Кома

Андрей Бонцевич, 2022

Вы когда-нибудь слышали об иммерсионной смерти? Я тоже нет, и даже считал, что я вполне жив, до тех пор, пока мне не открыли глаза на правду – я в коме. У меня есть неделя, чтобы успеть выбраться из комы живым и всего одна помощница – девушка, которая даже не помнит, как её зовут. Для выхода из системы нужен ключ, но как найти эту алмазную песчинку в огромной пустыне? Надежда тает с каждым днём, загадки мира мёртвых становятся сложнее, и уже непонятно, что лучше – проснуться и вернуться к жизни или остаться в блаженном мире сна навсегда. Комментарий Редакции: Потрясающее воображение приключение по миру сновидений, в которых сновидец вдруг потерял контроль над придуманной им же реальностью.

Глава 1. Красные буквы на серой стене

«Интересно, только я один это вижу?» — молодой человек с прозрачной розой в руке стоял около серой шершавой стены, чуть склонив голову к плечу. Алые капли медленно сползали по бетону, застывая почти у самой земли. Буквы, влажно блестящие, с разящим запахом краски, словно дрожали на свету.

«Привет, Мартин! Если ты сейчас читаешь это, значит, мы смогли найти тебя. Но есть и плохая новость: ты всё ещё в коме. Нам удалось послать помощь, но не знаем, когда она доберется до тебя. Будь с ней вежлив, пожалуйста, и постарайся верить всему, что она тебе скажет. Мы очень ждём и верим, что ты выкарабкаешься! Папа и Олег-скалолаз».

Можно было, наверное, пойти дальше и забросить это сообщение в самый дальний уголок памяти, вот только имена не разрешали. Олега-скалолаза Мартин знал с детства. Дружище и напарник по самым заковыристым проделкам, любящий крыши и вообще все высокое — за что и заслужил почётное прозвище — всегда был где-то рядом, словно истина. Кроме, пожалуй, пары последних месяцев. Кажется, он говорил, что уезжает на Урал. Не то учиться, не то покорять.

И вот теперь Олег пишет на стенах. И ладно бы дельное, а то вот белиберду всякую. Мартин скользнул взглядом по прохожим, надеясь увидеть хоть в чьих-нибудь глазах что-то, похожее на удивление. Но мир катился по своей дороге. Люди, словно марионетки, медленно тянулись вокруг нескончаемым потоком, и никому не было дела до Мартина и красных букв. Лишь одна девушка, напоминающая сестру милосердия из старинного фильма, обернулась и слегка замедлила шаг. Впрочем, она могла засмотреться не на стену. Когда человек стоит, словно статуя, посреди бурлящего мегаполиса и недоуменно таращится в пустоту, то на него можно обратить внимание даже просто так.

Сделав три шага назад, Мартин снова замер. Надпись не исчезла.

«Допустим, это совпадение, — неуверенно прошелестела вялая мысль. — Хотя вероятность так себе, но всё же. Ведь, если подумать, это вполне могли быть другие люди».

«Без сомнений, — усмехнулся разум сам себе. — Ведь каждый Олег — скалолаз, а каждый скалолаз — Олег. Да. А уж про Мартинов я вообще молчу. Что ни семья, так обязательно сына Мартином называют, житья от них нет уже, от этих Мартинов. Здесь особенно, в России».

«Укуси себя за палец, — парировала другая часть сознания. — Ай, больно? Даже пятно синее осталось? Хорошо тяпнул, искренне! Так обычно кусаются люди, лежащие в коме».

«А вдруг? Кто знает, как там? Ты был когда-нибудь в коме? Нет? А я вот уже не уверен».

«Хорошо. Если это не совпадение, то ты получишь доказательство ещё раз. Просто иди и смотри. Читай знаки. Гляди между строк и проводов. Если нет — забей и забудь».

Ничего не оставалось, как кивнуть и отойти, наконец, от злосчастной стены. Город схватил Мартина щупальцем пешеходной дорожки и потащил к станции метро. Ветер, наполненный запахом машинного масла и дерева, раскачивал стеклянные двери и выл где-то наверху, под вентиляцией.

Синий поезд лязгнул, прошипел что-то угрожающее и пошёл считать рельсы, нервно раскачиваясь и подергиваясь. Мартин открыл читалку и попытался сосредоточиться на словах, медленно ползущих по серому экрану. Безуспешно. Мозг отказывался, крутя шестерёнки вокруг одной и той же мысли.

Кома!

Однажды он уже видел больничные стены — высокие, покрытые холодной плиткой цвета травы, растертой с молоком. Видел сверкающие хромом инструменты, пластиковую паутину систем для капельниц, грохочущие каталки. Но это ерунда, можно пережить и забыть.

Мамины глаза — нельзя. Наполненные отблесками белых и голубых ламп, отражённых в каплях отчаяния, они останутся в памяти навсегда. Он лежал, опутанный трубками и лентами, и где-то позади разума попискивали приборы, а мама просто молчала и смотрела.

Молчала и смотрела. Много часов подряд.

И тогда он поклялся, что больше никогда не заставит её увидеть себя таким. Но нет.

Кома!

Мартин чуть ли не швырнул читалку во внутренний карман куртки и, закрыв глаза, откинулся на спинку сиденья. Взвизгивали колеса, грохотали стыки, тяжело и натужно гудели двигатели.

— Молодой человек, уступите, пожалуйста, бабушке, — раздался ворчливый женский голос прямо над ухом.

— Да, конечно. — Мартин открыл глаза и рывком вскочил на ноги. — Мне как раз выходить.

Эскалатор, шелестя горячей резиновой лентой поручня, вытащил Мартина из-под земли и швырнул на холодный безжалостный свет перехода. До начала рабочего дня оставалось четыре минуты.

Низенькое серое здание больше походило на товарный склад, чем на офисный центр, но только снаружи. Мартин на секунду задержался у огромного зеркала, висящего около фонтана с рыбками, поправил непослушную прядь, черной стрелой упавшую на лоб, и улыбнулся. А что, для коматозника вполне ничего, даже косичка по-пиратски на месте. Мартин поднял руку и так звонко щелкнул пальцами, что старый седой охранник вскочил с места и принялся озираться по сторонам.

Девушка на ресепшене подняла голову и замерла в вопросительном молчании.

— С днем рождения, Лада, — негромко сказал Мартин, передавая розу за стойку.

— Ой, спасибо! — покраснев, воскликнула девушка. — Прозрачная, это мои любимые! Спасибо, Мартин, вы помните!

— Я попрошу «старика» сегодня отпустить тебя пораньше.

— Он уже, — улыбнулась Лада. — Но всё равно огромное спасибо!

Мартин помахал рукой и веселым шагом пошел к лифту. Не то, чтобы эта Лада могла бы стать кем-то важнее, чем просто подружка с ресепшена, но было в ней что-то родное, притягивающее. Да и просто на одну радость в мире стало больше.

В уютном кабинете на втором этаже шумела кофе-машина, и сияли гирляндами огней чёрные плиты серверов.

— Салют, Марти! — пробасил сидящий за огромным трехмерным монитором толстяк в белой рубашке. — Чего такой унылый?

— Хай, Макс, — кивнул Мартин. — Да что-то вот фигово как-то с утра стало.

— Бывает. Колы хочешь? Глянь, видос зачетный, я тут уже полчаса угораю.

— А ты чего в такую рань приперся? Не спится?

— Тут вопрос в том, нужен ли в последнем слове мягкий знак, — вздохнул толстяк. — У меня двоякое ощущение. Вроде как задачку нам свалили прямо маковую, правда, одно удовольствие. Но, если подумать, то она невыполнима, и от этого на душе резко возникает тень, брошенная хреном.

— Нам-то что? Не мы же расшифровываем. Наша задача — командовать и обеспечивать.

— Так-то да, но всё равно фигня какая-то.

— Ладно, что у нас?

— На четвертом надо поменять массив, у Милы полетел монитор, багов в системе нет.

— Прекрасно. А в целом? Давай посмотрим, что сделано на сегодняшний день.

— Рукопись переведена в цифру и передана нейросети на предмет анализа речевых совпадений.

— Хорошо. Сколько языков сравнения?

— Около трехсот, включая древние.

— Маловато, наверное. Ладно, им виднее. По криптографии чего говорят?

— Да пока ничего. Они всей толпой «Википедию» штудируют, смотрят ссылки на материалы тех, кто этим до нас занимался.

— Ясно. Ладно, давай сюда эту книжонку, я хоть сам на неё посмотрю.

Когда на пятничном собрании генеральный объявил, что шифровальное бюро «Ариадна» займется разгадкой рукописи Войнича, все начальники отделов и старшие инженеры как один засмеялись в голос. Впрочем, уже через минуту стало ясно, что шеф не шутил. Недоуменно переглядываясь, мастера цифровых тайн принялись нервно перешёптываться и черкать друг другу депеши в мессенджерах. В конце концов, несмотря на возню и ворчание, решение было принято, и трудяги расползлись по кабинетам.

С началом работы стало ясно, что книжка заскучать не даст. И уже в понедельник привычная вялотекущая болтовня за чашками кофе сменилась звонкими, яростными спорами. Кто-то восхищался сложностью задачи, кто-то не верил, кто-то доказывал, кто-то отвергал.

Мартин поначалу отнесся к проекту холодно. Собственно говоря, ему-то было всё равно, что разгадывать. Главное, чтобы сервера работали исправно, нейросети не сходили с ума, и были запасные клавиатуры, которые нужно быстро ставить взамен залитых кофе или китайской лапшой.

А сегодня таинственная рукопись была необходима, чтобы выкинуть из памяти красные буквы на потрескавшемся бетоне. Вглядываясь в примитивные рисунки и непонятные буквы, Мартин словно проваливался в мрачные пасмурные дни средневековья. Испещренные страницы тянули туда, в глубину далекой древности, в эпоху горящих еретиков, звонких лат и чумных докторов.

Мартин с шумом втянул воздух и мягко положил книгу на стол.

— Как тебе? — спросил Макс, поворачиваясь к кофе-машине.

— Странная штучка. Честно говоря, я мало что понимаю во всяких этих свитках и манускриптах, но здесь чувствуется какое-то напряжение, и, знаешь, неиллюзорно жутковато.

— Ага. Мне нравится. Я криптографам даже завидую немножко.

— Не, ну нафиг. Мозги ломать неохота. Давай лучше сходи к Лёльке, принеси два «сто тридцатых» и будем четвертый чинить.

— А монитор Миле?

— Пусть пока кофе пьет. У нее глаза слишком красивые, чтобы их жечь попусту.

Макс рассмеялся, крутнулся в кресле и поставил чашку на стол. Рабочий день начался.

Прямо перед обеденным перерывом в отделе программной поддержки отказал сканер, и Мартин решил заняться ремонтом сам.

Кодеры и тестеры работали без суеты. У них всегда звучала мощная электронная музыка, пахло кальянным дымом и пивом. Мартин перебросился парой слов с начальником их отдела — тяжёлым бородатым мужиком в огромных очках — и поспешил забрать устройство, чтобы не морщиться от яростного напора на обоняние.

Макс возник в проеме двери и постучал костяшками пальцев по косяку.

— Негоже лилиям прясть, — сказал он, глядя на раскрытый аппарат.

— Ладно, брось. Мне не сложно, да и руки не должны забывать.

— Ты хоть обедать-то пойдешь?

— Уже иду, — Мартин смахнул со лба длинную прядь, выпрямился и шагнул к двери.

Около столовой тихий эмбиентый гул офиса превращался в базарный гвалт. Шумели голоса, из-за дверей доносился грохот посуды, по воздуху плыли ароматы специй и соусов, и казалось, что ещё чуть-чуть, и всё это взорвется, разлетится мелкими осколками и затихнет навсегда.

Мартин поставил на поднос тарелку с куриным бульоном и замер.

— Шеф, ты чего? — участливо спросил из-за спины Макс.

— А нет, ничего, всё хорошо, — спохватился Мартин, выбираясь из обрывков внезапно набросившегося видения. — Мне просто показалось, что мы куда-то падаем. Всем нашим здоровым коллективом летим в пропасть, на дне которой сверкают синие и красные огни.

— Пива тебе надо выпить, — усмехнулся Макс. — И поспать.

— Мечты, мечты… Ладно, проехали. Интересно, у них в этот раз пельмени не с колбасой, как в пятницу?

Свободных столиков не было. Мартину и Максу пришлось присоединиться к двум парням из отдела структурного и лингвистического анализа. Они почти не обратили внимания на инженеров, лишь на секунду прервав разговор для приветствия.

Поневоле пришлось подслушивать.

— Кстати, а чем у нас Алия занимается? — разглядывая куриную ножку, спросил вихрастый парень в сером свитере, сильно тертых джинсах и треснувших очках — начальник отдела.

— Вроде как ритм считает. Или на видосы пялится, — ответил молодой человек с внешностью Пьеро.

— Пусть лучше пялится. Один фиг всё без толку.

— Да ладно. Ты-то сам думаешь, что это?

— Мистификация. Дай мне месяц, и я тебе такую же хренотень косыми буквами напишу.

— Допустим. Но зачем?

— Да чисто для лулзов. Смотри, там же нет ни хрена из технологий, недоступных в ту эпоху. Значит, не пришельцы и не волшебники. А голых баб среди кустистой герани любой дурак нарисовать может.

Мартин подцепил на вилку сероватый пельмень, подержал его немного перед собой и медленно съел.

А в самом деле, вдруг вся работа напрасна? Что, если расшифровка бессмысленна, и вся рукопись — бестолковый бред, спорадический набор непонятных буковок?

— Пессимистичненько, — сказал он парню в очках.

— А что? Фигня это всё, я точно говорю. Я же не первый раз в театре, абсурд от оперетты отличать умею. Зря только ресурсы тратим. Лучше бы берестяными грамотами занялись.

Мартин усмехнулся и вновь обратил внимание на пельмени.

После чашки горячего чая рабочее настроение улетучилось. Хотелось лечь на что-нибудь мягкое, укрыться пледом и провалиться в тихий сон, но вместо этого пришлось вставать из-за стола и заставить себя ползти в кабинет.

Перед лестницей на второй этаж Мартина остановила девушка из отдела криптографии.

— Что, Юль, что на этот раз сломали?

— Мозг. Держи, Марти, это тебе. Сегодня прилетело на официальную почту. Вроде шифровка, но взяли за пару минут. Там это… Странно как-то. Ты уж извини, что прочитали, но выбора не было.

Дрогнувшей рукой Мартин взял сложенный вчетверо листок. Он уже догадывался, что увидит на нем, и не хотел этого.

— Спасибо, — хрипло выдохнул он и шагнул на лестницу.

«Мартин, на всякий случай повторим здесь…» Он не стал дочитывать. Чертовщина, бред и сумасшествие. Папа и Олег-скалолаз.