Не отпускай меня

Юлия Дитрих, 2020

На старой железнодорожной станции в глухой деревушке уже лет двадцать не останавливаются поезда. Глеб – станционный смотритель, в прошлом столичный журналист, живет здесь отшельником.Однажды ночью на станции останавливается поезд для того, чтобы ссадить женщину, которой срочно нужна помощь. Глеб должен позаботиться о незнакомке, которая попала в беду. В этом ему помогает старая знахарка из деревни. Глебу не нужны лишние хлопоты, ему не нужна еще одна живая душа на станции, не для того он уехал в эту глушь. Уж точно не для того, чтобы навязанная обстоятельствами женщина нарушала его хрупкий покой.Волей случая Вера оказывается на станции. Она бежит из родного города от неудавшегося брака и не сложившейся жизни. Что принесет ей эта остановка? Как изменят жизнь Веры нелюдимый Глеб и деревенская знахарка? Или это Вера здесь для того, чтобы изменить их жизни?Может ли дорога соединять людей с разбитыми сердцами? Или дорога – это всего лишь дорога…

1. Глеб

Глеб застыл на пороге комнаты в недоумении: «Как такое могло случиться? Со мной? В этой глуши?!» Он смотрел на молодую женщину, лежащую без сознания в кровати, и понимал, что срочно нужно ехать за Прокофьевной. Самому ему не справиться.

А четверть часа назад Глеб спокойно спал. Звонок мобильного посреди ночи в его сегодняшней жизни был чем-то совершенно из ряда вон выходящим. Глеб нащупал на тумбочке телефон, на экране высветилось время — без четверти три.

− Наташа? Что случилось?

Он выслушал прошелестевшие в трубке объяснения.

Что за ерунда? Какая такая больная? Куда мне здесь больная?

Времени на раздумья не было, Глеб быстро оделся и вышел из здания станции на перрон. Ночная тишина приняла его в прохладные объятия. К счастью, долго ждать не пришлось: уже через минуту огни поезда выхватывали мохнатые еловые лапы из тёмной стены леса.

Остальное произошло так быстро, что Глеб и глазом моргнуть не успел. Наталья с каким-то мужчиной выносили из вагона молодую женщину.

− Её нужно срочно показать Прокофьевне, − деловито распорядилась Наталья.

— Но… — возразил Глеб, — Что с ней такое?

Он растерянно смотрел на хрупкую, тёмноволосую незнакомку, на её тонкую кисть, которая как тряпичная свисала с Натальиного плеча.

«Сюр какой-то!», — подумал Глеб.

Объяснять, что произошло с пассажиркой поезда Наталья не спешила. Она перевесила женщину на Глеба.

— Девушку зовут Вера. Заносите, я принесу её вещи.

Наталья поспешила обратно в вагон.

− Куда несём? — спросил мужчина.

− В конец коридора, — кивком показал Глеб.

Кроме его спальни, на старой станции была только одна обставленная комната. Они уложили женщину в кровать. Пока Глеб достал из шкафа постельное, пока снял с больной толстую кофту и накрыл одеялом, Наталья уже вернулась с сумкой, и поставила её на пол.

− Наташ, ну что мне делать с ней? Вы уже утром будете в городе, довезли бы.

− Я бы повезла, но ей так плохо. Она сознание теряет. А тут знахарка твоя в десяти минутах. Я не знаю сколько у Веры времени. Не станет ли ей через час так плохо, что я посреди перегона не буду вообще знать, что с ней делать. Ты, Глеб, просто привези Прокофьевну. Она, сам же знаешь, со всем разберётся.

Глеб хотел возразить, но не нашёл подходящего аргумента.

− Всё, Глеб, времени нет, − сказала Наталья, нетерпеливо оглянулась на дверь, и добавила. — Утром позвоню. Извини, непредвиденные обстоятельства.

Через секунду Натальи и след простыл, а Глеб стоял возле кровати и смотрел на непрошеную гостью.

Вера, Вера… что мне с тобой делать?

Он потрогал её лоб.

Горячий, сухой. Нужно Прокофьевну везти.

Вера беспокойно заворочалась, но не очнулась.

Глеб не был подготовлен к «непредвиденным обстоятельствам». Такие обстоятельства никак не соотносились с мерным течением его жизни. Поэтому он и живёт в глуши, на старой станции, где уже много лет не останавливаются поезда. Он не ожидал Натальиного ночного вторжения, и поэтому растерялся. Когда же поезд уже исчез за поворотом, Глебу оставалось сердиться только на себя.

Попался, как глупый мальчишка!

Он покачал головой, взял ключи от машины и вышел из дома. Лес затих, словно ничего не случилось. От поезда не осталось ни следа, ни звука.