Неточные совпадения
Без
труда склонив на свою сторону четырех
солдат местной инвалидной команды и будучи тайно поддерживаема польскою интригою, эта бездельная проходимица овладела умами почти мгновенно.
Рядом с цыганом присел к земле
солдат, разговаривая с арестанткой, потом стоял, прильнув к сетке, молодой с светлой бородой мужичок в лаптях с раскрасневшимся лицом, очевидно с
трудом сдерживающий слезы.
Оккультически-сектантский тип потому с таким
трудом принимает вселенски-церковное сознание, что чувствует себя генералом в искусственно приподнятой атмосфере и не может совершить тот подвиг самоотречения, после которого из генерала превращается в
солдата или простого офицера в реальной жизни церкви.
Солдаты по-прежнему несут тяжелый
труд, несоразмерный с их силами, развитием и требованиями воинского устава.
— Конешно, родителей укорять не приходится, — тянет
солдат, не обращаясь собственно ни к кому. — Бог за это накажет… А только на моих памятях это было, Татьяна Ивановна, как вы весь наш дом горбом воротили. За то вас и в дом к нам взяли из бедной семьи, как лошадь двужильная бывает. Да-с… Что же, бог
труды любит, даже это и по нашей солдатской части, а потрудится человек — его и поберечь надо. Скотину, и ту жалеют… Так я говорю, Макар?
У него в роте путем долгого, упорного
труда был выработан при маршировке особый, чрезвычайно редкий и твердый шаг, причем
солдаты очень высоко поднимали ногу вверх и с силою бросали ее на землю. Это выходило громко и внушительно и служило предметом зависти для других ротных командиров.
— Стуцер французской, ваше благородие, отнял; да я бы не пошел, кабы не евтого солдатика проводить, а то упадет неравно, прибавил он, указывая на
солдата, который шел немного впереди, опираясь на ружье и с
трудом таща и передвигая левую ногу.
Чуть лишь полчище готово,
Вмиг
солдаты оживут, —
Воплощал в живое слово
У станка безмолвный
труд…
Противоречие это стало нам так привычно, что мы и не видим всей ужасающей бессмыслицы и безнравственности поступков не только тех людей, которые по своей охоте избирают профессию убийства, как нечто почтенное, но и тех несчастных людей, которые соглашаются исполнять воинскую повинность, или хотя тех, которые в странах, где не введена воинская повинность, добровольно отдают свои
труды на наем
солдат и приготовления к убийству.
— Будущее — ваше, друзья мои! — говорил Ежов нетвердо и грустно покачивал головой, точно сожалея о будущем и против своего желания уступая власть над ним этим людям. — Будущее принадлежит людям честного
труда… Великая работа предстоит вам! Это вы должны создать новую культуру… Я — ваш по плоти и духу, сын
солдата — предлагаю: выпьем за ваше будущее! Ур-ра-а!
Очень ошибочно думать, что деятельность, просто как деятельность, без соображения о том, в чем она состоит, есть дело почтенное, заслуживающее уважения. Вопрос в том, в чем деятельность и при каких условиях человек ничего не делает. Один человек занимается целыми днями судейскими делами, присуждая людей к наказаниям, или обучением
солдат стрельбе, или ростовщичеством и, занимаясь этими делами, пользуется для удовлетворения своих потребностей
трудами других людей.
Хвалынцев расплатился с извозчиком и спешно отправился пешком по набережной. Квартальный надзиратель и несколько полицейских пропустили его беспрепятственно. Он уже с
трудом пробирался между рядами
солдат, с одной стороны, и массою публики — с другой, как вдруг дорога ему была загорожена крупом строевой лошади. На седле красовался какой-то генерал и, жестикулируя, говорил о чем-то толпе и
солдатам. Хвалынцев приостановился.
Ей мастеровой
солдат отдавал на сбережение свой тяжким
трудом собранный грош; ее звали к себе умирающие и изустно завещали ей, как распорядиться бывшими у нее на сохранении пятью или шестью рублями, к ней же приходили на дух те, кого «бес смущал» сбежать или сделать другую гадость, давали ей слово воздержаться и просили прочитать за них «тайный акахист», чему многие смущаемые солдатики приписывают неодолимое значение.
Во все время службы майора в полку она не без
труда достигла только одного, чтобы майор не гасил на ночь лампады, которую она, на свои трудовые деньги, теплила пред образом, а днем не закуривал от этой лампады своих растрепанных толстых папирос; но удержать его от богохульных выходок в разговорах она не могла, и радовалась лишь тому, что он подобных выходок не дозволял себе при
солдатах, при которых даже и крестился и целовал крест.
Много
солдат уже сошло на станциях, в теплушках было просторно, а поезд был огромный, паровоз с
трудом тащил вереницу вагонов.
Приехал в Хуньхепу и султановский госпиталь. Фанз для него тоже, конечно, не оказалось. Султанов, как всегда в походе, был раздражителен и неистово зол. С
трудом нашел он себе на краю деревни грязную, вонючую фанзу. Первым делом велено было печникам-солдатам вмазать в печь плиту и повару — готовить для Султанова обед. Новицкая оглядывала грязную, закоптелую фанзу, пахнувшую чесноком и бобовым маслом, и печально говорила...
Возвращали в строй
солдат, еле еще ходивших после перенесенного тифа; возвращали хромых, задыхающихся, с простреленною навылет грудью, могущих с
трудом поднять сведенную от раны руку до уровня плеча.
Наш обоз медленно двигался по узким улицам Телина. Пьяные
солдаты грабили китайские, армянские и русские магазины, торговцы бегали, кричали и суетились. С
трудом останавливали грабеж в одном месте, он вспыхивал в другом…
Французы пробрались внутрь замка без
труда, кинулись на караул при воротах, закололи часового, захватили на платформе ружья и без выстрела перевязали всех людей, а потом направились к главному караулу и сделали то же после беспорядочной стрельбы захваченных врасплох
солдат. Замок был в их власти.
По доходившим известиям, поляки сильно укрепили Прагу и готовились к отпору. Александр Васильевич не скрывал этого от
солдат, а, напротив, заранее им внушал, что Прага даром в руки не дастся. По своему обыкновению, объезжая ежедневно на походе войска, он останавливался у каждого полка, здоровался, балагурил, называл по именам знакомых
солдат, говорил о предстоящих
трудах. Чуть не весь полк сбегался туда, где ехал и беседовал с
солдатами Суворов, — это беспорядком не считалось.
Старик с
трудом пробрался среди толпы к дверям городского дома. У входа его остановил полицейский
солдат.
В битве при Кунерсдорфе атаку, решившую победу, повел с безумной отвагой молодой Лысенко, ставший за короткое время кумиром
солдат, не только той части, которая была под его начальством, но и других частей. Он шел все время вперед и упал с простреленной в нескольких местах грудью. Это не помешало ему приподняться с
трудом на коленях — и крикнуть...
«Чтобы человек был совершенно способен к своему назначению, — говорил он, — потребно оному столько же веселия, сколько и пищи; в рассуждении сего наипаче надлежит помышлять о
солдатах, кои без того, быв часто повергаемы великим
трудам и отягощениям, тратят бодрость и силы сердца. Унылое же войско не токмо бывает неспособно к трудным предприятиям, но и легко подвергается разным болезням».
Руководствуясь таким правилом, Григорий Александрович не жалел ни
трудов, ни денег на устройство и содержание вверенных ему войск и этим приобрел себе искреннюю любовь подчиненных и
солдат.
По словам офицеров, наши
солдаты уже стали применяться к местности и без
труда лазать по прежде трудно проходимым для них сопкам.
— Кстати, посмотри, Алексей Андреевич, на моих гвардейцев. У меня всякий раз, как я смотрю на них, сердце обливается кровью, сколько они в походах испытали
трудов, лишений и опасностей. Поход кончился, мы с тобой отдыхаем, а им служба в мирное время едва ли не тягостнее, чем в военное. Как подумаю еще и то, что по выходе в отставку, после 25 лет службы,
солдату негде голову преклонить, у него нет семейного очага.
Безграмотная, темная масса
солдат, отвыкших от всякого
труда, тех самых
солдат, на чьи штыки недавно еще опиралось старое самовластье, ни с какой точки зрения не есть социалистически мыслящий и социалистически чувствующий рабочий класс.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число
солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору к Красной площади, на которой по какому-то чутью они чувствовали, что можно брать без
труда чужое.
Французский полковник с
трудом удерживал зевоту, но был учтив и видимо понимал всё значение Балашева. Он провел его мимо своих
солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленным императору будет вероятно тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.