Неточные совпадения
«Ваше превосходительство, говорю, защитите сирот, очень зная, говорю,
покойного Семена Захарыча, и так как его
родную дочь подлейший из подлецов в день его смерти оклеветал…» Опять этот солдат!
— Я в жизни встретила лишь двух людей, которые со мной говорили вполне серьезно:
покойного мужа, очень, очень умного и… бла-го-родного человека, — произнесла она внушительно, — и еще — вы сами знаете кого…
Покойный Павел Иванович… ну, двадцать девятого июня именины, позовет всех
родных, обед, как водится, — все скромно, прилично.
Что же касается до мужниной
родни, то ее хоть и много было, но
покойный майор никогда не жил с нею в ладах и даже, умирая, предостерегал от нее жену.
Она все это сообщит Степану Михайловичу, который по дружбе к
покойному Мефодию хочет помочь его
родным.
Потом она стала сама мне рассказывать про себя: как ее отец и мать жили в бедности, в нужде, и оба померли; как ее взял было к себе в Багрово
покойный мой и ее
родной дедушка Степан Михайлович, как приехала Прасковья Ивановна и увезла ее к себе в Чурасово и как живет она у ней вместо приемыша уже шестнадцать лет.
Они получили паспорта и «ушли» — вот все, что известно; а удастся ли им, вне
родного гнезда, разрешить поставленный
покойным Решетниковым вопрос: «Где лучше?» — на это все прошлое достаточно ясно отвечает: нет, не удастся.
У ее
покойного мужа жил в Москве дядя, оригинал большой руки, ненавидимый всей
роднею, капризный холостяк, преумный, препраздный и, в самом деле, пренесносный своей своеобычностью.
Старик обожал себя; из его слов всегда выходило так, что свою
покойную жену и ее
родню он осчастливил, детей наградил, приказчиков и служащих облагодетельствовал и всю улицу и всех знакомых заставил за себя вечно бога молить; что он ни делал, все это было очень хорошо, а если у людей плохо идут дела, то потому только, что они не хотят посоветоваться с ним; без его совета не может удаться никакое дело.
Лебедев. А ничего… Слушают да пьют себе. Раз, впрочем, я его на дуэль вызвал… дядю-то
родного. Из-за Бэкона вышло. Помню, сидел я, дай бог память, вот так, как Матвей, а дядя с
покойным Герасимом Нилычем стояли вот тут, примерно, где Николаша… Ну-с, Герасим Нилыч и задает, братец ты мой, вопрос…
Я объехал верхом эти глубоко
родные горы и часто вспоминал
покойного Николая Матвеича.
В тюрьме Бенни помогал кое-чем известный добряк, так же безвременно погибший,
покойный рождественский священник Александр Васильевич Гумилевский, а на выкуп несчастливца
родной брат Бенни, пастор Герман Бенни, выслал деньги, но уже выкупом дела невозможно было поправить: арест перешел из долгового в криминальный.
Я жил тогда (зимою 1835 года) в Москве, у тетушки,
родной сестры
покойной матушки.
Ко времени, о котором я говорю, в детской прибавилось еще две кроватки: сестры Любиньки и брата Васи. Назвав меня по своему имени Афанасием, отец назвал и второго за
покойным Васею сына тем же именем, в угоду старому холостяку,
родному дяде своему Василию Петровичу Шеншину.
«Вот этот самый месяц! — думала я со сладким замиранием сердца, — светит и над аулом Бестуди,
родным аулом моего
покойного отца и моей красавицы-матери, откуда они убежали оба, чтобы стать русскими…
— А то кто же? Конечно, я! — весело отвечал старик, видимо любуясь своим племянником, очень походившим на
покойного любимого брата адмирала. — Третьего дня встретился с управляющим морским министерством, узнал, что «Коршун» идет в дальний вояж [Моряки старого времени называли кругосветное путешествие дальним вояжем.], и попросил… Хоть и не люблю я за
родных просить, а за тебя попросил… Да… Спасибо министру, уважил просьбу. И ты, конечно, рад, Володя?
Устроивши главные дела
покойного Марка Данилыча, Чапурин, несмотря на просьбы новой своей дочки, собрался в путь-дорогу в свои
родные леса. Аграфена Петровна с ним же поехала. Страшно показалось Дуне предстоявшее одиночество, особенно печалила ее разлука с Груней. К ней теперь привязалась она еще больше, чем прежде, до размолвки.
Вот кладбище — и выплывало перед полными слез глазами свое кладбище,
родная могилка матери, пасхальные яички, сладкая кутья с изюмом, молитвы и причитания
покойной бабушки.
— Я и не думаю отрекаться, — произнес он спокойным голосом, — действительно, я был на набережной утром с моими школьными товарищами. А сейчас я здесь в доме моей тетки баронессы Софьи Петровны. Я
родной племянник ее
покойного мужа и каждый праздник провожу здесь. Будни же в пансионе, с тех пор как вернулся из-за границы. Там я пробыл несколько лет в музыкальной школе, немудрено, что вы раньше не встречали меня здесь. Сейчас же кузина Нан выслала меня встретить вас, так как сама она занята гостями.
— Да, в это время не являлся. После они очень бедно где-то жили в Москве, в холодном доме. Однажды, оставив сына с нянькой в комнате потеплее, Спиридонов сам лег в зале на стульях. Утром пришли, а там лежит один труп: вид
покойный, и пальцы правой руки сложены в крест. Женины
родные хотели его схоронить с парадом, но Испанский Дворянин этого не позволил.
Отец Спиридонова должен был выслать даже чтеца, потому что в смежной комнате собрались
родные первого мужа
покойной и укоряли Спиридонова в присвоении себе принадлежащих им достатков.
Это рассказ
покойного графа С. С. Уварова, который женат был на последней в роде Разумовских, графине Екатерине Алексеевне (ум. 1849 г.), и слышал о таинственном браке от своего тестя, приходившегося
родным племянником графу Алексею Григорьевичу.
Кончив молиться, он разделся и лег, и тотчас же, как только стало темно кругом, представились ему его
покойный отец, мать,
родное село Лесополье…
Похоронили его, значит, с попами, честь честью, музыка играла, и положили под церковью, потому
покойный генерал эту церковь на свои деньги выстроил, и вся его там
родня похоронена.
Весь «высший свет» выражал свое участие бедному молодому человеку, и в великосветских гостиных, наряду с выражением этого участия, с восторгом говорили о возобновившейся дружбе между больным князем и бывшим его соперником — тоже искателем руки
покойной княжны Полторацкой — графом Свиридовым, с нежной заботливостью
родного брата теперь ухаживавшим за больным.
Односельчане
покойного с сельским старостой во главе, который оказался его
родным племянником, выхлопотали у начальства дозволение перевезти гроб с его останками в село и похоронить на сельском кладбище. Могилу они выкопали перед кладбищем, почти около тракта, оградили ее решеткой и поставили громадный деревянный крест.
Иду это я и вспомнил, что кузина моя графиня Черноусова, — у меня
родня все знатная, заслуженная, отец мой
покойный, царство ему небесное, полный генерал был, а мать при дворе большую роль играла.
— Батюшка! отец
родной! — завопила барская барыня. — Помилуй за службу
покойного мужа моего, а вашего дядьки. И я тебе, милостивец, служу сколько сил есть, готова за кроху твою умереть… Вот что ты, глупый, наделал, — прибавила она, обратясь к своему сыну и горько всхлипывая.
Она была
родной сестрой
покойных князей Александра и Дмитрия Павловичей и следовательно
родной теткой
покойных же княжен Маргариты и Лидии Дмитриевны и благополучно здравствующего князя Владимира Александровича Шестова. Но так как графиня давно уже прекратила всякие не только родственные, но даже отношения простого знакомства с своими братьями, то племянники и племянницы не только никогда не видали ее, но даже едва ли подозревали существование своей близкой родственницы.
Столичная жизнь, в которую он окунулся недавно, приехав из отдаленной провинции, сопутствуемый благословением
родной матери, бедной вдовы-чиновницы, собравшей на поездку единственного сына в столицу за карьерой последние крохи, не успела еще наложить на него свою печать преждевременной зрелости. Окончив курс лишь гимназии, он не мог рассчитывать на многое и с помощью нескольких лиц, знавших его
покойного отца, получил место вольнонаемного писца в одной из бесчисленных столичных канцелярий.
Эта «молодая графиня Разумовская», титулованная так и в камер-фурьерских журналах, была
родная племянница Алексея и Кирилла Разумовских, дочь их
покойного брата Данилы, Авдотья Даниловна, фрейлина императрицы.
Воцарение Петра III, приходившего, как мы знаем,
родным внуком Петру Великому, то есть, как и его
покойная тетка, императрица Елизавета Петровна, окруженного ореолом обаятельного для России имени Великого Преобразователя, не только не вызывало народной радости, но даже огорчило всех.
— Быть так, потешить тебя! Твой-то
родной отец, Иван Васильевич —
покойный мой сожитель.
И он не ошибается, да и это не могло бы быть иначе, я как
родной был принят в дом его матери и из одного чувства благодарности обязан был бы перенести свои симпатии с
покойной на ее единственного и любимого сына!
— Это не мешает ей, однако, быть
родной сестрой вашего
покойного батюшки.
— То-то вот, — отвечает полковник, — но, однако, и это еще не точно. А вот как вы отнесете такой сон. Моя жена — вы знаете — очень молодая женщина, и
покойный корнет был ей и
родня и друг ее детства, а потому смерть его ее страшно поразила, и она сделалась как бы суеверна. Притом мы потеряли ребенка, и она перед тем видела сон.
— Сергей Павлович! Спасибо! Я ждал от вас такого именно вывода. И я понасмотрелся на всякий народ в три-то с лишком года моего студенчества. Но ядро — как вы говорите — должно быть то же. Недаром же отовсюду повысылали на родное-то пепелище. Положим, и тут разный был народ. Однако…
покойнее было кончать курс и приобретать права, чем отправляться в трущобы… Иным — даже и без надежды скоро исправить свое положение.
— Да и судите сами… Вы, вероятно, помните, какою «притчей во языцах» Москвы была несчастная Дарья Николаевна, заклейменная разными нелепыми прозвищами… Как восстала вся
родня Салтыкова против этого брака… Как рвала и метала сама
покойная Глафира Петровна и бросалась ко всем с просьбою помочь расстроить этот брак… Тогда-то я… — «особа» сделала ударение на этом местоимении и вдруг громко чихнула.
Майор д'Анзас просил прямо государя о разрешении ему вступить в брак с
родною сестрою его
покойной жены.
— Уж не знаю, как мне и благодарить тебя, — заметила она. — Дай Бог царство небесное, место
покойное Ираиде Степановне, что оставила мне тебя в наследство, лучше ты мне
родной дочери.
Тут Трубецкой воочию убедился, что перед ним в самом деле, должно быть, губернатор, и поспешил возвратиться в свою гостиницу в гневе и досаде, которые и излил перед
покойным медицинским профессором Алекс. Павл. Матвеевым. Акушер Матвеев происходил из дворян Орловской губернии и имел
родных, знакомых Трубецкому, вследствие чего и был приглашен для бесплатного медицинского совета. Ему Трубецкой рассказал свою «неприятную встречу», а тот по нескромности развез ее во всю свою акушерскую практику.