Цитаты со словом «логика»
«Признаться, моя
логика велит лучше пить вино, чем описывать, как пьют,»
У женщин слишком много воображения и чувствительности для того, чтобы иметь много
логики.
Логика — это бог мыслящих.
Мужская
логика не слишком постижима: уверяя, что женщинам нужно только одно, они постоянно надеются, что новой женщине понадобится другое.
Наша советская педагогическая
логика не сможет выдержать никакой критики, если мы вычеркнем в логическом построении коллектив.
Существует
логика героического пессимизма — защитники Бреста знали, что лично их земное дело безнадёжно.
Страх — враг
логики. Нет более сильной, разрушительной, пагубной, вызывающей отвращение вещи в мире — для человека или нации.
Любую
логику другой
логикой опровергнуть можно.
Связь
логики с практикой неоспорима.
Разве из того, что добрые гибнут, а злые живут и торжествуют, следует, что Бог зол? Я не вижу в этом
логики. Я должен вначале убедиться, что смерть и падение — зло. Порой я думаю, что моменты их прихода являются для нас в высшей степени благостными. А мы, оглупленные своими страстями и чувствами, убеждены, что они приносят зло, так как не угодны и не по нраву нам.
Мне кажется, что
логика учит нас познавать, правильно ли сделаны выводы из готовых уже рассуждений и доказательств; но чтобы она могла научить нас находить и строить такие рассуждения и доказательства — этому я не верю.
Строго говоря, в любой стране существует лишь две партии… партия животного инстинкта… страсти… и партия разума,
логики, предусмотрительности, порядка… иными словами, партия силы и партия просвещения.
Наш язык напоминает мне это мытье посуды. У нас грязная вода и грязные полотенца, и тем не менее мы хотим сделать тарелки и стаканы чистыми. Точно так же и с языком. Мы работаем с неясными понятиями, оперируем
логикой, пределы применения которой неизвестны, и при всем при том мы ещё хотим внести какую-то ясность в наше понимание природы.
Чем больше и разнообразнее город, размышлял я, тем больше уголков, где можно спрятать преступление, грех, и чем больше в городе народу, тем легче преступнику затаиться среди людей. Достоинства города надо оценивать не по наличию библиотек и медресе, не по числу проживающих в них учёных, художников и каллиграфов, а по числу совершённых преступлений. Следуя этой
логике, можно сказать, что Стамбул — самый достойный город вселенной.
Средневековые образы и символы - отличная пища для воображения. Они пытаются описать мироздание так, как будто в нём больше
логики и порядка, чем на самом деле. И эта идея западает в голову куда лучше, чем реальный мир.
Ну, а для кого же Россия?.. Россия для евреев? Россия для немцев? Россия для англичан?.. Удивительная у нас
логика! Если бы немцу сказали, что Германия не для немцев, или что позорно говорить – «Германия – для немцев», он бы счел это в лучшем случае – за глупость, за полное отсутствие национального и государственного самосознания. А у нас… считается не только некультурным, а просто даже неприличным думать и говорить «Россия для русских!». это совершенно не значит, что мы хотели бы не пускать в Россию немцев, англичан, американцев, китайцев… Это значит лишь одно: всякий русский гражданин должен свято уважать свое государство, как целое, а отдельным народностям, входящим в состав государства отводить то место, какое принадлежит им по справедливости!
Разница между формальной
логикой и
логикой музыкальной заключается в том, что формальная
логика представляет собой замкнутую структуру на уровне каждого высказывания, а музыка цельна в своей логичности.
«Меня всегда интересовали инновации, меня всегда интересовала
логика, последовательность. Мне всегда было интересно, как что-то развивается. А если я вижу, что что-то уже функционирует, для меня ничего свежего нет. Для меня главный, основной критерий — это свежесть. Если я не вижу в искусстве или науке свежести, для меня они не имеют никакого смысла. Потому что я считаю, что, как говорил Аристотель, главное в искусстве — это катарсис, то есть человек должен просто очень сильно переживать. Да не только в искусстве, но и в науке тоже. Если он не переживает так, как должен переживать — значит там нет жизни и смысл искусства теряется»
Есть масса прописных истин, впитываемых современным человеком с молоком матери, так что он над ними потом даже никогда и не задумывается. А между тем они не выдерживают и самого элементарного испытания
логикой и здравым смыслом. Например, «все люди равны». Да чушь! Эйнштейн и ваш сосед-алкоголик, валяющийся каждый день в собственной блевотине. Они равны? В чём? Иное дело, что любые попытки устанавливать «сортность» ещё хуже. Нет таких весов, на которых людей можно было бы взвешивать и определять: тот лучше, а тот хуже. Вот и приходится декларировать «равенство». Из двух зол, как говорится, выбирать меньшее. Но следует всё-таки помнить, что это именно вынужденная мера и компромисс, а вовсе не «величайшее завоевание цивилизации».
Просто не знаю, является ли человеком тот, кто не склоняется перед человеческой
логикой и кого не убеждают ни Божественные доказательства, ни стихи из Писания. Не знаю, является ли человеком тот, из груди которого еще не вынуто каменное сердце.
Нет ничего пошлее «ходячих мнений». Мнения эти не считаются ни с
логикой, ни с действительностью — они «установились» — и только. Вчера, когда я случайно попал в оперу, «музыкальность» нашей публики положительно отравила мне несколько часов...
«Приключение, не выходящее за тесные рамки комнаты в борделе, затрагивает все уголки света во времени, пространстве и вечности, географию и историю, геологию и космографию,
логику и богословие, физику и метафизику — вплоть до границ осязаемого и сверхчувственного. Здесь затаили дыхание Небо и Ад, участливо наблюдающие за каждым кувырком».
Значительную роль в рассказе играет число три. Этот акцент имеет скорее эмблематический или геральдический характер, нежели символический. В сущности, роль его — техническая. Троица, триплет, триада, триптих — очевидные формы искусства, как, например, три картины: юность, зрелость, старость — или любой другой троичный, трёхчастный сюжет. фантазия Кафки сугубо логична; что может быть родственнее
логике, чем триада: тезис—антитезис—синтез. Так что оставим кафкианскому символу «три» только эстетическое и логическое значения и полностью забудем обо всём, что вычитывают у него сексуальные мифологи под руководством венского доктора-шамана.
Похожие цитаты:
Философия может существовать лишь в том случае, если признается философская интуиция. И всякий значительный и подлинный философ имеет свою первородную интуицию. Этой интуиции не могут заменить ни догматы религии, ни истины науки.
Общепринятые мнения могут служить руководством для здравых мыслей лишь в том случае, если принимать их в обратном смысле.
То, о чем я вам сейчас буду говорить - даже и не пытайтесь представить себе образно. Пожалуйста, развивайте в себе абстрактное логическое мышление. Иначе - попадете в "желтый дом".
Смысл философии в том, чтобы начать с самого очевидного, а закончить самым парадоксальным.
Законы пишутся для обыкновенных людей, поэтому они должны основываться на обыкновенных правилах здравого смысла.
Построение нового суждения из материала уже существующих суждений называется умозаключением.
Духовный свет в человеке есть свет его разума, предметы которого суть истины, располагаемые им в аналитическом порядке, на основании которых он рассуждает и выводит последовательные заключения. (HH 130)
Проблема смысла… — это последнее аналитическое понятие, венчающее общее учение о психике, так же как понятие личности венчает всю систему психологии.
Но критерий истины не в разуме, не в интеллекте, а в целостном духе. Сердце и совесть остаются верховными органами для оценки и для познания смысла вещей.
У человека любого умственного качества есть собственные идеи. Это здравый смысл.
Сначала всегда обнаруживают факты, а не теории. Теория складывается среди прочего в ходе дискуссии.
Большая политика — это всего лишь здравый смысл, применённый к большим делам.
Работу программистов следует оценивать не по их изобретательности и логике, а по полноте анализа каждой ситуации.
Для человека логика является единственным средством справиться с проблемами реальной действительности.
…если синтез не просто пустое слово, а обозначает реально существующий в природе детского развития факт, то педология приобретает в признании этого факта свою неоспоримую объективную прочную основу.
Чтобы понять процесс, нужно иметь теорию. …если вы действительно хотите разбираться в эмпирической науке, то у вас должны быть факты. И проблема в том, как организовать эти факты. Теория, в сущности, и «организует» факты.
Если бы люди больше осознавали, каким строгим универсальным законам подчиняются даже самые дикие и произвольные фантазии.
Мне не нужны доказательства. Законы природы исключений не терпят и этим явно отличаются от правил и правильностей, подобных, например, грамматическим.
Профессия криминального адвоката манила жаждой побед и эстетикой процесса познания, холодного и эмоционально отстраненного от познаваемого объекта. Та же игра ума, что и в математике, только вместо цифр — людские судьбы.
Маркс не был хорошим математиком. Он все время путался в цифрах и формулах, его трудовая теория стоимости не слишком содержательна, но, в сущности, я интерпретирую Маркса, и Маркс интересен мне как классический экономист.
Самые ошибочные умозаключения людей суть следующие: вещь существует, следовательно, она имеет право на это.
История – наука духа, а потому важнее для человека формальных наук.
…экономисты в своих эмпирических исследованиях обязаны опираться на факты. Но многие, особенно лучшие экономисты, любят теоретизировать, оперировать абстрактными категориями.
Нет ничего более разрушительного, как рациональная политика инвестиций в наш иррациональный мир.
Истинное знание состоит не в знакомстве с фактами, которое делает человека лишь педантом, а в использовании фактов, которое делает его философом.
При несовершенстве нашего разума интересы истины требуют разницы мнений.
Для меня философия — нечто имеющее отношение к сверхчувствивтельной реальности и смыслу жизни. («Свихнувшееся время»)
Истинная вера и истинная надежда не состоят в пустых словах и даже мыслях, а в практическом мышлении (practisch denken), то есть надо поступать так, как будто бы это было на самом деле.
Счёт — это первый свободный теоретический акт рассудка
ребенка.
Незаурядный разум способен выбирать, каким правилам и системам следовать, а какие ставить под сомнение или игнорировать.
Ничто не должно приниматься без основания, если оно не известно или как самоочевидное, или по опыту.
Вначале любая оригинальная теория признается абсурдной, потом — верной, потом — самоочевидной и незначительной, и, наконец, столь важной и самобытной, что бывшие критики присваивают ее себе.
Знание не может быть трансцендентным: познаваемое бытие не может находиться за пределами суждения, оно должно быть налицо в суждении.
К сожалению, существующие «объяснения» несколько, на мой взгляд, надуманны и ещё менее понятны, чем само объясняемое явление.
Кто может сказать, что реально, а что — нет? «Реально» — определение наивного разума, я думаю. Мы не ограничены подобными рамками.
Использование программы для доказательства теоремы о четырех красках не изменит математики. Оно просто покажет, что задача, которая оставалась нерешенной в течении столетия, возможно, не так уж важна для математики.
Народы Европы сделали удивительные успехи в том, что называют искусствами и науками, и, кажется, они остаются невежественными в отношении элементарных понятий общественной морали; они знают всё, кроме своих прав и своих обязанностей.
Мы действуем под влиянием неизменных свойств нашего характера, под влиянием мотивов и сообразно со способностями делая, в силу абсолютной необходимости, лишь то, что нам в данную минуту представляется правильным и должным.
Под поверхностью всей современной жизни кроется глубочайшая и возмутительнейшая неправда — ложный постулат реального равенства людей.
Большинство людей находят концепцию программирования очевидной, но само программирование невозможным.
В виду общей рабьей складки умов, аллегория всё ещё имеет шансы быть более понятной и убедительной и, главное, привлекательной, нежели самая понятная и убедительная речь.