Неточные совпадения
Поспел горох! Накинулись,
Как саранча на полосу:
Горох, что
девку красную,
Кто ни пройдет — щипнет!
Теперь горох у всякого —
У
старого, у малого,
Рассыпался горох
На семьдесят дорог!
То и дело просит у бабушки чего-нибудь: холста, коленкору, сахару, чаю, мыла.
Девкам дает
старые платья, велит держать себя чисто. К слепому старику носит чего-нибудь лакомого поесть или даст немного денег. Знает всех баб, даже рабятишек по именам, последним покупает башмаки, шьет рубашонки и крестит почти всех новорожденных.
— Черт, озорник! — кричит
девка, и с ее криком послышится ворчанье какой-нибудь
старой бабы.
Вострая
девка, неча сказать; хорошая
девка, и он,
старый, в ней души не чает:
девка хорошая.
Что ж вы думаете? ведь узнала барыня Матрену и меня узнала,
старая, да жалобу на меня и подай: беглая, дескать, моя
девка у дворянина Каратаева проживает; да тут же и благодарность, как следует, предъявила.
— Вы что? а вы с этой
старой ведьмой, с ключницей, не стакнулись небось? Небось не наушничаете, а? Скажите, не взводите на беззащитную
девку всякую небылицу? Небось не по вашей милости ее из прачек в судомойки произвели! И бьют-то ее и в затрапезе держат не по вашей милости?.. Стыдитесь, стыдитесь,
старый вы человек! Ведь вас паралич того и гляди разобьет… Богу отвечать придется.
Эх,
старый!
Девке воля
Милей всего. Ни терем твой точеный,
Ни соболи, бобры, ни рукавички
Строченые не дороги; на мысли
У девушки Снегурочки другое:
С людьми пожить; подружки нужны ей
Веселые, да игры до полночи,
Весенние гулянки да горелки
С ребятами, покуда…
— Не иначе, как на чердак… А кому они мешали! Ах, да что про
старое вспоминать! Нынче взойдешь в девичью-то — словно в гробу
девки сидят. Не токма что песню спеть, и слово молвить промежду себя боятся. А при покойнице матушке…
— Значит, Феня ему по самому скусу пришлась… хе-хе!.. Харч, а не
девка: ломтями режь да ешь. Ну а что было, баушка, как я к теще любезной приехал да объявил им про Феню, что, мол, так и так!.. Как взвыли бабы, как запричитали, как заголосили истошными голосами — ложись помирай. И тебе, баушка, досталось на орехи. «Захвалилась, — говорят, —
старая грымза, а Феню не уберегла…» Родня-то, баушка, по нынешним временам везде так разговаривает. Так отзолотили тебя, что лучше и не бывает, вровень с грязью сделали.
Старая Ганна торопливо перебежала по берегу, поднялась на пригорок, где по праздникам
девки играли песни, и через покосившийся
старый мост перешла на туляцкую сторону, где правильными рядами вытянулись всё такие крепкие, хорошие избы.
Федорка за эти годы совсем выровнялась и почти «заневестилась». «Ласые» темные глаза уже подманивали парубков. Гладкая вообще
девка выросла, и нашлось бы женихов, кроме Пашки Горбатого.
Старый Коваль упорно молчал, и Ганна теперь преследовала его с особенным ожесточением, предчувствуя беду. Конечно, сейчас Титу совестно глаза показать на мир, а вот будет страда, и сваты непременно снюхаются. Ковалиха боялась этой страды до смерти.
Что она могла поделать одна в лесу с сильным мужиком? Лошадь бывала по этой тропе и шла вперед, как по наезженной дороге. Был всего один след, да и тот замело вчерашним снегом. Смиренный инок Кирилл улыбался себе в бороду и все поглядывал сбоку на притихшую Аграфену: ишь какая быстрая
девка выискалась… Лес скоро совсем поредел, и начался голый березняк: это и был заросший
старый курень Бастрык. Он тянулся широким увалом верст на восемь. На нем работал еще отец Петра Елисеича, жигаль Елеска.
— Нашел заботу, Тит… ха-ха!.. Одна
девка стоит пятерых сынов… Повырастают большие, батьку и замена. Повертай, як хто хоче… Нэхай им, сынам. Була бы своя голова у каждого… Вот як кажу тоби,
старый.
То, что некогда было с Аграфеной, повторилось сейчас с Федоркой, с тою разницей, что Ганна «покрыла» глупую
девку и не сказала никому об ее грехе. О будущем она боялась и подумать. Ясно было пока одно, что Федорке не бывать за Пашкой. А Федорка укрепилась дня на три, а потом опять сбежала, да и к утру не пришла, так что ее хватился и сам
старый Коваль.
Это была женщина, вернее сказать, отставная
девка, которые водятся только на юге России, не то полька, не то малороссиянка, уже достаточно
старая и богатая для того, чтобы позволить себе роскошь содержать мужа (а вместе с ним и кафешантан), красивого и ласкового полячка. Горизонт и Барсукова встретились, как
старые знакомые. Кажется, у них не было ни страха, ни стыда, ни совести, когда они разговаривали друг с другом.
Тот привел совращенную. Оказалось, что это была
старая и неопрятная крестьянская
девка.
— Да с десяток
девок будет; одна только
старая, будто у ней помощница, смирная такая, все богу молится, а прочие — таки здоровенные
девки.
В старом-то сарафане и пригожую
девку никто за себя не возьмет.
— Ничего, смолчал, и, знаешь, показался мне какой-то
старой, бессемейной
девкой, которые от собственной душевной пустоты занимаются участью других и для которых ничего нет страшнее, как прямые, серьезные отношения в жизни, и они любят только играть в чувства… — вот вам и гуманность вся его… откуда она происходит!..
В ней прибыла, еще до прихода отца-протопопа,
старая девица-помещица, которая, чтоб быть ближе к храму божию, переселилась из своей усадьбы в город с двумя толсторожими
девками, очень скоро составившими предмет соблазна для молодых и холостых приказных.
—
Девка,
девка! Марфушка, Катюшка! — кричала, приподнимаясь с своей постели, худая, как мертвец, с всклокоченною седою головою,
старая барышня-девица, переехавшая в город, чтоб ближе быть к церкви. — Подите, посмотрите, разбойницы, что за шум на улице?
Когда дворовая
девка, запыхавшись, прибежала доложить Петру Васильевичу, что сам
старый Иртеньев приехал, я воображаю, как он сердито отвечал: «Ну, что ж, что приехал?» — и как вследствие этого он пошел домой как можно тише, может быть, еще, вернувшись в кабинет, нарочно надел самый грязный пальто и послал сказать повару, чтобы отнюдь не смел, ежели барыни прикажут, ничего прибавлять к обеду.
— Эй ты,
старый хрен! здесь был хоровод, куда
девки разбежались?
Он трудился усердно, но урывками; скитался по окрестностям Москвы, лепил и рисовал портреты крестьянских
девок, сходился с разными лицами, молодыми и
старыми, высокого и низкого полета, италиянскими формовщиками и русскими художниками, слышать не хотел об академии и не признавал ни одного профессора.
Староста уже видел барина, знал, что он в веселом духе, и рассказал о том кое-кому из крестьян; некоторые, имевшие до дедушки надобности или просьбы, выходящие из числа обыкновенных, воспользовались благоприятным случаем, и все были удовлетворены: дедушка дал хлеба крестьянину, который не заплатил еще
старого долга, хотя и мог это сделать; другому позволил женить сына, не дожидаясь зимнего времени, и не на той
девке, которую назначил сам; позволил виноватой солдатке, которую приказал было выгнать из деревни, жить попрежнему у отца, и проч.
Танайченок, будить Аксютку и барыню, — чаю!» Не нужно было повторять приказаний: неуклюжий Мазан уже летел со всех ног с медным, светлым рукомойником на родник за водою, а проворный Танайченок разбудил некрасивую молодую
девку Аксютку, которая, поправляя свалившийся на бок платок, уже будила
старую, дородную барыню Арину Васильевну.
Из Татищевой, 29 сентября, Пугачев пошел на Чернореченскую. В сей крепости оставалось несколько
старых солдат при капитане Нечаеве, заступившем на место коменданта, майора Крузе, который скрылся в Оренбург. Они сдались без супротивления. Пугачев повесил капитана по жалобе крепостной его
девки.
— То-то люблю! — отвечал смеясь Лукашка. —
Девкам закуски от юнкирей носишь. Эх,
старый!
— Брешет он, чорт! — сердито сказал Лукашка: — не такая
девка. А то я ему,
старому чорту, бока-то отомну. — И он запел свою любимую песню.
— А мне сказывали, — промолвил Назарка, подходя к Устеньке, — яму рыть будут,
девок сажать за то, что ребят молодых не любят. — И опять он сделал любимое коленце, вслед за которым все захохотали, а Ергушов тотчас же стал обнимать
старую казачку, пропустив Марьянку, следовавшую по порядку.
Лукашка с Назаркой и Ергушовым, выпив полведра, шли к
девкам. Они все трое, в особенности
старый казак, были краснее обыкновенного. Ергушов пошатывался и всё, громко смеясь, толкал под бока Назарку.
— Что он
старый или молодой? — спросил Лукашка, подсаживаясь к
девке.
Кружок состоял из нескольких баб и
девок с одним
старым казаком.
— Я и не говорю, что все такие, а только к слову пришлось: всякие бывают и молодые мужья… А муж постарше совсем уж другое: он уж не надышится на жену, на руках ее носит. Оно и спокойнее, и куда лучше, хоть ты как поверни. Вон мамынька тоже за
старого мужа выходила, а разве хуже других прожила? Прежде совсем не спрашивали
девок, за кого замуж отдают, да жили не хуже нашего-то…
Как сказано выше, в фабричных деревнях дети обоего пола проводят юность свою на фабриках; хочешь не хочешь, выбирай в жены фабричную
девку; такая женщина поминутно должна сталкиваться с прежними товарками и знакомцами; муж, с своей стороны, встречается с товарищами по фабрике и
старыми знакомками.
И идет молодец частой, мелкой походочкой, той знаменитой"щепливой"походкой, которою наш Алкивиад, Чурило Пленкович, производил такое изумительное, почти медицинское действие в
старых бабах и молодых
девках, той самой походкой, которою до нынешнего дня так неподражаемо семенят наши по всем суставчикам развинченные половые, эти сливки, этот цвет русского щегольства, это nec ultra русского вкуса.
Посмотрите! — говорили эти сомневающиеся, — Петр Иваныч Дракин-то! еще вчера стриг
девкам косы и присутствовал на конюшне при исправлении людей на теле, а сегодня, словно в баню сходил, — всю
старую шкуру с себя смыл!
«А
девка гладкая, — думал воевода и отплевывался от нечестивой мысли, заползавшей в
старую голову. — Как ее звать-то? А ловко она солдат орясиной шарашила… Одним словом, удалая
девка».
— А не стыдно было на
девку заглядываться? Не стыдно было
старую воеводшу увечить? Не я тебя наказую, а ты сам себя…
— Ты что-то часто говоришь об этом: портятся люди, портятся. Но ведь это дело не наше; это дело попов, учителей, ну — кого там? Лекарей разных, начальства. Это им наблюдать, чтобы народ не портился, это — их товар, а мы с тобой — покупатели. Всё, брат, понемножку портится. Ты вот
стареешь, и я тоже. Однако ведь ты не скажешь
девке: не живи,
девка, старухой будешь!
— А ведь Естя увел за собой у
старого Зайца Параху-то, — задумчиво проговорил «губернатор». — Уж чем этот Орелко соблазнил
девку — ума не приложу.
Я, мать моя, все знаю, как вы телеграмму за телеграммой в Москву посылали, — «скоро ли, дескать,
старая бабка ноги протянет?» Наследства ждали; без денег-то его эта подлая
девка, как ее, — de Cominges, что ли, — и в лакеи к себе не возьмет, да еще со вставными-то зубами.
— Вот эк-ту лучше будет, — говорила Фатевна, останавливаясь в дверях с самоваром и любуясь встречей
старых товарищей. — Феша, Фешка, подь сюда… Ли-ко, девонька, ли-ко, што у нас сделалось! — звонким голосом кричала старуха; на пороге показалась рябая курносая
девка, глупо ухмылявшаяся в нашу сторону. — Фешка, ли-ко, ли-ко!..
— Эй, братцы! — закричал снова Ермолай. — Мотрите, по
старой дружбе не давайте моих ребят в обиду, они непричастны!.. Эй вы,
девки, и юбки-голубки, сорочки-белобочки, — присовокупил он, подмигивая глядевшим из толпы
девкам, — мотрите, будьте им отцами!..
— Мы поехали, — начал он. — Графиня сама села в первый класс, и детей и
старую гувернантку англичанку тоже там посадили, а две
девки и я да буфетчик во втором сели. Буфетчик мне подал билет и говорит...
— Ах ты,
старый дуралей! — сказал барин, сердито топнув ногою. — Если уж сирота, так, по-твоему, ей и в
девках оставаться, а для олуха твоего сына искать невест у соседей… Что ты мне белендрясы-то пришел плесть?.. А?.. Староста!
Девка эта дурного поведения, что ли?
Бывалые торговые люди сразу узнали в этой особе дочь
старой бабы Козлихи, что жила в одинокой избушке у ручья над болотом и слыла злою колдуньею. Все думали, что Рыжов взял себе колдуньину
девку в работницы.
В одной значилось, что отпускается в услужение кучер трезвого поведения; в другой — малоподержанная коляска, вывезенная в 1814 году из Парижа; там отпускалась дворовая
девка девятнадцати лет, упражнявшаяся в прачечном деле, годная и для других работ; прочные дрожки без одной рессоры; молодая горячая лошадь в серых яблоках, семнадцати лет от роду; новые, полученные из Лондона, семена репы и редиса; дача со всеми угодьями: двумя стойлами для лошадей и местом, на котором можно развести превосходный березовый или еловый сад; там же находился вызов желающих купить
старые подошвы, с приглашением явиться к переторжке каждый день от восьми до трех часов утра.
Старая француженка мадам де Фуасье, не знавшая никаких языков, кроме французского, умела только ворожить на картах и страстно любить свою огромную болонку Азора, у которого были какие-то странные черные, точно человечьи, глаза, так что горничные
девки боялись смотреть на Азорку.
Одна тетка вдова, многосемейная, шесть человек детей, мал мала меньше, другая в
девках,
старая, скверная.