Неточные совпадения
В короткое время он до того процвел, что начал уже находить, что в Глупове ему тесно, а"нужно-де
мне, Козырю, вскорости в Петербурге быть, а тамо и
ко двору
явиться".
Некто крестьянин Душкин, содержатель распивочной, напротив того самого дома,
является в контору и приносит ювелирский футляр с золотыми серьгами и рассказывает целую повесть: «Прибежал-де
ко мне повечеру, третьего дня, примерно в начале девятого, — день и час! вникаешь? — работник красильщик, который и до этого
ко мне на дню забегал, Миколай, и принес
мне ефту коробку, с золотыми сережками и с камушками, и просил за них под заклад два рубля, а на мой спрос: где взял? — объявил, что на панели поднял.
Я хотел уже выйти из дому, как дверь моя отворилась, и
ко мне явился капрал с донесением, что наши казаки ночью выступили из крепости, взяв насильно с собою Юлая, и что около крепости разъезжают неведомые люди.
— Слушай-ко,
явился молодой Турчанинов, надобно его утвердить в правах наследства на Отрадное и ввести во владение, — чувствуешь?
Я похлопочу, чтоб в суде шевелились быстро. Лидия, кажется, решила купить имение.
— Тут живет губернатор Васильев… или Попов какой-то. (Бабушка очень хорошо знала, что он Попов, а не Васильев.) Он воображает, что
я явлюсь к нему первая с визитом, и не заглянул
ко мне: Татьяна Марковна Бережкова поедет к какому-то Попову или Васильеву!
Все, что предполагал или делал князь, во всей этой куче его родных и «ожидающих» тотчас же возбуждало интерес и
являлось событием, — тем более его внезапное пристрастие
ко мне.
Моряки особенно жаловались
мне на недостаток любознательности в нашей публике
ко всему, что касается моря и флота, и приводили в пример англичан, которые толпами, с женами и детьми,
являются на всякий корабль, приходящий в порт.
«Честь имею
явиться», — сказал он, вытянувшись и оборотившись
ко мне не лицом, а грудью: лицо у него всегда было обращено несколько стороной к предмету, на который он смотрел.
Явилась и надежда на счастье: «теперь если в ком
я найду привязанность, то будет привязанность
ко мне, а не к миллионам моего отца».
Вера Павловна занималась делами, иногда подходила
ко мне, а
я говорила с девушками, и таким образом мы дождались обеда. Он состоит, по будням, из трех блюд. В тот день был рисовый суп, разварная рыба и телятина. После обеда на столе
явились чай и кофе. Обед был настолько хорош, что
я поела со вкусом и не почла бы большим лишением жить на таком обеде.
К утру канцелярия начала наполняться;
явился писарь, который продолжал быть пьяным с вчерашнего дня, — фигура чахоточная, рыжая, в прыщах, с животно-развратным выражением в лице. Он был во фраке кирпичного цвета, прескверно сшитом, нечистом, лоснящемся. Вслед за ним пришел другой, в унтер-офицерской шинели, чрезвычайно развязный. Он тотчас обратился
ко мне с вопросом...
В восьмом часу вечера наследник с свитой
явился на выставку. Тюфяев повел его, сбивчиво объясняя, путаясь и толкуя о каком-то царе Тохтамыше. Жуковский и Арсеньев, видя, что дело не идет на лад, обратились
ко мне с просьбой показать им выставку.
Я повел их.
Когда мы громко читали по вечерам, то Мури любил быть с нами, он всегда
являлся, хотя бы спал в другой комнате, и прыгал
ко мне на колени.
Дни нездоровья были для
меня большими днями жизни. В течение их
я, должно быть, сильно вырос и почувствовал что-то особенное. С тех дней у
меня явилось беспокойное внимание к людям, и, точно
мне содрали кожу с сердца, оно стало невыносимо чутким
ко всякой обиде и боли, своей и чужой.
Явился он
ко мне с искусным стряпчим, и в то время взяли они с
меня милостиво одни только проценты за 50 лет, а занятой капитал
мне весь подарили.
— Это когда он ползал-то перед тобой и уверял тебя в преданности! Ну, людишки! Не надо
мне твоего Пушкина, и чтобы дочь твоя
ко мне не
являлась!
— Позвольте же, господа, позвольте,
я изложу дело, — умолял князь, — недель пять назад
ко мне явился в З. уполномоченный и ходатай ваш, господин Бурдовский, Чебаров.
Как снег на голову,
явился сейчас
ко мне Завьялов и просит письма к вам, почтенные и добрые друзья мои…
—
Ко мне сейчас почтмейстер заезжал и привез письмо на ваше имя, которое прислано до востребования; а потом ему писало из Петербурга начальство его, чтобы он вручил его вам тотчас, как вы
явитесь в город.
Через два часа он
явился снова, и
я удивился его радостному лицу. Он опять бросился
ко мне на шею и обнял
меня.
— Вы, Егор, должны были послать за
мной тотчас же, как только к вам пришли! И вы дважды,
я вижу, не принимали лекарство — что за небрежность? Товарищ, идите
ко мне! Сейчас сюда
явятся из больницы за Егором.
— Ре-ко-мен-да-цшо! А зачем, смею вас спросить,
мне рекомендация? Какая рекомендация? Моя рекомендация вот где! — закричал он, ударя себя по лбу. — Да, здесь она, в житейской моей опытности! Приеду в Крутогорск,
явлюсь к начальству, объясню, что
мне нужно… ну-с, и дело в шляпе… А то еще рекомендация!.. Эй, водки и спать! — прибавил он совершенно неожиданно.
Я не кичился моими преимуществами, не пользовался ими в ущерб моим доверителям, не был назойлив, с полною готовностью
являлся посредником там, где чувствовалась в том нужда, входил в положение тех, которые обращались
ко мне, отстаивал интересы сословия вообще и интересы достойных членов этого сословия в частности, — вот мое дело!
— Сын очень богатого отца, — продолжал Калинович, — который отдал его в университет, но он там ничего не делает. Сначала увлечен был Каратыгиным, а теперь сдуру изучает Шекспира.
Явился, наконец,
ко мне, больному, начал тут бесноваться…
Вы не
ко мне являетесь, и
я от вас никакой почтительности не могу и не хочу требовать».
На другой день
явились два представителя
ко мне, как к заведующему отделением «России», и начали требовать имя автора, грозя судом.
Как-то утром
ко мне явился мулла с депутацией от московских татар, благодарили
меня, что заступился за несчастных голодающих, и поднесли
мне благодарственный адрес с сотней подписей на русском и татарском языках.
Любили стихи наборщики. В свободные минуты просили
меня прочесть им что-нибудь, и особенно «Стеньку Разина». Когда же справляли 25-летний юбилей метранпажа А.О. Кононова, то
ко мне явилась депутация от наборной с просьбой написать ему на юбилей стихи, которые они отпечатали на плотной бумаге с украшением и поднесли юбиляру.
— Достоверно-с, — отвечал Аггей Никитич, иронически усмехнувшись, — так как в каждом уездном городе
ко мне являлся обыкновенно почтмейстер и предлагал взятку, говоря, что он делает это по моему требованию, которое передано им от моей супруги через почтальона…
Я говорю все это так откровенно вам, Егор Егорыч, потому что
мне решительно не с кем посоветоваться о таком моем большом горе!
— Там сидит у нас молодой Углаков, попроси его
ко мне! — проговорил на это Егор Егорыч, к которому monsieur Pierre, приезжая, всегда
являлся и рапортовал, что он на своем посту.
Когда мы пришли домой,
я предложил ему стакан чаю. От чаю он не отказался, выпил и поблагодарил.
Мне пришло в голову раскошелиться и попотчевать его косушкой. Косушка нашлась и в нашей казарме. Петров был отменно доволен, выпил, крякнул и, заметив
мне, что
я совершенно оживил его, поспешно отправился в кухню, как будто там без него чего-то никак не могли решить. Вместо него
ко мне явился другой собеседник, Баклушин (пионер), которого
я еще в бане тоже позвал к себе на чай.
Характера он был пылкого и восторженного, как и всякий щенок, который от радости, что видит хозяина, обыкновенно навизжит, накричит, полезет лизать в самое лицо и тут же перед вами готов не удержать и всех остальных чувств своих: «Был бы только виден восторг, а приличия ничего не значат!» Бывало, где бы
я ни был, но по крику: «Культяпка!» — он вдруг
являлся из-за какого-нибудь угла, как из-под земли, и с визгливым восторгом летел
ко мне, катясь, как шарик, и перекувыркиваясь дорогою.
Плохо
мне жилось, но еще хуже чувствовал
я себя, когда приходила в гости
ко мне бабушка. Она
являлась с черного крыльца, входя в кухню, крестилась на образа, потом в пояс кланялась младшей сестре, и этот поклон, точно многопудовая тяжесть, сгибал
меня, душил.
Чаще других
ко мне являлись в сарай Ермохин и Сидоров.
Он содрогнулся, услышав это названье; он наклонился
ко мне и с тою нежностью, которая минутами
является у него, сказал: „Вы третьи
меня так назвали, это
меня может тешить как ребенка,
я буду этим счастлив дня на два“.
Сегодня
ко мне в комнату
является какой-то длинный бездельник в высоких сапогах, с сильным запахом спирта, и говорит: «Вы бывший граф»…
Я говорю простите… Что это значит — «бывший граф»? Куда
я делся, интересно знать? Вот же
я стою перед вами.
— Ну — шум поднялся… Прогнали Верку… Изругали её… И
меня… Она —
ко мне… А
я в ту пору без места был… Проели всё до ниточки… Ну, а она — характерная… Убежала… Пропала недели на две… Потом
явилась… одетая по-модному и всё… браслет… деньги…
— Ну вот!.. А как
я пошёл… эдакая лёгкость на душе
явилась… Иду и говорю: «Господи, видишь? Иду
ко угодникам твоим…»
Свободный день
я провел у моих провинциальных друзей и
явился в Кружок к восьми часам,
ко второму звонку, когда зал был полон и все сидели на местах, боясь пропустить Никитина.
В одно из воскресений
ко мне неожиданно
явился доктор Благово. Он был в кителе поверх шелковой рубахи и в высоких лакированных сапогах.
После этого, всякий раз когда приходила
ко мне сестра,
являлся и Благово, и оба здоровались с таким видом, как будто встреча их у
меня была нечаянной.
«
Явись же сюда
ко мне наружу!»
Уланбекова. Поди вон и не смей никогда
ко мне являться.
—
Ко мне она тоже лучше не
являлась бы с объяснениями… — начал было князь, но в это время вошел человек и подал ему визитную карточку с загнутым уголком.
— Если вы приехали
ко мне из боязни за ваше существование, то вот вам мое слово:
я буду ездить к вам и наблюдать, чтобы чего не случилось с вами, — проговорил Бегушев, у которого
явилась снова мысль прийти на помощь к этой разбитой женщине.
— Вижу, что
явились. Вы говорите это таким тоном… Вам, должно быть, очень не хотелось
ко мне ехать.
Когда у нее
являлось желание поделиться своими восторгами, она входила
ко мне в кабинет и говорила умоляющим тоном...
В одиннадцатом часу утра на другой день
ко мне является Шульц — бледный и оскорбленный.
Дней через пять или через шесть, в течение которых
я по-прежнему ни разу не собрался к Норкам и оставался насчет всех их при своем последнем предположении, в одно прекрасное утро
ко мне является Шульц.
Так мы и жили. К нам обоим заходил иногда Фриц Фрицевич (так звал Шульца Истомин), и мы частенько навещали Фрица Фрицевича. Навещая нас, бездомников, Фридрих Фридрихович
являлся человеком самым простодушным и беспретендательным: все ему, бывало, хорошо, что ни подашь; все ловко, где его ни посадишь. Зайдя же
ко мне второй раз, он прямо спросил...