувствительная и с глубиной характеров, которую редко получается достичь. Она не похожа ни на одну другую. Автор — новый принц гримдарка, и он вступил на сцену с триумфом». — Шона Лоулесс «История о том, как узнаваемые герои пытаются найти свое место в откровенно лавкрафтианском мире и вступают в конфликт с институтами, которые были созданы самыми Старшими богами. Институтами, которые призваны служить не человечеству, а загадочным целям Старейшин». — Замиль Ахтар

Глава девятая

ХРОМА

Когда раскололось левое око Верховного Короля, мир окутала ночь. Лучи его соткались в луну, а осколки усеяли небосвод звездами… и неведомо, что таится в черноте беспросветной пустоты между ними.

— Академические размышления клерианского мага

Ноги сами несли меня по лесу. Листва сухим хрустом вторила моим безрадостным мыслям. Я был не в себе. В ушах раздавались отзвуками стоны Недальи и Колота.

Возлюбленная отдалась другому… Он — истинный акар, да? Не чета мне? Или, может, дело в росписи наколок? Я‑то скорее сложен врачевать, лечить недуги по заветам матери Маргарет, а не проливать кровь в бою, как Колот. Он вообще подумал, как меня обидит?

Предположения роились самые гнусные, однако, что больнее, правда была еще хуже. Я отгораживался от мысли, что Недалья открылась мне, а я ее отверг.

— Болван… Какой болван!

И в этот миг меня словно водой окатили. Я шагал по вечернему лесу куда глаза глядят, как вдруг столкнулся лицом к лицу с горсткой людских детей. У меня упало сердце.

— Бежим! — вскрикнул мальчик и под руку с девочкой помчался с пригорка вглубь лесного полотнища.

— Стойте! — Не знаю, на что я надеялся.

Тонкую тишину Рощи рассек громкий, пронзительный девочкин визг.

Гуган их разбери! Ругнувшись, я бросился следом.

Ничего хуже не придумаешь. Акарам и так запрещено выходить из лагеря без конвоя, а еще и встретить детей… Мне несдобровать! Нельзя, чтобы на меня донесли.

— Стойте! — повторил я, перемахивая через поваленное дерево, под которое нырнул самый грузный мальчик. — Я вас не трону!

Если они и слышали, то даже не думали замедлиться и унять крики.

Я мог бежать шире, во весь мах, но боялся потерять опору на косогоре — и вскоре потерял, врезался в ближайшее дерево.

— Не убегайте! Прошу!

Меня наверняка насильно призовут в войско или хуже: казнят. Как бы поступил отец?

Я отчаянно силился подняться, но куда наступить? Земля была скрыта ковром листвы. В конце концов я шатко встал и опять устремился в погоню.

Дети между тем бросились врассыпную.

Я перемахнул одно бревно, лежащее поперек оврага, второе, третье, четвертое и перегнулся через пятое, хватая мальчика с девочкой…

Но та с визгом поднырнула под моей рукой. Тут мальчик крутанулся на месте и тяжко ударил меня палкой — та переломилась, угодив мне в глаз. Меня отбило от бревна, земля ушла из-под ног. Лес, дети — все пролетело перед глазами сверху вниз. Я грузно рухнул на спину, дух вышибло из легких. Испуганно кричали. Разом отовсюду.

Я попытался подняться. Дышать больно. Зажмурился раз-другой, чтобы не так двоилось в глазах.

— Умоляю! Я все объясню! — просипел я, хватая ртом воздух, приходя в чувство. Начал было вставать, но тут меня вновь повалило навзничь мощным ударом в бок.

Я наскреб сил, как сумел, и откатился — очень вовремя, потому что в дюйме от меня в грязь вонзился клинок. Я закряхтел, встряхнул головой.

В узком овраге стояла напротив человеческая женщина в белой рубахе, коричневых штанах и солдатских сапогах с заклепками, а в ее руке сверкал меч. Сдув с лица выбившуюся прядь, она с нетерпением дотронулась пальцами до клинка и встала в широкой стойке.

— Я‑то все думаю, чем бы унять досаду… Акарской кровью.

Женщина сделала выпад. Жажда кровопролития ее растравливала. Я отскочил как можно дальше.

— Умоляю, не надо! Я вам не враг!

Тут я пяткой зацепился о ветку и рухнул — и тут же по звериному чутью перекатился вбок. Меч вгрызся в землю там, где миг назад было мое сердце.

Пришлось против воли пнуть ее в живот. Она отшатнулась, а я вскочил на ноги.

— Я из акарского поселения! Не трону я вас!

Меч вновь рассек воздух. Я увернулся. Сердце частило, и я чувствовал, как понемногу начинаю звереть. Удар, второй, третий, я подныриваю, а сталь клинка ударяется о дерево.

— Знаю-знаю, — ядовито пропела она, стоя теперь чуточку привычнее. Глаза все так же сыпали искрами. — Знаю и откуда ты, и что ты за тварь. Выродок паршивый. Вы все как один. На что тебе дети? Зачем гнался? Убить хотел? Сожрать? Принести в жертву своим гнусным богам? — плевалась она с едкой желчью в голосе.

Я закипал; по телу, по венам расходился огонь. Всякий акар на моем месте бы полыхал. Ярость подзуживала, нашептывала выплеснуть ее, суля заветную свободу, разрушение оков.

Уворот, еще уворот, и еще. Из-под шепотков гнева пробивался голос Йуты: «Смотри по сторонам!» Я увильнул влево, на склон оврага, и обогнул дерево.

— Отбивайся! — требовала моя противница.

Она рубанула в развороте, метясь мне между головой и плечами. Меч свистнул по воздуху и глубоко вгрызся в древесную кору.

Мечница не успевает заметить, как я со всего маху лягаю ее под дых.

Меч выскользнул из рук, и несчастная полетела спиной в грязь. Всю рубаху перепачкало, клинок так и остался торчать в дереве.

Я смотрел ей прямо в глаза. Как заражала ее тлетворная злоба! Меня затягивало в пленительную пучину слепого бешенства, круговерть ненавистных мыслей о том, что люди мешают нас с грязью, нарочно бьют по самым больным местам копьями слов, чтут Владык, которые сидят себе на горе! Я все им припоминал, доводя себя до белого каления, чтобы хватило ненависти дать отпор. В голове один раз страстно вскрикнула Недалья.

— Не враг я тебе, — процедил я сквозь зубы. — Но если хочешь боя, уважу.

Движения и приемы, которым учил Йута, воскресли в памяти, настраивая тело на битву.

Я шагнул к противнице по склону. Она встала и вскинула кулаки без малейшей тени сомнения на лице. Ее карие глаза прыгнули на меч в дереве за моей спиной.

— Рискнешь? — дразнил я. Не из веры в свою победу, нет: просто красная пелена застила глаза.

Женщина шаркнула вперед, не отрывая ног от земли. Не торопилась, понимала: одна ошибка — и конец. Кругом все как-то неестественно смолкло, точно лес затаил дыхание, наблюдая за нашей схваткой.

И тут раздался оглушительный визг.

Это же голос той девочки. Но люди так не кричат. От этого дребезжащего, чудовищной силы вопля воздух будто пронизало иголочками. Даже деревья и те стряхнули с себя оцепенение, покачнувшись. Моя вспышка гнева стихла, и мы с противницей переглянулись. Она опустила кулаки, свирепый огонь в глазах сменился испугом.

Мы, тяжко дыша, стояли секунду, две. Хватило бы, впрочем, и одной. Слов не требовалось, решение было принято вмиг.

Вытащив меч из дерева, я протянул его воительнице, и мы вдвоем помчались на крик.