Четыре мушкетера и все-все-все. Книга первая. Туда

Алексей Александрович

Перед Вами, уважаемый читатель, вольная трактовка известного романа, из которого взяты известные персонажи и поставлены в несколько непривычные для них, где-то даже экстремальные условия, нарушающие устоявшийся повседневный уклад их размеренной жизни.

Глава 4. Хлеб да соль вам гости дорогие

Подойдя к двухэтажному строению, долго стояли перед дверью, не решаясь постучать и сделать шаг в неизвестное. Первым из оцепенения вышел молодой гасконец. Со всей дури, своего юного и надо отметить не самого умного организма, он лупанул ногой в дверь. Потом еще раз и еще. Фанатично и с каким — то остервенением, продолжал он наносить мощные удары. Минуты через три с той стороны двери раздался хриплый спросонья голос:

— Иду. Иду, иду, иду. Да иду уже. Хорош долбиться. Минуууточку. Минууууточку. Счас милай я те постучу, я те счас так постучу, счас все будет, — обнадежил из дома, ближайшей перспективой, невидимый доселе собеседник. Дверь резко отворилась и на пороге образовался невероятно крепкий, почти квадратный мужик, роста выше среднего в белой рубахе — косоворотке и казацких широких штанах — шароварах. Филосовски улыбаясь, он оглядел прихожан и вместо здрасти жахнул по загадочной, ехидно ухмыляющейся, физиономии Д’Артаньяна, сопровождая свои действия, непонятной для французов фразой:

— Держи в моську, рожа усатая. Вот и здрасьте вам, — после чего, смачно плюнув в сторону, опешивших мушкетеров, закрыл портал изнутри.

Данную реплику понял лишь Арамис, который как мы помним знал русский язык вдоль и поперек, со всеми его оборотами и кривотолками. Остальные участники действа стояли, слегка очумевшие от оказанного им гостеприимства. Д’Артаньян, не подающий признаков жизни, лежал скучный метрах в четырех от двери, на которой еще несколько минут назад отрабатывал фронт и лоу — кики.

Арамис, робко постучав, отошел на пару шагов, помня, как трагически закончилась для одного из них предыдущая долбежка двери.

— Кому еще харю попортить? — дружелюбно поинтересовался хозяин жилища, вновь отворив калитку и шагнув в сторону пока, что стоящей на своих ногах троицы. Тут слово взял Арамис. Понимая, что не за горами тот момент, когда очередь быть ушатанным дойдет и до него, он заверещал на чисто русском диалекте без признаков какого — либо парижского акцента:

— Просим не держать на нас зла из-за нашего недалекого друга, — кивком головы он указал на мычащего, начинающего приходить в сознание гасконца.

— Разрешите пройти в дом и мы поведаем нашу невероятную со всех сторон историю без прикрас и выдумки.

— Дурака учить, что мертвого лечить, — высказал народную мудрость загадочный крепыш и пригласил мушкетеров в избу. Смердящего и жутко воняющего Атоса, в дом не пустили, пока он не сбросил пропитанную дерьмом одежу свою и не остался в исподнем. После этого, его окатили водой из бочки и оставили обсыхать на солнце. Затем вошли, расселись за длинным, овальной формы деревянным столом. Голому графу де Ла Фер дали простыню, дабы он обернулся в нее и не смущал общество своим бледным организмом.

— Звать меня Братуля Семенов по прозвищу Кроха, — начал держать речь радушный домовладелец. В соседних домах живут мои братья Тишка, Мишка, Гришка и Бахтияр. Отшельники мы. Ловим рыбу в реке, на зверье в лесах охотимся, скотину выращиваем, точнее выращивали. Огород поддерживаем. Тем и богаты, — описал парой фраз, смысл жизненного бытия, хозяин хибары.

— Теперь вас послухать интересно было — б. Кто такие? Чем живете? Чем дышите? Как в наши края попали? Куда путь держите?

Портос с Атосом не поняли из вышесказанного абсолютно ничего и с видом женихов на выдание уставились на Арамиса, ожидая перевода. Тот уселся поудобнее и начал свою речь, взирая честными очами на Братулю.

— Я Арамис, это мои лучшие, да что там лучшие, единственные друзья Д’Артаньян, Портос и Атос.

— Чудные имена у вас. Что клички у собак, — бесцеремонно перебил собеседника Кроха.

— Ну давай вещай дальше.

Подробно рассказал мушкетер про свое детство, обрубленное по колено, про дефицит общения, про игрушки из соломы, про то, что частенько нечего было покласть в рот. Излил душу про отрочество свое неприметное и юность нескладную. Закончил, полное боли и страданий повествование, несостоявшийся аббат изложением истории со взрывом в крепости.

Опус об искалеченной жизни своей, дался не легко. Руки дрожали, капли пота стекали по его раскрасневшемуся лицу. В этот момент, дверь в жилище приоткрылась и на пороге возник пошатывающийся и как паралитик мотающий из стороны в сторону головой, с чумной улыбкой на физиономии, очухавшийся, частично пришедший в себя и полностью приведший себя в дом, Д’Артаньян. Разнервничавшийся Арамис, с выпученными глазами набросился с криком на вошедшего:

— Мы еще встретимся друзья, обязательно встретимся. Что ты там в крепости еще орал гасконская твоя морда? Через двадцать, тридцать, сорок лет. Встретились каналья, тьфу, — смачно плюнул он себе на сапог.

Потенциальный маршал Франции, стоически выдержал словесный понос, параноидально беснующегося Арамиса, хотя чувствовал себя максимально прескверно, кружилась голова, болела разбитая радушным хозяином скула, подкашивались ноги. Стошнило его прямо в стоящие у входа сапоги отшельника. Братуля поднялся.

Когда через двадцать минут Д’Артаньян обрел сознание, болела и черепушка и вторая скула, подбитая для симметрии. Правда лежал он уже не на грязном, заблеванном полу, а на удобном, широком топчане, заботливо перенесенный друзьями по несчастью.

— У нас на Руси, прежде гостю поднеси, — выдал очередной народный шедевр местный нокаутер.

Атос, собравшись с духом, попросил, слегка успокоившегося Арамиса озвучить интересующий всех вопрос:

— Подскажите уважаемый, а где мы вообще? Куда занесла нас нелегкая и сила взрывной волны в совокупности?

— А чего ж не сказать, конечно скажу. Год нынче за окном 1628, месяц липец, июль то есть. На земле русской вы. Мякишкин скит слыхали?

Не слыхали? Ну конечно откуда вам лягушатникам про наши места наслышанными то быть? Вот как попали сюда вы и для чего, никак не уразумею? Может на перевоспитание создатель направил вас в наши места? Судя по всему, банда ваша много кому кровушки то попортила. Неспокойная, неугомонная компания у вас. Вон пока в зубы не ткнешь, не успокоитесь, — указал Кроха на отбуцканного, лежащего дебошира.

— Что же мне с вами делать то? — исподлобья взирая на мушкетеров, вопросил Братуля сам себя.

— Ладно, вечер придет, соберем совет с братьями, авось и решится что.

Отдыхайте пока. Бывает и меньшее, лучше большего! — таким народным изречением, произнесенным вообще ни к месту подвел он черту изнурительному разговору и вышел из дому, оставив четырех гостей в полном недоумении и прострации.