Иллюзия

Андрей Кадацкий, 2016

Школа. Трель звонка. Разгоряченное солнце. Первая любовь. Короткое взросление. Выпускные. Друзья едут поступать на Урал. Руслан болен небом, Глеб – надеждой разгадать величайшую тайну человечества – прямое доказательство существования Бога. Обшарпанная общага. Ночные гулянки. Запах пережаренной картошки. Хлеб с майонезом. Новые люди. Альма матер. Разборки, женщины, судьба. Дороги друзей расходятся, Руслан идет на режимное предприятие, Глеб выбирает научную стезю. Путь служения. Траектория предательства. Прикосновение к мечте. Параллельно идет Первый крестовый поход – роман в романе. Удастся ли разгадать величайшую тайну и не забыть себя в суете мирской? “Иллюзия” – это новая “Мастер и Маргарита” с легким мистическим флером и главной темой – Бог есть любовь.

Глава V

Свидание

— Молчать! — Ором он подавил сопротивление. — Когда старшие вытирают.

«Втирают», — всего лишь подумал Забаровский, отметив резкое оглупление помощника после шприцевания.

По двери пробарабанили «Спартак — чемпион», ввалился довольный Олег, мгновенно оценил обстановку.

— Маклер, ты чо здесь?

— Привет, Дуракевич!

— Дука… ревич.

— А я говорю — Дура… кевич. Твои цыплята?

— Мои. — Пятикурсник подошел к гостю, потянул за руку. — Давай-ка, уходи… ищи себе другой притон.

— Чу, чу, чу… — Гостя накрыла вторая волна расслабухи, просил бережного отношения, вхождения в положение.

Кунгурец мягко, но настойчиво выпроводил. Упаковка и шприц полетели в мусорное ведро.

— А кто это? — Руслан отходил от шока.

— Маклер. Кликуха такая. Местный наркоман и бандюк. Опять объявился. Не было печали.

— А он не учится?

— Да где ему учиться? Ходит по комнатам, разводит лохов. Ворует, тем и живет.

— А если б он в драку полез?

— Не-е, он сейчас добрый — ширнулся. А так может, сразу хватается за нож.

Брянцы за глаза начали называть Олега Дуракевичем. «Помощник коменданта» осел в комнате напротив, у зашуганных первокурсников. Держал молодняк в страхе, жил на халяву, заставлял бегать за водкой. С молчаливого согласия хозяина Маклер иногда забирал транзистор, Забаровский считал — легко отделывался. Подобные инциденты наводили ужас на неоперившихся юнцов, оторванных от дома.

Руслан вновь сдал сессию на «отлично», у Глеба в зачетке нарисовалась тройка по химии.

Лидер дуэта выпросил у матери деньги на дорогу в Брянск для себя и того парня. Родительница хитростью выклянчила у нового мужа — налила горькой на успокоение металлической души. За вечер посиделок ржавчина разъела металлургическую бережливость, перед отходом ко сну отчим выделил необходимое. В последнее время у матери Забаровского сдавало сердце. Болело давно, врачи предлагали операцию, откладываемую из-за дороговизны в долгий ящик. Сынок грустно шутил про себя: «Как бы раньше самой в ящик не сыграть». Хотелось заработать для мамы, но не представлялось как.

Малышев потоптался перед закрытой дверью, долго давя кнопку звонка, днем брянская квартира пустовала. Он дошлепал до парикмахерской, в окно увидел, как «Вивьен Ли» прыгает перед седой фифой с претензией.

— О-о, Глебушка приехал! — Мать раскрыла объятья, чмокнула в щечку. — Вот ключ. Беги домой, свари себе пельмени, найдешь в морозилке. Я буду поздно, отец тоже. Сможешь забрать Антошеньку?.. Вот и славно. Не скучай!

Студент промаялся пару часов, нашел успокоение в головоломках гороскопов. Ничего не хотелось делать, полная апатия. Он сверился по календарю — период ретроградного Меркурия, понятно. Мысли направляются внутрь, частые ошибки, путанность, рассеянность. Забудь о новых делах, лучше прошерсти старые, встреться с людьми из прошлого. Время для поиска работы, но устройство лучше отложить до окончания периода. Старший сын забрал подросшего братца из детсада. Припорхала мать, пожурила взрослого за равнодушие к желудку малого, срочно занялась кормлением. Пришел усталый отец. Студент сидел на родительской кровати, смотрел сквозь сериал. Номинальный глава семьи сел с краю, на почтительном расстоянии от сына, сжимая в руках газету. Оба молчали в телевизор.

— Как учеба? — прервал немоту отец.

— Нормально.

— Какие оценки?

— Пятерки, четверки… тройка.

— Хорошо-о, — растянул в пустоту хозяин дома.

Он молча посидел еще несколько минут, потом развернул прессу, погрузился в типографский шрифт. Из чтения вырвала жена, зазвавшая ужинать.

Руслана встретили иначе — сразу усадили за кухонный стол с новой скатертью. Оливье соседствовало с селедкой под шубой, салатом из помидоров и огурцов, картофельное пюре с котлетами пленяло ароматом домашнего тепла.

— Ба, ты наготовила на пятилетку вперед. Мне этого не съесть.

— Ешь, ешь, давай! — Баба Нюра хлопотала, подвигая тарелки ближе. — Ишь, как исхудал в свовом Урале, в Пермях.

— Не в Пермях, а в Перми Великой. — Внук уплетал за обе щеки. — Знаешь, как раньше называли ту землю? Пермь Великая Чердынь!

— Воно как! Совсем мужик стал. — Бабушка с улыбкой поерошила волосы юноши. — Ешь, ешь, давай!

Студент набил живот до тяжести.

— А ты давно видела Лену?

— Да надысь видала… Ты кушай, кушай! — Старушка спрятала глаза, заерзала на стуле, убегая от ответа.

— Наелся уже. Пойду до нее схожу, написал, что как приеду — сразу к ней.

— А она што отписала?

— Дак что ей писать? Увидимся, поговорим.

Забаровский вытер жирные губы полотенцем, поднялся.

— Ну, я пошел?

— Сходи. — Баба Нюра длинно вздохнула, напоследок добавила: — Поздно не гуляй!

— Как с маленьким, — пробурчал Руслан, подделался под деревенский говорок: — Ты меня еще с прутом выходи отыскивать.

На улице намечался вечер. Прохлада налетала порывами. Вдоль проселка до дома Будяк шелестел кустарник. Через забор студент увидел главу семейства и двух парней с обнаженными торсами. За работой по крыше ребята ловили загар от последних лучей заходящего солнца.

— Добрый вечер, дядя Егор! — крикнул Забаровский. — Лена дома?

Крепкий мужик с выправкой оторвался от кровельных указаний, подошел, протянул руку через ограду.

— Здорово! Сейчас покличу. Ты пока прогуляйся.

— Куда прогуляться? — удивился Руслан. Раньше приглашали внутрь.

— Да вот хотя б по дорожке. До леска. Она тебя встренит.

Влюбленный удивился больше, но поймав сердитые взгляды молодых работников, последовал совету. Асфальт убегал в окраинный лес с разросшимся кладбищем. Студент шел, понурив голову, утопив руки в карманах джинсов. Задумчивость заслонила шорохи мира, он умел концентрироваться на себе. Сзади затренькал колокольчик, зашуршали шины, затормозили шлепанцы.

— Чуть мужика не задавила, — взвизгнул девичий голосок.

Забаровский обернулся. За спиной стояла маленькая русоволоска, придерживая велосипед. Рядом медленно прокатывались подруги.

— Какой же это мужик? — Брюнетистая подружка с толстотой, ушедшей в рост, заглянула в глаза юниора. — Пацан еще.

Троица под хихиканье укатила. Руслан загрустил сильнее, развернулся, настырно зашагал обратно. Навстречу шла Лена. В цветастом платье, красно накрашенными губами, дерзкой стрижкой каре. Она показалась приятно обабившейся, с выдающейся грудью, мягкой пухлостью кожи. Студент вспомнил прощание со школой, медленные воды Десны, пляжный песок.

— Привет. — Она улыбнулась, протягивая руку.

— Здравствуй, любимая! — Он привлек к себе. Губы потянулись к губам.

— Нет-нет, я накрашена. — Она увернулась, угнув подбородок к груди. — Давай пройдемся.

— В чем дело?

— Пойдем. — Она взяла одноклассника за руку, развернула лицом к лесу, повела.

Мягкость движений, податливая уверенность, теплое спокойствие, с каким она повелевала, растопили грусть влюбленного. Он списал на долгое отсутствие, необходимость привыкнуть заново. Мимо прокатились велосипедная троица.

— Хорошо, что не задавили пацана, — пробубнила толстуха, — а то бы девушка огорчилась.

— Ты их знаешь? — На личике Лены застыла бесконечная улыбка, безмятежное одухотворение.

— Познакомились пару минут назад.

Они помолчали. Забаровский попытался взять возлюбленную под ручку, она мягко отстранила.

— Что-то твой отец даже за калитку не пригласил. Не то, что раньше…

— Я должна тебе кое-что сказать… — Она выдержала паузу и решилась: — Я выхожу замуж.

Руслан резко остановился.

— Вот как! За кого?

— За очень хорошего человека.

— И давно решили?!

— Давно. Не кричи, пожалуйста.

— Что ж не предупредила? Могла бы написать.

— Не знала как…

— Это один из тех, который возится у вас на крыше?

— Один…

— Какой?

— Какая разница? Ты все равно его не знаешь.

Обманутый влюбленный внимательно осмотрел Будяк, уже другую, но, по-прежнему, интересную. Вдохнул запах духов, смешавшихся с естественностью.

— Может, передумаешь? Если недалеко зашло.

— Далеко…

— Насколько далеко?! — Взорвалась ревность.

— У нас будет ребенок.

Студенту захотелось съездить по одухотворенной физиономии. Девушка прикрыла ротик кулачком, интеллигентно покашляла, по шейке пробежала волна отрыжки.

— Я пойду? — И не дожидаясь разрешения, она поспешила домой.

Забаровский с грустью наблюдал, как пассия добежала до калитки, как выскочили навстречу наблюдавшие издали парни. По поведению не вычислишь будущего мужа, оба заботливые. Руслан сделал крюк подальше от Лениного дома, в бессилии рвал листья попавшихся под злость деревьев, подступили предательские слезы. «Я год думаю только о ней, пишу стихи, как дурак, лечу скорее на свидание, «на крыльях быстрых ветров», а она… Завела дружка, доигралась до беременности, шлюха!» Захотелось заглушить боль мужицким способом. Он зашел в ликероводочный магазинчик рядом с домом, купил бутылку «Хереса». Давно собирался попробовать, и название подходящее. «Мне сейчас полный херес». На опустевшей улочке тянул глоток до захлебывания, выдыхал драконом. Сухое вино дало эффект — потянуло на безрассудства. Из вариантов выбрал — разведать счастливого избранника.

«Шпион» засел в кустах напротив вмиг ставшей ненавистной хаты. Ярко светило полнолуние, тускло фонари, словно экономя энергию. В доме наблюдений горели окошки, изредка доносился юный смех, на прохожих подлаивал Шарик. Вскоре звуки стихли, свет погас, жилище отошло ко сну. Осталась еще четверть напитка, а «Херес» не лез в горло. Крышу кроют, пусть и окна стеклят! Руслан размахнулся и кинул бутылку со всей мочи. Сил хватило лишь до дороги. Стекло разбилось об асфальт, вино растеклось раненым сердцем.

Тренированные ноги донесли до «Юности». В освещенном парке гуляла молодежь, безбилетно прорывалась на гремящий закуток дискотеки, милицейские дубинки ласкали отчаянные спины. Несмотря на ночь, на лавочках тусовалось много матерей с колясками или студент различал только желаемое. Стоя в сторонке, он отмечал спектр материнского чувства от полного безразличия до тотального растворения.

— О, Забор!

Забаровский обернулся, узнал Позднякова. Рядом курили Сувалкин, Медведев и Скрипкин. Подошли, поздоровались, расспросили за жизнь. Руслан согласился на предложенную сигарету. Пошла нормально, не затронув голову и грудь. Студент тут же стрельнул вторую, научился затягиваться.

— Я думал, ты хрен когда закуришь. — Степан зауважал.

Мимо прошла длинная дама с большеразмерной грудью, упакованная в серую кофточку и кожаную юбку до колен.

— Олишна! — окликнул Вовка.

— Привет! — Женщина махнула рукой, намереваясь двигаться дальше.

Но Поздняков придержал.

— Посмотри кто приехал.

Разведенка разглядывала пьяно улыбающегося Забаровского, даже прищурилась для ускорения памяти.

— А кто это?

— Не помнишь? — Вован усмехнулся.

— А должна?

Руслан приблизился, смело обнял.

— Да ладно, чо ты? Иди сюда…