Иллюзия

Андрей Кадацкий, 2016

Школа. Трель звонка. Разгоряченное солнце. Первая любовь. Короткое взросление. Выпускные. Друзья едут поступать на Урал. Руслан болен небом, Глеб – надеждой разгадать величайшую тайну человечества – прямое доказательство существования Бога. Обшарпанная общага. Ночные гулянки. Запах пережаренной картошки. Хлеб с майонезом. Новые люди. Альма матер. Разборки, женщины, судьба. Дороги друзей расходятся, Руслан идет на режимное предприятие, Глеб выбирает научную стезю. Путь служения. Траектория предательства. Прикосновение к мечте. Параллельно идет Первый крестовый поход – роман в романе. Удастся ли разгадать величайшую тайну и не забыть себя в суете мирской? “Иллюзия” – это новая “Мастер и Маргарита” с легким мистическим флером и главной темой – Бог есть любовь.

Глава VII

На Москву

Она любила молча, изучая новые ощущения, пытаясь найти удовольствие. Он радовался мнимой опытности, млел от нежности, задыхался от обладания.

Руслан устало завалился набок, закинув руку за голову, как для чтения Достоевского. Она села, отдышалась, сгоняя розовость горячей кожи.

— Я все-таки искупаюсь. Отвернись. — Глянула из-за плечика, нагой направилась в воду, трогая гладь ладошками.

Они поклялись в вечной любви, а через неделю прощались.

Забаровский с Малышевым всматривались в тусклые разводы плацкартного окна. На перроне силилась улыбнуться Будяк под ручку с прослезившейся бабой Нюрой. Мать Глеба осталась дома готовить ужин, отец задержался на работе.

— Идите уже. — Родственник и сердечный друг махал рукой.

Женщины вздрагивали головками, прикладывали руки к ушам, грустно трепетали. Руслан провел под глазами, вытирая воображаемые слезы. Они тоскливо улыбались, но стояли.

Состав вздрогнул, по цепочке пробежала железная волна, затухая в вечернем тумане. Поскрипывая, старо-зеленый поезд медленно пополз в первопрестольную. По-старушечьи сдержанно всплакнула Баба Нюра, по-детски искренне Лена. Они шли за вагоном, махая на прощание и утирая настоящие слезы. У Забаровского защемило в груди. Глеб с любопытством вглядывался в скорбные фигурки, скоро превратившиеся в едва различимые силуэты.

— Ладно, будем располагаться. У вас верхняя полка? — Лидер дуэта обратился к бойкой старушке с подкрашенными волосами. — Мы вам уступим.

— Вот спасибо! А то я прям, не знала, как заберусь наверх.

— Благородно, — поддержал упитанный мужчина пятидесяти лет в пиджаке поверх красно-черного джемпера, лицом напоминающего сенбернара. — Может, и меняться не придется, займете мое, жду купе. Обещали.

Припорхала проводница.

— Пока место в купейном не освободилось, но через час выходят, я тогда вас предупрежу.

— Ага, — досадно согласился ожидающий.

Женщина собрала билеты и деньги за постель. Выпускники сэкономили на чае. Избалованные попутчики отказались от черного, бабулька согласилась на зеленый с лимоном, «сенбернар» заказал кофе.

— Молодежь, покорять столицу? — Попутчик с любопытством следил за борьбой друзей с бельем.

— Москва — перевалочный пункт, точка назначения — Пермь. — Руслан прервался. Друг помалкивал.

— Поступать или в гости? — коротал час мужчина.

— Поступать, конечно.

— А вы? — Объектом внимания стала старушка. — В гости, но ведь никак не поступать?

— Из гостей. К дочери ездила, внучка повидать. Сама-то давно живу в Москве. Все хочу зятя уговорить переехать — в Брянске работы нет.

— Ааа… — «Сенбернар» зевнул.

— А вы, наверное, тоже москвич? — поддержал затухающий разговор Забаровский.

— Точно! Как догадался?

— Интуиция!

— Не подводила?

— Ни разу!

Они посмеялись, проникаясь симпатией.

Прилетела проводница.

— Через час освободится — я тогда предупрежу.

— Ага. — Респектабельный попутчик воспринимал участие, как должное.

Малышев аккуратно разгладил складки посеревшей от чрезмерного употребления простыни и забрался наверх аккурат напротив москвича. Товарищ небрежно затолкал края под матрац — материя рюшками свесилась с полки, выпускник присел рядом со столичником.

— А вы, какими судьбами в Брянске?

— По делам.

С чаем вернулась проводница, участливо вздохнула джемперу, упорхала обратно. Из внутреннего кармана московского пиджака вынырнул московский коньяк.

— Молодежь, вам уже можно? — Мужчина покосился на брянцев.

— Можно, но не нужно. — Руслан покосился на приятеля.

Глеб уже раскрыл «Астрологию» и растворился в звездном небе.

— Вам плеснуть? — Бутылка приглашающе клюнула бабульке.

— Ой, что вы, что вы? — Некоренная замахала руками. — Давление.

Коньяк, булькнув пару-тройку раз, разошелся шоколадной пеленой по краям стакана, растворяясь в растворимом кофе.

— В поездах у меня традиция… — Из кожаного портфеля первопрестольника появился сверток мятой фольги. — …должен съесть курицу… целиком!

По мере разворачивания разносился аппетитный аромат запеченной птицы. Голодный Забаровский интеллигентно втягивал запах тонкой струйкой. Сам отказался от бабушкиных разносолов — счел анахронизмом. Друг с верхней полки на секунду оторвался от фолианта, но стоическим усилием вернулся к чтению.

— Так вот, молодые люди… — Москвич причмокивал, проглатывая ломтики мяса, запивая коньячным кофейком. — Не знаю как вы, а моя слабость… собаки! Вы любите собак, юноша? — Столичный взгляд вперился в соседа.

— Люблю. — Руслан шмыгнул, заглатывая аромат на два раза.

— А знаете ли вы, что… — Мужчина хмелел от кофе. — В мире насчитывается более четырехсот пород собак!.. Вот вы, какие знаете?

— Овчарка, лайка… колли.

— Вы можете что-нибудь добавить к этому внушительному списку? — Куриная ножка указала на бабульку.

— Я еще знаю водолаза — такая большая, черная, лохматая… — точно школьница описала попутчица.

— Мне вы можете не объяснять. — «Сенбернар» замахал обглоданной ножкой. — Эту породу правильнее называть «ньюфаундленд» по острову, принадлежащему… Кстати! Объявляется викторина. С единственным вопросом — кому принадлежит остров Ньюфаундленд?

Бабулька сделала вспоминающий вид, Забаровский почесал затылок.

— Молодой человек на верхней полке… — Раскачиваясь в такт перестуку колес, столичник с трудом поднял глаза. Он покончил с кофе и теперь хлестал чистый коньяк. — …в вашей книге об этом ничего не сказано?

— Нет, — буркнул Малышев.

— Жаль, но вы все равно участвуете. Даю двадцать три попытки!

— Канаде. — Мягкий голосок раздался с боковушки, от скучающей женщины лет сорока с наружностью серой мышки.

— Сударыня, примите мои восхищения. — Жирная ладонь москвича хлопнула джемпер в области груди. — Какая красивая, а главное, умная женщина! Идите же скорее к нам! Подвинься, парень.

Лидер брянского дуэта придвинулся ближе к говоруну.

— Спасибо, не нужно. Я и отсюда прекрасно слышу.

— Хорошо, — согласился мужчина, — но вы теперь тоже участвуете… да! А вопросы еще будут, это я вам гарантирую.

Припорхала сияющая, словно начищенная бляха, проводница.

— Через пятнадцать минут можете переходить!

— Да нет, спасибо. Остаюсь. Уже открыл курицу, да и компания здесь подобралась… интересная.

Вагоновожатая оглядела присутствующих оценивающим взглядом, не обнаружив интересностей, ушла медленно и обиженно.

— Приоткрою вам завесу тайны. — Душа компании многозначительно поднял палец вверх. — Я — собаковод со стажем. Сейчас это дело становится прибыльным — у людей появились бабки, подавай им редкие породы.

— Вы поэтому приезжали в Брянск? — полюбопытствовал Руслан.

— Тсс! — Палец продавил жирные губы. — Коммерческая тайна.

Крупный кусок дичи перемололся жерновами челюстей, вдогонку помчалась терпкая жидкость.

— Соба-аки… — философски рыгнул «сенбернар», — хорошо, когда собака — друг человека, плохо, когда друг — собака!.. Молодой человек с верхней полки, ради Бога, не воспринимайте на свой счет.

Для Глеба давно исчезли слова, запахи и звуки. Юношеское сознание закружил калейдоскоп звезд, планет, предсказаний.

— Кстати! В какой стране больше всего собак? Даю… тридцать попыток!

— В Шотландии? — улыбнулся, пожимая плечами Забаровский.

— Ага, потому что колли. Еще в Германии, потому что овчарки, и… в космосе, потому что лайки! — Москвич рассмеялся. — А что скажет умная и красивая?

— Думаю, в России… столько бездомных собак появилось после перестройки.

— А вот и нет. А вы, мадам, что скажете?

— Может, в Японии? — соригинальничала бабулька.

— Ну что вы, там одни роботы.

— Тогда в Корее, — недалеко ушла старушка.

— Там всех собак съели. Фирменное блюдо! Осталось двадцать семь попыток.

— Бразилия… Двадцать шесть попыток… Аргентина… Двадцать пять… США… Двадцать четыре… Франция… Двадцать три, теплее… Испания… Двадцать две… Швейцария, тепло… Двадцать одна!.. Югославия… Двадцать.

— Италия, — сказала веское слово бабулька.

— Умница! Дай я тебя поцелую! — Подвыпивший земляк сделал попытку перевалиться через стол, но помешал живот. — Совершенно верно! В Италии насчитывается порядка семи миллионов собак! Практически по собаке на каждую семью… Та-ак, кто будет курицу? Ну, не могу я ее больше проклятую есть! Молодой человек, а? С коньячком.

— Нет, спасибо, — с трудом отказался сосед.

Красноречивый взгляд уставился на попутчицу напротив.

— Ой, нет, нет, спасибо, — запричитала старушка, — зубы уже не те.

— А молодая и красивая?

— Умная и красивая, — поправила дама с боковушки.

— Миль пардон. — Пожирневшая рука снова приложилась к сердцу.

— Я после шести не ем.

— Понимаю. — Москвич облизнулся, пройдясь взглядом по стареющей, но стройной фигуре. — А молодой человек с верхней полки? Да он даже не слышит… Но, если кто-то соберется — всегда плиз!

За окном сумерки превратились в кромешную тьму, вагонный свет потускнел до уровня масляной лампады, скорый поезд набрал ход. Увлеченный астрологией бросил ломать глаза, Руслан помог «умной и красивой» скинуть матрас.

— А знаете ли вы, что… — подогревал интерес публики заводила, — сам Сократ всегда клялся не Богом, а собакой. Исторический факт! Платон считал собак лучшими философами. Диоген, тот самый, который из бочки, считал бездомную дворнягу символом свободы! Не больше, не меньше. Сенека…

— Похоже, вы любите собак больше, чем людей, — прервал Малышев.

Забаровский, вроде бы привыкший к неожиданным ляпам товарища, вытаращил глаза. С боковушки тихо ухмылялись. Бабулька отвернулась в окно. Москвич осекся, высокомерно сощурил глаза.

— «Чем больше узнаю людей, тем больше нравятся собаки»… Жаль не я сказал… Давайте спать.

Боковая соседка накрылась простыней, старушка прилегла на бок, забившись под одеяло. Друг, проклиная Глеба, забрался на верхнюю полку. В духоте ночи мерно стучали колеса, за стенкой храпели на весь вагон.

— Ну, здравствуй, Москва! — Едущий поступать за компанию первым выскочил на перрон с рюкзаком за плечами.

— Не будь таким сентиментальным, — урезонил Руслан, поставил на платформу синюю сумку на хлипких колесиках, натянул черную вьетнамскую ветровку.

— Молодежь, вам на Казанский? — Следом явился проспавшийся москвич. — В метро не заблудитесь? Пошли, подскажу.

Вокзал пришел в броуновское движение. Приезжие печатали перрон каблуками, встречающие неслись с объятиями, носильщики и таксисты выкликали клиентов. От грязности свербило в носу.

— В столице надо держать морду кирпичом и ни на кого не обращать внимания, — напутствовал собаковод. — Ни у кого ничего не спрашивайте. Читайте указатели — все написано. Сейчас даже дворники ничего не знают — неместные.

Юноши держались, как собачки — «рядом». Попутчик, имея проездной, честно отстоял с ребятами очередь в кассы, на Кольцевой простился. Двери вагончика схлопнулись, синий состав с гулким шипением умчал полуспящих, получитающих в тоннель.

— Осторожно на эскалаторе, — бросил через плечо Забаровский приклеившемуся к спине другу, — береги ноги.

Москва спешила на работу. На движущуюся лестницу народ набился битком, стояли впритык, принюхиваясь к подземной скупости воздуха. Забаровский оттоптал ботинки пожилого соседа.

— В ваши годы, юноша, пора стоять на своих ногах. — Обдали столичным сарказмом.

— Ради Бога, простите. — Виновник потупил взор.

Сход с эскалатора прошел без эксцессов, вывески помогли вынырнуть из-под земли прямиком к Казанскому вокзалу на мини-рынок.

«Спорт-Экспресс»! — Руслан впился глазами в пахнущую типографской краской газету. — У нас только рекламируют, а здесь уже продают».

— Бесплатная лотерея! — Сутулый мужичок вложил в руку Малышева билет. — Можете сразу проверить — выиграли или нет. За углом, я покажу…

Глеб машинально последовал за незнакомцем.

Мир Забаровского сжался до мелкого шрифта, вожделенные пальцы выхватили спортивное издание, развернули. Сердце упало в подреберье, вырвался упаднический выдох, едва прочел: «2 июля 1994 года футболист сборной Колумбии Андрес Эскобар был застрелен после возвращения домой за то, что забил на мундиале гол в свои ворота. Убийца фактически казнил футболиста, выпустив в него 12 пуль на автостоянке ресторана».

Чемпионат мира уже начался. Брянец переживал от невозможности посмотреть все матчи. Колумбийцы — фавориты, по мнению Пеле, не вышли из группы, но не убивать же из-за этого!

— Молодой человек, оставьте в покое газету. — Продавец вырвал бумагу из рук, оставив черноту на подушечках пальцев, вернул в отведенное место.

Московская порода видна сразу.

— Даже посмотреть нельзя? — удивился Руслан, привыкший к уступчивости брянских лоточников.

— Это же вам… не читальный зал. — Мужчина продолжил раскладывать прессу.

— И сколько стоит?

Озвученная цена показалась дороговатой. Забаровский огляделся, друга след простыл. Юноша по наитию двинулся рядами рынка, осматривая покупателей. У грязного столика с коробкой из-под видеомагнитофона, стоял знакомый рюкзак.

— Задави его деньгами! — подзуживал Малышева сутулый. — Он такой же студент, как и ты!

Скромный очкарик стоял рядом с аналогично активным «продавцом» лотерейных билетов. По ту сторону стола — крупье — пухленькая блонди в черной кожанке, спрятавшаяся в тени за тонировкой солнцезащитных стекол, сказала:

— Если денег больше нет, то видеомагнитофон достается молодому человеку в очках.

— Поищи, — змеем-искусителем шипел в ухо брянцу «раздавец» лотереи, — когда еще такой шанс выпадет? Можешь выиграть японский видак!

— Что тут происходит? — подоспел Руслан.

— Выиграл видик, но у этого парня тоже оказался выигрышный билет… Решили устроить аукцион… Ты мне займешь, если не хватит?

— И много уже потратил?

— Восемнадцать тысяч.

Родители дали деньги на два месяца при условии строжайшей экономии, к сентябрю обещали прислать еще.

— Та-ак, — понял Забаровский, — пошли отсюда.

— Тоже мне друг называется! — обиделся за Глеба сутулый, преграждая путь отступления. — Каких-то восемнадцать штук, а видик стоит лимон двести! Вместо того, чтобы помочь и уйти победителями… Прикиньте сколько фильмов посмотрите! Брюс Ли, Джеки Чан, Арнольд со Сталлоне! Парни, вы совершаете серьезную ошибку.

— Ошибка в том, что мы связались с вами. — Лидер тянул за рукав упирающегося приятеля. — Как ваши действия классифицируются по УК РФ? Мошенничество?

— Дурак! — сплюнул «раздавец», но с дороги ушел. — Такой шанс!

Руслан увидел зевающего, прохаживающегося с ленцой лейтенанта милиции.

— Товарищ милиционер, нас ограбили! Вот эта шайка!