Елена Викторовна Котова

Класс — это свобода выбора. И умение жить легко… Пыжиться — стыдно. Все должно делаться легко, а сколько в это вложено — твое личное дело.

Зачем пытаться на себе экономить? Какая радость от денег, которые лежат в банке, а у тебя уже есть все, кроме долгов, и тебе уже пятьдесят?

Нет ничего такого сложного, что нельзя было бы понять, если у людей есть смелость взглянуть правде в глаза и называть вещи своими именами. Сложности возникают, когда люди начинают врать самим себе, ну и другим, конечно.

Они и не жили… Они крались друг за дружкой, боясь и потерять друг друга и подойти слишком близко.

У нас не очень часто в госпитале в субботу утром умирают женщины с русскими паспортами, американскими водительскими удостоверениями, прилетевшие, судя по билету, из Лондона, с тремя домашними адресами — в Москве, Лондоне и Вашингтоне и тремя мужьями, один из которых, заметьте — из Африки.

Реальность — ничто, хотя доказательная сила интерпретации, конечно, зависит от твердости фактов. Но гораздо больше она зависит от правильной концепции. Она создает для фактов контекст, в котором те оцениваются. Схватка обвинения и защиты — всегда схватка двух концепций, положенных на чаши весов Фемиды. Концепции оцениваются восприятием Фемиды, чувственными ощущениями женщины с завязанными глазами.

Профессия криминального адвоката манила жаждой побед и эстетикой процесса познания, холодного и эмоционально отстраненного от познаваемого объекта. Та же игра ума, что и в математике, только вместо цифр — людские судьбы.

Сложить картину и убедить всех, что именно она верно отражает мир, — вечная задача концептуалиста. Преступление — если ты не смог убедить других, что преодоление границ было естественным выбором твоего подзащитного, продиктованным, в конечном счете, интересами общества.

Гретхен спросила Фауста, что есть религия. «Wie hast du’s mit der Religion?» Вопрос наивной женщины, которая хочет постичь смысл явления, стал одним из великих вопросов философии. Именно о том, что слова — всего лишь весьма ограниченная условность. Их безусловность лишь в том, что они всегда ограничивают смысл явления.

Кто может сказать, единственное ли то устройство мира, в котором мы существуем? Оно предстает данностью, но, может, это нечто текучее, приобретающее ту форму, которую ему создает человек? Стереотипы предписывают поведение и даже мысли, те создают путь, по которому мчится жизнь. В этой данности у женщины есть десять, пятнадцать, ну даже двадцать лет ощущения себя женщиной, а потом все катится вниз, с каждым годом только отбирая что-то, ничего не давая взамен. Но путь мог бы быть и другим, а с ним — и устройство мира. Бесконечность смены красок, страстей, фантазий, набирающих силу с каждым годом, наполняющие жизнь женщины новыми ощущениями. Из них можно мять, лепить, менять и сам мир, выбрасывать из него отжившее, как хлам из кладовки.