Неточные совпадения
Элегантный слуга с бакенбардами, неоднократно жаловавшийся своим знакомым на слабость своих нерв, так испугался, увидав лежавшего на полу господина, что оставил его истекать кровью и убежал за помощью. Через час Варя, жена брата, приехала и с помощью трех явившихся докторов, за которыми она послала во все стороны и которые приехали
в одно время, уложила раненого на
постель и
осталась у него ходить за ним.
Оставшись одна, Долли помолилась Богу и легла
в постель. Ей всею душой было жалко Анну
в то время, как она говорила с ней; но теперь она не могла себя заставить думать о ней. Воспоминания о доме и детях с особенною, новою для нее прелестью,
в каком-то новом сиянии возникали
в ее воображении. Этот ее мир показался ей теперь так дорог и мил, что она ни за что не хотела вне его провести лишний день и решила, что завтра непременно уедет.
В качестве генеральского сына Николай Петрович — хотя не только не отличался храбростью, но даже заслужил прозвище трусишки — должен был, подобно брату Павлу, поступить
в военную службу; но он переломил себе ногу
в самый тот день, когда уже прибыло известие об его определении, и, пролежав два месяца
в постели, на всю жизнь
остался «хроменьким».
Обломов, облокотясь на него, нехотя, как очень утомленный человек, привстал с
постели и, нехотя же перейдя на большое кресло, опустился
в него и
остался неподвижен, как сел.
Вот тут Райский поверял себя, что улетало из накопившегося
в день запаса мыслей, желаний, ощущений, встреч и лиц. Оказывалось, что улетало все — и с ним
оставалась только Вера. Он с досадой вертелся
в постели и засыпал — все с одной мыслью и просыпался с нею же.
— Боже мой! — говорил Райский, возвращаясь к себе и бросаясь, усталый и телом и душой,
в постель. — Думал ли я, что
в этом углу вдруг попаду на такие драмы, на такие личности? Как громадна и страшна простая жизнь
в наготе ее правды и как люди
остаются целы после такой трескотни! А мы там,
в куче, стряпаем свою жизнь и страсти, как повара — тонкие блюда!..
Он не договорил и очень неприятно поморщился. Часу
в седьмом он опять уехал; он все хлопотал. Я
остался наконец один-одинехонек. Уже рассвело. Голова у меня слегка кружилась. Мне мерещился Версилов: рассказ этой дамы выдвигал его совсем
в другом свете. Чтоб удобнее обдумать, я прилег на
постель Васина так, как был, одетый и
в сапогах, на минутку, совсем без намерения спать — и вдруг заснул, даже не помню, как и случилось. Я проспал почти четыре часа; никто-то не разбудил меня.
В моей маленькой каюте нельзя было
оставаться, особенно
в постели: качнет к изголовью — к голове приливает кровь; качнет назад — поползешь совсем, с подушками, к стенке.
В эту ночь, когда Нехлюдов,
оставшись один
в своей комнате, лег
в постель и потушил свечу, он долго не мог заснуть.
Целый день я бродил по горам и к вечеру вышел к этой фанзе.
В сумерки один из казаков убил кабана. Мяса у нас было много, и потому мы поделились с китайцами.
В ответ на это хозяин фанзы принес нам овощей и свежего картофеля. Он предлагал мне свою
постель, но, опасаясь блох, которых всегда очень много
в китайских жилищах, я предпочел
остаться на открытом воздухе.
Я выпил, он поднял меня и положил на
постель; мне было очень дурно, окно было с двойной рамой и без форточки; солдат ходил
в канцелярию просить разрешения выйти на двор; дежурный офицер велел сказать, что ни полковника, ни адъютанта нет налицо, а что он на свою ответственность взять не может. Пришлось
оставаться в угарной комнате.
Я поднялся на своей
постели, тихо оделся и, отворив дверь
в переднюю, прошел оттуда
в гостиную… Сумерки прошли, или глаза мои привыкли к полутьме, но только я сразу разглядел
в гостиной все до последней мелочи. Вчера не убирали, теперь прислуга еще не встала, и все
оставалось так, как было вчера вечером. Я остановился перед креслом, на котором Лена сидела вчера рядом со мной, а рядом на столике лежал апельсин, который она держала
в руках.
Я боялся
оставаться один, боялся пройти по темному коридору
в кухню, боялся лечь
в постель.
В этот вечер она решилась
остаться у
постели ребенка подольше, чтобы разъяснить себе странную загадку. Она сидела на стуле, рядом с его кроваткой, машинально перебирая петли вязанья и прислушиваясь к ровному дыханию своего Петруся. Казалось, он совсем уже заснул, как вдруг
в темноте послышался его тихий голос...
Он упал наконец
в самом деле без чувств. Его унесли
в кабинет князя, и Лебедев, совсем отрезвившийся, послал немедленно за доктором, а сам вместе с дочерью, сыном, Бурдовским и генералом
остался у
постели больного. Когда вынесли бесчувственного Ипполита, Келлер стал среди комнаты и провозгласил во всеуслышание, разделяя и отчеканивая каждое слово,
в решительном вдохновении...
Лемм, проводивший его до улицы, тотчас согласился и крепко пожал его руку; но,
оставшись один на свежем и сыром воздухе, при только что занимавшейся заре, оглянулся, прищурился, съежился и, как виноватый, побрел
в свою комнатку. «Ich bin wohl nicht klug» (я не
в своем уме), — пробормотал он, ложась
в свою жесткую и короткую
постель.
Много прошло уже времени до теперешней минуты, когда я записываю все это прошлое, но до сих пор с такой тяжелой, пронзительной тоской вспоминается мне это бледное, худенькое личико, эти пронзительные долгие взгляды ее черных глаз, когда, бывало, мы
оставались вдвоем, и она смотрит на меня с своей
постели, смотрит, долго смотрит, как бы вызывая меня угадать, что у ней на уме; но видя, что я не угадываю и все
в прежнем недоумении, тихо и как будто про себя улыбнется и вдруг ласково протянет мне свою горячую ручку с худенькими, высохшими пальчиками.
Во-первых, его осаждала прискорбная мысль, что все усилия, какие он ни делал, чтоб заслужить маменькино расположение,
остались тщетными; во-вторых, Петенька всю ночь метался на
постели и испускал какое-то совсем неслыханное мычание; наконец, кровать его была до такой степени наполнена блохами, что он чувствовал себя как бы окутанным крапивою и несколько раз не только вскакивал, но даже произносил какие-то непонятные слова, как будто бы приведен был сильными мерами
в восторженное состояние.
Воздух заструился на мгновение; по небу сверкнула огненная полоска: звезда покатилась. «Зинаида?» — хотел спросить я, но звук замер у меня на губах. И вдруг все стало глубоко безмолвно кругом, как это часто бывает
в средине ночи… Даже кузнечики перестали трещать
в деревьях — только окошко где-то звякнуло. Я постоял, постоял и вернулся
в свою комнату, к своей простывшей
постели. Я чувствовал странное волнение: точно я ходил на свидание — и
остался одиноким и прошел мимо чужого счастия.
Но все-таки большую часть времени ему приходится
оставаться одному. Он сидит
в кресле и чувствует, как жизнь постепенно угасает
в нем. Ему постоянно дремлется, голова
в поту. Временами он встает с кресла, но дойдет до
постели и опять ляжет.
Он немедленно лег
в постель и постарался как можно скорее заснуть.
Оставшись на ногах и бодрствуя, он, наверное, стал бы думать о Джемме — а ему было почему-то… стыдно думать о ней. Совесть шевелилась
в нем. Но он успокоивал себя тем, что завтра все будет навсегда кончено и он навсегда расстанется с этой взбалмошной барыней — и забудет всю эту чепуху!..
— Невеста! — шептал он, уже лежа
в постели в отведенном ему скромном номере. — Да и красавица же! Но к чему я
остался?
Комната ее вечно
оставалась неприбранною;
постель стояла
в беспорядке; принадлежности белья и туалета валялись разбросанные по стульям и на полу.
Танюша проворно разделась, легла
в постель, велела затворить ставни
в своей горнице и хотя заснуть не могла, но пролежала
в потемках часа два; дедушка
остался доволен, что Танюша хорошо выспалась.
Дверь с крыльца
в переднюю
оставалась еще со вчерашнего вечера незапертою. Елпидифор Мартыныч вошел
в нее, прошел потом залу, гостиную и затем очутился
в спальне г-жи Петицкой. Та
в это время лежала
в постели и плакала.
Но вот наконец все уложено; я вздыхаю свободнее, зажмуриваясь бегу к
постели и ложусь спать, с сладкою надеждой, что завтра,
в эту пору, Петербург, с его шумом и наваждениями,
останется далеко позади меня…
Эта мысль так его расстроила, что он был не
в состоянии
оставаться долее
в своей конторе и уехал домой. Там его встретила Агаша, взятая им после смерти Олухова аки бы
в качестве экономки, но
в сущности совершенно на том же положении, на каком она была и у того. Грохов прошел
в свою спальню и лег
в постель.
На другой день поутру, когда мы оделись и пришли пить чай
в дом, Иван Ипатыч, против обыкновения, вышел к нам, объяснил мою вину Манасеиным и Елагину, приказал им идти
в гимназию, а меня лишил чаю, велел
остаться дома, идти во флигель, раздеться, лечь
в постель и пролежать
в ней до вечера, а вместо завтрака и обеда велел дать мне ломоть хлеба и стакан воды.
Князь Лыков не противуречил: это было бы напрасно. Он поехал домой; Татьяна Афанасьевна
осталась у Наташиной
постели; Гаврила Афанасьевич, послав за лекарем, заперся
в своей комнате, и
в его доме всё стало тихо и печально.
Восточная сторона неба уже наливалась молочно-розовым светом, когда мы, пожелав друг другу спокойной ночи, растянулись на своих
постелях; звезды тихо гасли; прииск
оставался в тумане, который залил до краев весь лог и белой волной подступал к самой конторе.
На крыльце
остался бледный Савелий,
в руках у него было письмо Эльчанинова, найденное им на
постели больной.
После трех — четырех приемов
в спальне не
осталось ни одного стекла, и Мановский, видно уже обессилевший, упал на
постель.
Алехин простился и ушел к себе вниз, а гости
остались наверху. Им обоим отвели на ночь большую комнату, где стояли две старые деревянные кровати с резными украшениями и
в углу было распятие из слоновой кости; от их
постелей, широких, прохладных, которые
постилала красивая Пелагея, приятно пахло свежим бельем.
Акулина удержала слезы, и губы ее стянулись
в злое выражение. Так бы и вцепилась она
в паскудные волосы сволочи этой, Столяровой жены. Но как взглянула она на своих детей и подумала, что они
останутся сиротами, а она солдаткой-вдовой, забыла она язвительную столярову жену, закрыла лицо руками, села на
постель, и голова ее опустилась на подушки.
Следовательно,
оставалось только упросить его, чтобы он для общего блага к приезду начальства слег
в постель под видом тяжкой болезни и сдал свою амуницию на этот случай Рыжову, которого отец протопоп, надеясь на свой духовный авторитет, тоже взялся убедить — и убедил.
Ольга Михайловна вскочила с
постели. По ее мнению, теперь ей
оставалось только одно: поскорее одеться и навсегда уехать из этого дома. Дом был ее собственный, но тем хуже для Петра Дмитрича. Не рассуждая, нужно это или нет, она быстро пошла
в кабинет, чтобы сообщить мужу о своем решении («Бабья логика!» — мелькнуло у нее
в мыслях) и сказать ему на прощанье еще что-нибудь оскорбительное, едкое…
Возбуждение улеглось, исчезли отрывки мыслей, и
оставалась только тоска. Петров лег на,
постель, и тоска, как живая, легла ему на грудь, впилась
в сердце и замерла. И так лежали они
в неразрывном безумном союзе, а за стеклом быстро падали тяжелые крупные капли, и светло было.
Да, это был добрый попик, но умер он нехорошею смертью. Однажды, когда все вышли из дому и пьяный попик
остался один лежать на
постели, ему вздумалось докурить. Он встал и, шатаясь, подошел к огромному, жарко натопленному камельку, чтобы закурить у огня трубку. Он был слишком уж пьян, покачнулся и упал
в огонь. Когда пришли домочадцы, от попа
остались лишь ноги.
— Что ты, что ты! — забормотала хозяйка. — Не для себя терпишь, а для ребенка — его-то куда денешь? Ты
оставайся ночевать у нас, я тебе
в кухне
постелю, а то мой опять будет колобродить. А к глазу, на вот, ты пятак приложи — ишь ведь как изуродовал, разбойник… Постой, кажись, жилец проснулся…
Развернув бумажку на лестнице, он быстро оглянулся кругом и поспешил как можно скорее отделить целую половину из законного возмездия, им полученного, и припрятать эту половину
в сапог, потом, тут же на лестнице и вовсе не обращая внимания на то, что действует на своей
постели, во сне, решил, пришед домой, немедленно воздать что следует за харчи и постой хозяйке своей, потом накупить кой-чего необходимого и показать кому следует, как будто без намерения и нечаянно, что подвергся вычету, что
остается ему и всего ничего и что вот и золовке-то послать теперь нечего, причем погоревать тут же о золовке, много говорить о ней завтра и послезавтра, и дней через десять еще повторить мимоходом об ее нищете, чтоб не забыли товарищи.
Эта чистая, девическая
постель еще
в первый раз
в жизни
оставалась в такую глухую, позднюю пору ночи пустою и несмятою.
— А ты вот что, — предложил ему учитель, — коли хочешь, так
оставайся ночевать у меня, я тебе
в той комнате свою
постель уступлю, а сам на кушетке… А завтра встанем пораньше и отправимся. Идет, что ли?
Что мне
оставалось делать, кроме как повиноваться? Когда я вошла
в спальню, Эмилия сидела на своей
постели, раскачиваясь во все стороны, точно у нее болели зубы.
Облилась Дуня слезами при этих словах давнего верного друга. Сознавала она правду
в речах Груни и не могла ничего возразить.
В глубокую думу погрузилась она и через несколько минут, надрываясь от горя, кинулась на
постель Аграфены Петровны и, спрятав лицо
в подушки, не своим как будто голосом стала отрывисто вскрикивать. Если б эти рыданья, эти сердечные вопли случились
в сионской горнице, собор Божьих людей возопил бы: «Накатил! Накатил!» Хлыстовские душевные движенья
оставались еще
в Дуне. Причитала она...
Оставшись с Дуней, Дарья Сергевна раздела ее и уложила
в постель.
В соседней горнице с молитвой налила она
в полоскательную чашку чистой воды на уголь, на соль, на печинку — нарочно на всякий случай ее с собой захватила, — взяла
в рот той воды и, войдя к Дуне, невзначай спрыснула ее, а потом оставленною водой принялась умывать ей лицо, шепотом приговаривая...
А сама, лежа на
постели, думает: «Тятенька зовет… Сейчас же зовет. Пишет: «Ежель не скоро привезет тебя Марья Ивановна, сам приеду за тобой…» Господи!.. Если
в самом деле приедет! Насквозь увидит все, никакая малость не ухоронится от него… И Дарья Сергевна торопит. А как уедешь? Одной нельзя, а Марья Ивановна совсем, кажется, забыла про Фатьянку… А
оставаться нельзя. Обман, неправда!.. Как же быть? Научи, Господи, вразуми!..»
И с этими-то мыслями майор въехал на возу
в город; достиг, окруженный толпой любопытных, до квартиры Подозерова; снес и уложил его
в постель и послал за женой, которая, как мы помним,
осталась в эту ночь у Ларисы. Затем Форов хотел сходить домой, чтобы сменить причинившее ему зуд пропыленное белье, но был взят.
Но мы оставим на время и Кишенского, как оставили артиста, и поспешим к позабытой нами Глафире Васильевне, которая во все это время, как мы окидывали беглым взором операции наших достойных деятелей, продолжает
оставаться сидя
в своей
постели пред ларцом, из которого на ее колени высыпана куча пестрых листков почтовой бумаги.
— Вам идти далеко и темно, — слышит он час спустя голос Надежды Степановны. — Почему вам не
остаться у нас ночевать? Коромыслов ляжет здесь,
в гостиной. на диване, а вы, Смеркалов, на Петиной
постели… Петю можно
в кабинете мужа положить… Право,
оставайтесь!
Вчера после обеда
в барак привезли нового больного. Фельдшер отправился произвести дезинфекцию
в его квартире и взял с собой Федора. Я
остался при больном. Это был старик громадного роста и плотный, медник-литух Иван Рыков. Его неудержимо рвало и слабило, судороги то и дело схватывали его ноги. Он стонал и метался по
постели. Я послал Павла готовить ванну.