Неточные совпадения
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в
то же время говорит про себя.)А вот посмотрим,
как пойдет дело
после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в
какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Как только имел я удовольствие выйти от вас
после того,
как вы изволили смутиться полученным письмом, да-с, — так я тогда же забежал… уж, пожалуйста, не перебивайте, Петр Иванович!
Простаков (Скотинину). Правду сказать, мы поступили с Софьюшкой,
как с сущею сироткой.
После отца осталась она младенцем.
Тому с полгода,
как ее матушке, а моей сватьюшке, сделался удар…
Был,
после начала возмущения, день седьмый. Глуповцы торжествовали. Но несмотря на
то что внутренние враги были побеждены и польская интрига посрамлена, атаманам-молодцам было как-то не по себе, так
как о новом градоначальнике все еще не было ни слуху ни духу. Они слонялись по городу, словно отравленные мухи, и не смели ни за
какое дело приняться, потому что не знали, как-то понравятся ихние недавние затеи новому начальнику.
Легко было немке справиться с беспутною Клемантинкою, но несравненно труднее было обезоружить польскую интригу,
тем более что она действовала невидимыми подземными путями.
После разгрома Клемантинкинова паны Кшепшицюльский и Пшекшицюльский грустно возвращались по домам и громко сетовали на неспособность русского народа, который даже для подобного случая ни одной талантливой личности не сумел из себя выработать,
как внимание их было развлечено одним, по-видимому, ничтожным происшествием.
Услышав требование явиться, она
как бы изумилась, но так
как, в сущности, ей было все равно,"кто ни поп —
тот батька",
то после минутного колебания она начала приподниматься, чтоб последовать за посланным.
Еще во времена Бородавкина летописец упоминает о некотором Ионке Козыре, который,
после продолжительных странствий по теплым морям и кисельным берегам, возвратился в родной город и привез с собой собственного сочинения книгу под названием:"Письма к другу о водворении на земле добродетели". Но так
как биография этого Ионки составляет драгоценный материал для истории русского либерализма,
то читатель, конечно, не посетует, если она будет рассказана здесь с некоторыми подробностями.
После помазания больному стало вдруг гораздо лучше. Он не кашлял ни разу в продолжение часа, улыбался, целовал руку Кити, со слезами благодаря ее, и говорил, что ему хорошо, нигде не больно и что он чувствует аппетит и силу. Он даже сам поднялся, когда ему принесли суп, и попросил еще котлету.
Как ни безнадежен он был,
как ни очевидно было при взгляде на него, что он не может выздороветь, Левин и Кити находились этот час в одном и
том же счастливом и робком,
как бы не ошибиться, возбуждении.
Гладиатор и Диана подходили вместе, и почти в один и
тот же момент: раз-раз, поднялись над рекой и перелетели на другую сторону; незаметно,
как бы летя, взвилась за ними Фру-Фру, но в
то самое время,
как Вронский чувствовал себя на воздухе, он вдруг увидал, почти под ногами своей лошади, Кузовлева, который барахтался с Дианой на
той стороне реки (Кузовлев пустил поводья
после прыжка, и лошадь полетела с ним через голову).
Быть женой такого человека,
как Кознышев,
после своего положения у госпожи Шталь представлялось ей верхом счастья. Кроме
того, она почти была уверена, что она влюблена в него. И сейчас это должно было решиться. Ей страшно было. Страшно было и
то, что он скажет, и
то, что он не скажет.
— А ты очень испугался? — сказала она. — И я тоже, но мне теперь больше страшно,
как уж прошло. Я пойду посмотреть дуб. А
как мил Катавасов! Да и вообще целый день было так приятно. И ты с Сергеем Иванычем так хорош, когда ты захочешь… Ну, иди к ним. А
то после ванны здесь всегда жарко и пар…
При взгляде на тендер и на рельсы, под влиянием разговора с знакомым, с которым он не встречался
после своего несчастия, ему вдруг вспомнилась она,
то есть
то, что оставалось еще от нее, когда он,
как сумасшедший, вбежал в казарму железнодорожной станции: на столе казармы бесстыдно растянутое посреди чужих окровавленное тело, еще полное недавней жизни; закинутая назад уцелевшая голова с своими тяжелыми косами и вьющимися волосами на висках, и на прелестном лице, с полуоткрытым румяным ртом, застывшее странное, жалкое в губках и ужасное в остановившихся незакрытых глазах, выражение,
как бы словами выговаривавшее
то страшное слово — о
том, что он раскается, — которое она во время ссоры сказала ему.
Со времени
того разговора
после вечера у княгини Тверской он никогда не говорил с Анною о своих подозрениях и ревности, и
тот его обычный тон представления кого-то был
как нельзя более удобен для его теперешних отношений к жене.
Но
как он объяснит мне эту улыбку, это оживление
после того,
как он говорил с ней?
Мысли о
том, куда она поедет теперь, — к тетке ли, у которой она воспитывалась, к Долли или просто одна за границу, и о
том, что он делает теперь один в кабинете, окончательная ли это ссора, или возможно еще примирение, и о
том, что теперь будут говорить про нее все ее петербургские бывшие знакомые,
как посмотрит на это Алексей Александрович, и много других мыслей о
том, что будет теперь,
после разрыва, приходили ей в голову, но она не всею душой отдавалась этим мыслям.
Она говорила себе: «Нет, теперь я не могу об этом думать;
после, когда я буду спокойнее». Но это спокойствие для мыслей никогда не наступало; каждый paз,
как являлась ей мысль о
том, что она сделала, и что с ней будет, и что она должна сделать, на нее находил ужас, и она отгоняла от себя эти мысли.
— Я это самое сделал
после того,
как мне объявлен был ею же самой мой позор; я оставил всё по старому.
Кити чувствовала,
как после того, что произошло, любезность отца была тяжела Левину. Она видела также,
как холодно отец ее наконец ответил на поклон Вронского и
как Вронский с дружелюбным недоумением посмотрел на ее отца, стараясь понять и не понимая,
как и за что можно было быть к нему недружелюбно расположенным, и она покраснела.
Он думал о
том, что Анна обещала ему дать свиданье нынче
после скачек. Но он не видал ее три дня и, вследствие возвращения мужа из-за границы, не знал, возможно ли это нынче или нет, и не знал,
как узнать это. Он виделся с ней в последний раз на даче у кузины Бетси. На дачу же Карениных он ездил
как можно реже. Теперь он хотел ехать туда и обдумывал вопрос,
как это сделать.
Когда
после того,
как Махотин и Вронский перескочили большой барьер, следующий офицер упал тут же на голову и разбился замертво и шорох ужаса пронесся по всей публике, Алексей Александрович видел, что Анна даже не заметила этого и с трудом поняла, о чем заговорили вокруг.
Они испытывали оба одинаковое чувство, подобное
тому,
какое испытывает ученик
после неудавшегося экзамена, оставшись в
том же классе или навсегда исключенный из заведения.
Она, счастливая, довольная
после разговора с дочерью, пришла к князю проститься по обыкновению, и хотя она не намерена была говорить ему о предложении Левина и отказе Кити, но намекнула мужу на
то, что ей кажется дело с Вронским совсем конченным, что оно решится,
как только приедет его мать. И тут-то, на эти слова, князь вдруг вспылил и начал выкрикивать неприличные слова.
Еще в первое время по возвращении из Москвы, когда Левин каждый раз вздрагивал и краснел, вспоминая позор отказа, он говорил себе: «так же краснел и вздрагивал я, считая всё погибшим, когда получил единицу за физику и остался на втором курсе; так же считал себя погибшим
после того,
как испортил порученное мне дело сестры. И что ж? — теперь, когда прошли года, я вспоминаю и удивляюсь,
как это могло огорчать меня.
То же будет и с этим горем. Пройдет время, и я буду к этому равнодушен».
Он не верил в смерть вообще и в особенности в ее смерть, несмотря на
то, что Лидия Ивановна сказала ему и отец подтвердил это, и потому и
после того,
как ему сказали, что она умерла, он во время гулянья отыскивал ее.
— У вас необыкновенный талант, — сказала ей княгиня
после того,
как Варенька прекрасно спела первую пиесу.
И потом,
как я могу теперь,
после того, чтò мне сказала Дарья Александровна, ехать к ним?
Они прошли молча несколько шагов. Варенька видела, что он хотел говорить; она догадывалась о чем и замирала от волнения радости и страха. Они отошли так далеко, что никто уже не мог бы слышать их, но он всё еще не начинал говорить. Вареньке лучше было молчать.
После молчания можно было легче сказать
то, что они хотели сказать, чем
после слов о грибах; но против своей воли,
как будто нечаянно, Варенька сказала...
Левин не поверил бы три месяца
тому назад, что мог бы заснуть спокойно в
тех условиях, в которых он был нынче; чтобы, живя бесцельною, бестолковою жизнию, притом жизнию сверх средств,
после пьянства (иначе он не мог назвать
того, что было в клубе), нескладных дружеских отношений с человеком, в которого когда-то была влюблена жена, и еще более нескладной поездки к женщине, которую нельзя было иначе назвать,
как потерянною, и
после увлечения своего этою женщиной и огорчения жены, — чтобы при этих условиях он мог заснуть покойно.
Но с
тех пор
как она,
после несчастия, постигшего Каренина, взяла его под свое особенное покровительство, с
тех пор
как она потрудилась в доме Каренина, заботясь о его благосостоянии, она почувствовала, что все остальные любви не настоящие, а что она истинно влюблена теперь в одного Каренина.
Весь мир женский, получивший для него новое, неизвестное ему значение
после того,
как он женился, теперь в его понятиях поднялся так высоко, что он не мог воображением обнять его.
На третий день
после ссоры князь Степан Аркадьич Облонский — Стива,
как его звали в свете, — в обычайный час,
то есть в 8 часов утра, проснулся не в спальне жены, а в своем кабинете, на сафьянном диване. Он повернул свое полное, выхоленное тело на пружинах дивана,
как бы желая опять заснуть надолго, с другой стороны крепко обнял подушку и прижался к ней щекой; но вдруг вскочил, сел на диван и открыл глаза.
Как будто слезы были
та необходимая мазь, без которой не могла итти успешно машина взаимного общения между двумя сестрами, — сестры
после слез разговорились не о
том, что занимало их; но, и говоря о постороннем, они поняли друг друга.
Кити испытывала
после обеда и до начала вечера чувство, подобное
тому,
какое испытывает юноша пред битвою. Сердце ее билось сильно, и мысли не могли ни на чем остановиться.
Но
после этого часа прошел еще час, два, три, все пять часов, которые он ставил себе самым дальним сроком терпения, и положение было все
то же; и он всё терпел, потому что больше делать было нечего,
как терпеть, каждую минуту думая, что он дошел до последних пределов терпения и что сердце его вот-вот сейчас разорвется от сострадания.
Как всегда, оказалось, что
после вопроса о
том, в
какую цену им угодно нумер, ни одного хорошего нумера не было: один хороший нумер был занят ревизором железной дороги, другой — адвокатом из Москвы, третий — княгинею Астафьевой из деревни.
— Мы с ним большие друзья. Я очень хорошо знаю его. Прошлую зиму, вскоре
после того…
как вы у нас были, — сказала она с виноватою и вместе доверчивою улыбкой, у Долли дети все были в скарлатине, и он зашел к ней как-то. И можете себе представить, — говорила она шопотом. — ему так жалко стало ее, что он остался и стал помогать ей ходить за детьми. Да; и три недели прожил у них в доме и
как нянька ходил за детьми.
Первое время
после того,
как он соединился с нею и надел штатское платье, он почувствовал всю прелесть свободы вообще, которой он не знал прежде, и свободы любви, и был доволен, но недолго.
Самые выборы так заманили его, что, если он будет женат к будущему трехлетию, он и сам подумывал баллотироваться, — в роде
того,
как после выигрыша приза чрез жокея ему захотелось скакать самому.
Василий Лукич между
тем, не понимавший сначала, кто была эта дама, и узнав из разговора, что это была
та самая мать, которая бросила мужа и которую он не знал, так
как поступил в дом уже
после нее, был в сомнении, войти ли ему или нет, или сообщить Алексею Александровичу.
Он не знал
того чувства перемены, которое она испытывала
после того,
как ей дома иногда хотелось капусты с квасом или конфет, и ни
того ни другого нельзя было иметь, а теперь она могла заказать что хотела, купить груды конфет, издержать, сколько хотела денег и заказать
какое хотела пирожное.
— Кончилось, — ответил Вронский, улыбаясь одними глазами и покручивая кончики усов так осторожно,
как будто
после того порядка, в который приведены его дела, всякое слишком смелое и быстрое движение может его разрушить.
И действительно, Левин никогда не пивал такого напитка,
как эта теплая вода с плавающею зеленью и ржавым от жестяной брусницы вкусом. И тотчас
после этого наступала блаженная медленная прогулка с рукой на косе, во время которой можно было отереть ливший пот, вздохнуть полною грудью и оглядеть всю тянущуюся вереницу косцов и
то, что делалось вокруг, в лесу и в поле.
Он простил Вронскому и жалел его, особенно
после того,
как до него дошли слухи об его отчаянном поступке.
— Ах, такая тоска была! — сказала Лиза Меркалова. — Мы поехали все ко мне
после скачек. И всё
те же, и всё
те же! Всё одно и
то же. Весь вечер провалялись по диванам. Что же тут веселого? Нет,
как вы делаете, чтобы вам не было скучно? — опять обратилась она к Анне. — Стоит взглянуть на вас, и видишь, — вот женщина, которая может быть счастлива, несчастна, но не скучает. Научите,
как вы это делаете?
Вот они и сладили это дело… по правде сказать, нехорошее дело! Я
после и говорил это Печорину, да только он мне отвечал, что дикая черкешенка должна быть счастлива, имея такого милого мужа,
как он, потому что, по-ихнему, он все-таки ее муж, а что Казбич — разбойник, которого надо было наказать. Сами посудите, что ж я мог отвечать против этого?.. Но в
то время я ничего не знал об их заговоре. Вот раз приехал Казбич и спрашивает, не нужно ли баранов и меда; я велел ему привести на другой день.
— Мне очень жаль, что я вошел
после того,
как вы уж дали честное слово в подтверждение самой отвратительной клеветы. Мое присутствие избавило бы вас от лишней подлости.
Когда он опустился на скамью,
то прямой стан его согнулся,
как будто у него в спине не было ни одной косточки; положение всего его тела изобразило какую-то нервическую слабость; он сидел,
как сидит Бальзакова тридцатилетняя кокетка на своих пуховых креслах
после утомительного бала.
— Да я их отпирал, — сказал Петрушка, да и соврал. Впрочем, барин и сам знал, что он соврал, но уж не хотел ничего возражать.
После сделанной поездки он чувствовал сильную усталость. Потребовавши самый легкий ужин, состоявший только в поросенке, он
тот же час разделся и, забравшись под одеяло, заснул сильно, крепко, заснул чудным образом,
как спят одни только
те счастливцы, которые не ведают ни геморроя, ни блох, ни слишком сильных умственных способностей.
Селифан приободрился и, отшлепавши несколько раз по спине чубарого,
после чего
тот пустился рысцой, да помахнувши сверху кнутом на всех, примолвил тонким певучим голоском: «Не бойся!» Лошадки расшевелились и понесли,
как пух, легонькую бричку.
При ней как-то смущался недобрый человек и немел, а добрый, даже самый застенчивый, мог разговориться с нею,
как никогда в жизни своей ни с кем, и — странный обман! — с первых минут разговора ему уже казалось, что где-то и когда-то он знал ее, что случилось это во дни какого-то незапамятного младенчества, в каком-то родном доме, веселым вечером, при радостных играх детской толпы, и надолго
после того как-то становился ему скучным разумный возраст человека.