Неточные совпадения
Являются еще кое-какие, тем временем Загорецкий отходит к
мужчинам.
Те же и множество других гостей. Между прочими Загорецкий.
Мужчины являются, шаркают, отходят в сторону, кочуют из комнаты в комнату и проч. София от себя выходит, все к ней навстречу.
— Да, — тут многое от церкви, по вопросу об отношении полов все вообще
мужчины мыслят более или менее церковно. Автор — умный враг и — прав, когда он говорит о «не тяжелом, но губительном господстве женщины». Я думаю, у нас он первый так решительно и верно указал, что женщина бессознательно чувствует свое господство, свое центральное место в мире. Но сказать, что именно она
является первопричиной и возбудителем культуры, он, конечно, не мог.
«Московский, первой гильдии, лишний человек». Россия, как знаешь, изобилует лишними людями. Были из дворян лишние, те — каялись, вот —
явились кающиеся купцы. Стреляются. Недавно в Москве трое сразу — двое
мужчин и девица Грибова. Все — богатых купеческих семей. Один — Тарасов — очень даровитый. В массе буржуазия наша невежественна и как будто не уверена в прочности своего бытия. Много нервнобольных.
Этот младший сын,
мужчина вершков двенадцати и силы непомерной, бривший лицо и одевавшийся по-немецки (сам Самсонов ходил в кафтане и с бородой),
явился немедленно и безмолвно.
Это было бы очень важно, если бы
явились, наконец, женщины — медики. Они были бы очень полезны для всех женщин. Женщине гораздо легче говорить с женщиною, чем с
мужчиною. Сколько предотвращалось бы тогда страданий, смертей, сколько несчастий! Надобно попытаться».
«Но шли века; моя сестра — ты знаешь ее? — та, которая раньше меня стала
являться тебе, делала свое дело. Она была всегда, она была прежде всех, она уж была, как были люди, и всегда работала неутомимо. Тяжел был ее труд, медлен успех, но она работала, работала, и рос успех.
Мужчина становился разумнее, женщина тверже и тверже сознавала себя равным ему человеком, — и пришло время, родилась я.
Агния молча проглотила эту обиду и все-таки не переставала любить Галактиона. В их доме он один
являлся настоящим
мужчиной, и она любила в нем именно этого
мужчину, который делает дом. Она тянулась к нему с инстинктом здоровой, неиспорченной натуры, как растение тянется к свету. Даже грубая несправедливость Галактиона не оттолкнула ее, а точно еще больше привязала. Даже Анфуса Гавриловна заметила это тяготение и сделала ей строгий выговор.
Вихров пошел наверх. Он застал Юлию в красивенькой столовой инженера за столом, завтракающую; она только что приехала и была еще в теплом, дорожном капоте, голова у ней была в папильотках. Нетерпение ее видеть Вихрова так было велико, что она пренебрегла даже довольно серьезным неудобством —
явиться в первый раз на глаза
мужчины растрепанною.
Приезжий элемент незаметно вошел в состав собственно заводского общества, причем связующим звеном
явились, конечно, женщины: они докончили то, что одним
мужчинам никогда бы не придумать.
Но в то же время идеалом
мужчины, каким некогда
являлся ей Ченцов, Тулузов никогда не мог быть для нее.
Но порою он чувствовал, что ей удается заговаривать его любовь, как знахарки заговаривают боль, и дня два-три она казалась ему любимой сестрой: долго ждал он её, вот она
явилась, и он говорит с нею обо всём — об отце, Палаге, о всей жизни своей, свободно и просто, как с
мужчиной.
Я заметил, что главное влияние на нее оказывает именно температура: при двенадцати градусах тепла она скромна, при пятнадцати градусах
являются признаки смутного девичьего беспокойства, при восемнадцати она сама смотрит на
мужчин.
Спустившись, мы остановились у подъезда и начали наблюдать, как съезжается избранная публика, те счастливцы, у которых были билеты. Большинство
являлось в собственных экипажах. Из карет выходили разряженные дамы, офицеры, привилегированные
мужчины. Это был совершенно особенный мир, который мы могли наблюдать только у подъезда. У них были свои интересы, свои разговоры, даже свои слова.
Больше других голодал, повидимому, черкес Горгедзе, красавец
мужчина, на которого было жаль смотреть — лицо зеленело, под глазами образовались темные круги, в глазах
являлся злой огонек.
Я попал на именины и хотел, разумеется, сейчас же отсюда уйти; но меня схватили за руки и буквально силой усадили за пирог, а пока ели пирог,
явился внезапно освободившийся от своих дел капитан Постельников и с ним
мужчина с страшными усищами: это был поэт Трубицын.
Да, а около матери всё чаще
является дочь, скромная, как монахиня или как нож в ножнах.
Мужчины смотрят, сравнивают, и, может быть, некоторым становится понятно, что иногда чувствует женщина и как обидно ей жить.
Закрыв глаза, простоял ещё несколько времени, потом услышал шаги, звон шпор, понял, что это ведут арестованных
мужчин, сорвался с места и, стараясь не топать ногами, быстро побежал по улице, свернул за угол и, усталый и облитый потом,
явился к себе домой.
И мы ждали, ни разу даже не вспомнив о происшествии, когда-то случившемся на Рогожском кладбище, где тоже приехали неизвестные
мужчины, взяли кассу и уехали… Мы терпеливо просидели у меня в нумере до вечера. В восемь часов ровно, когда зажглись на улице фонари, за нами
явилась четвероместная карета, нам завязали глаза и повезли.
Может,
явится такси красивый
мужчина, что заахают все дамы и девицы, вот тогда на зависть всем и бери его.
Когда
мужчина теряется и начинает испытывать первые приступы глухого отчаяния, женщина быстро собирается с силами и
является с геройской решимостью не отступать ни перед какой крайностью.
— Конечно, по вашим понятиям, восемьсот рублей ужасная сумма, но что это такое значит для
мужчины? Плевок, нуль… и потому честью заверяю вас, что заплачу вам, и заплачу даже с процентами; только, бога ради, не извольте
являться ни к жене моей, ни к теще за моим долгом.
— Такое идет, как будто все, и
мужчины и бабы, плешивые стали, ей-богу! У всех
явилось какое-то одно, как у арестантов. Или выстегал их кто-то прутьями и люди не могут сидеть, бегают-бегают, а всё потому, что начальство уже устало заботиться о людях: а ну вас, свиньи, к бесу, нате вам свободу! Вот, живите, а я — посмотрю из-за уголка, что будет…
Настает время обеда.
Являемся, садимся за стол — все честь честью, — и хозяева с нами: сам Холуян,
мужчина, этакий худой, черный, с лицом выжженной глины, весь, можно сказать, жиляный да глиняный и говорит с передушинкой, как будто больной.
Вера Львовна давно слышала и знала, что у каждого
мужчины бывают до женитьбы интрижки и связи, что то, что для женщины составляет огромное событие, для
мужчины является простым случаем, и что с этим ужасным порядком вещей надо поневоле мириться.
Восточная женщина стыдится открыть перед
мужчиною лицо; русская баба считает позорным
явиться на людях простоволосою; гоголевские дамы находили неприличным говорить: «я высморкалась», а говорили: «я облегчила себе нос, я обошлась посредством носового платка».
Но почему же нам не смешна женщина, стыдящаяся обнажить перед
мужчиною колено или живот, почему на балу самая скромная девушка не считает стыдным
явиться с обнаженною верхнею половиною груди, а та, которая обнажит всю грудь до пояса, — цинична?
Но между
мужчинами не замедлили
явиться «специалисты» по части «женского вопроса».
Мужчины смотрели на нее с тем особенным выражением, которое находится у
мужчин далеко не для каждой женщины и которое всегда
является, например, у ремонтеров и у страстных любителей лошадей при взгляде в хорошую, красиво-статистую лошадь.
В десять часов колокол прозвонил к завтраку. Наши путешественники не решились идти в столовую в дезабилье и переоделись. И хорошо сделали, так как все
мужчины явились в пиджаках и кургузых вестонах из чеченчи или ананасовых волокон и в крахмальных рубашках. Девицы, по местному этикету, тоже были в европейских платьях и затянуты в корсеты, и только дамы
явились в своих легких одеждах.
Посредине большого двора, вымощенного гладким широким белым камнем, возвышалось куполообразное здание с ваннами и душами, и наши русские были очень удивлены, увидавши дам-европеек, которые выходили из своих номеров, направляясь в ванны, в легких кобайо, широких шароварах и в бабушах на босую ногу. Оказалось, что это обычный костюм во все часы дня, кроме обеда, к которому
мужчины являются в черных сюртуках, а то и во фраках, а дамы — в роскошных туалетах и брильянтах.
И этот бог избытка сил, — у него как будто совсем нет мускулов. В детстве, по свидетельству Аполлодора, Дионис воспитывался, как девочка. И на всем его облике — какой-то женский отпечаток, так отталкивающий в
мужчине. «Лжемуж», «мужеженщина», «с женским духом», «женоподобный» — вот нередкие эпитеты Диониса. Таким
является он и в пластических своих изображениях, как только искусство находит характерный для него, его собственный, оригинальный облик.
Оказалось, что удэхейцы разошлись. Услышав звуки топоров и увидев зарево огня на берегу моря, местные удэхейцы пошли на разведку. Подойдя почти вплотную к нам, они стали наблюдать. Убедившись, что они имеют дело с людьми, которые их не обидят, удэхейцы вышли из засады. Вскоре
явились и наши провожатые. Они нашли юрту и в ней женщину. Узнав, что
мужчины отправились на разведку, они позвали ее с собой и пошли прямо на бивак.
— Все
мужчины, без всяких исключений! Больные и старые, — все равно. Все должны отправиться сегодня ночью. Предлагаю вам, граждане, к одиннадцати часам ночи собраться к кофейне Аврамиди. Должны
явиться все записанные, под страхом революционной ответственности.
Вспоминает он, что у цивилизованного
мужчины является иногда желание поболтать и поделиться мыслями с умной и ученой женщиной…
«Зачем он меня сюда привез?» — думала Тася, и ей делалось досадно на «добрейшего» Ивана Алексеевича. Все это выходило как-то глупо, нескладно. Этот торопливый старшина совсем ей не нужен. Он даже не заикнулся ни о каком актере или актрисе, с которой она могла бы начать работать. А нравы изучать, только расхолаживать себя… Тут еще может
явиться какой-нибудь знакомый отца… Она с молодым
мужчиной, за чаем… Точно трактир!
— Бумаги! — закричал он. — Кому я говорю? Рада! Заплела коклисы! Приятный
мужчина явился. Как же тут хребтом не вилять? И браслеты все надо напялить.
На днях учитель
явился ко мне и сказал, что его стал мучить вопрос: «Что было бы, если бы
мужчины одевались по-женски?» Вопрос несообразный, сверхъестественный и даже неприличный, но нельзя сказать, чтобы на него трудно было ответить.
— Господа, — говорит он громко, — из ста человек принято одиннадцать. Остальные не ответили требованиям конференции, да и вакансий нет. Принятые ученицы и ученики драматических курсов, список которых я вам сейчас прочту, благоволят
являться на лекции с понедельника в девять часов утра. Тогда им будут розданы правила для учащихся на курсах и расписание лекций. Вот их фамилии. Шесть женщин и пять
мужчин…
Теперь, говорят, даже в природе что-то такое распространяется к тому, чтобы ничего не надо, и
явилась такая порода
мужчин, в блузочках, и ножками стучат и сопят…
По-видимому, он находился в том состоянии раздражения и грусти, когда женщины тихо и беспричинно плачут, а у
мужчин является потребность жаловаться на жизнь, на себя, на бога…
Голова у ней все сильнее разбаливалась, но она продолжала принимать гостей, перешла из будуара в гостиную и села на диван, говорила очень мало, всем улыбалась. Перед ней мелькали женские и мужские лица, некоторые
мужчины подходили к руке, приехал и старичок губернатор, и до шести часов в гостиной гудел разговор, кажется, подавали чай. Чувствовалось большое возбуждение… Незадолго до обеда
явился Александр Ильич, тоже в мундире… Она помнит, как в тумане, что он ее поцеловал, пожал руку и сказал...
Это была красота вызывающая, неотразимая, способная довести до безумия, и когда эта женщина
являлась с обнаженными плечами и руками, между
мужчинами за нею увивавшимися, проносилось что-то вроде стона.
— Вот тут-то и нужен будет ваш cousin. Эта женщина очень хитрая. К ней не следует
являться сразу. Надо многое узнать… И для этого лучше поручить
мужчине…
— Лизавета Петровна находит, что нужно поступить с этой женщиной осторожнее и прямо к ней не
являться, а сначала узнать обо всем хорошенько. Она говорит, что нужно это сделать
мужчине.
Красивая, высокая, статная, с почти совершенно развившимся станом, с роскошными темнокаштановыми волосами, с большими глазами и правильными, хотя несколько грубыми чертами лица, она
являлась представительницей той чистой животной женской красоты, которая способна натолкнуть
мужчину на преступление, отняв у него разум и волю. Учена она была, по тому времени, хорошо. Отставной дьячок, по прозвищу Кудиныч, обучал ее грамоте и Закону Божию с восьмилетнего возраста.
Начать с того, когда я решилась ехать, вопрос: как одеться? — остановил меня. Если там все будут одни
мужчины, надо надеть темное платье, даже черное. Недурно показать полное презрение к замарашкам-сочинителям. Да и потом,
явитесь вы в хорошеньком туалете и вдруг ни один из этих уродов не догадается даже надеть белый галстук? А если там будут и женщины? Я очень волновалась.
В 1744 году Елизавета Петровна вздумала приказать, чтобы на некоторых придворных маскарадах все
мужчины являлись без масок, в огромных юбках и фижмах, одетые и причесанные, как одевались дамы на куртагах. Такие метаморфозы не нравились
мужчинам, которые бывали оттого в дурном расположении духа. С другой стороны, дамы казались жалкими мальчиками. Кто был постарее, тех безобразили толстые и короткие ноги.
Всех приглашенных было три тысячи человек, и все они как
мужчины, так и дамы, должны были
явиться в маскарадных костюмах.
Даже в прочтенных княжною Варварой романах отравительницами
являлись всегда женщины, а не
мужчины — последние душили, резали, стреляли, оставляя яд — это орудие трусов — женщинам.