Неточные совпадения
Но, с другой стороны, не видим ли мы, что
народы самые
образованные наипаче [Наипа́че (церковно-славянск.) — наиболее.] почитают себя счастливыми в воскресные и праздничные дни, то есть тогда, когда начальники мнят себя от писания законов свободными?
Народ пьянствует, молодежь
образованная от бездействия перегорает в несбыточных снах и грезах, уродуется в теориях; откуда-то жиды наехали, прячут деньги, а все остальное развратничает.
Наступает и в
народе уединение: начинаются кулаки и мироеды; уже купец все больше и больше желает почестей, стремится показать себя
образованным, образования не имея нимало, а для сего гнусно пренебрегает древним обычаем и стыдится даже веры отцов.
— В
образованных странах, — сказал с неподражаемым самодовольством магистр, — есть тюрьмы, в которые запирают безумных, оскорбляющих то, что целый
народ чтит… и прекрасно делают.
С ним считалось «правительство», его знало «
образованное общество», чиновники, торговцы — евреи —
народ, питающий большое уважение к интеллекту.
Славянофилы думали, что в простом
народе, в крестьянстве более сохранилась русская народность и православная вера, характерная для русского
народа, чем в классах
образованных и господствующих.
Народ противополагался то интеллигенции и
образованным классам, то дворянству и классам господствующим.
Он различает работу чести, свойственную трудовому
народу, который должен восходить, и работу совести, которая должна быть свойственна привилегированным
образованным классам, — они должны искупить свою вину перед
народом.
Народ смышленый, довольно
образованный сравнительно с Россией за малыми исключениями, и вообще состояние уравнено: не встречаете большой нищеты. Живут опрятно, дома очень хороши; едят как нельзя лучше. Не забудьте, что край наводняется ссыльными: это зло, но оно не так велико при условиях местных Сибири, хотя все-таки правительству следовало бы обратить на это внимание. Может быть, оно не может потому улучшить положения ссыльных, чтобы не сделать его приманкою для крепостных и солдат.
Он писал: «
Народы образованные более всего ценят в гражданах своих достоинства.
— Нет, Андрюша, — люди-то, я говорю! — вдруг с удивлением воскликнула она. — Ведь как привыкли! Оторвали от них детей, посадили в тюрьму, а они ничего, пришли, сидят, ждут, разговаривают, — а? Уж если
образованные так привыкают, что же говорить о черном-то
народе?..
Забиякин (Живновскому). Ведь этакой жестокий, необразованный
народ! Даже подождать не может! даже не постигает, что
образованные люди могут найти высокое наслаждение в откровенной беседе!.. Это у них, изволите видеть, не дело!
Но этого мало ему было, и он, глумясь над цивилизацией, порицал патриотизм и начала национальные, а далее осмеивал детям благопристойность, представляя ее во многих отношениях даже безнравственною, и привел такой пример сему, что
народы образованные скрывают акт зарождения человека, а не скрывают акта убийства, и даже оружия войны на плечах носят.
Положение участника в правительстве и богача уже не представляется, как оно было прежде и каково оно теперь среди нехристианских
народов, несомненно почтенным и достойным уважения положением и благословением божиим. Люди, наиболее чуткие, нравственные (большею частью они же и наиболее
образованные) избегают этих положений и предпочитают им более скромные, но не зависимые от насилия положения.
Отношение к этому в нашем
образованном обществе трояко: одни рассматривают это явление как нечто случайное, возникшее от особенного политического положения Европы, и считают его поправимым без изменения всего внутреннего строя жизни
народов, внешними дипломатическими международными мерами.
Это наше общее, общерусское: у
народа мысль на восток заскакивает, а у нас,
образованных, вперёд, на запад, и отсюда великое, не сознаваемое нами горе, мучительнейшее горе и стояние на одном месте многие века.
Ведь еще никогда в нашей стране не было
образованных людей, связанных с массою
народа родством крови…
Я слишком залетел высоко,
Верней избрать я должен путь…
И замысел иной глубоко
Запал в мою измученную грудь.
Так, так, он будет жить… убийство уж не в моде:
Убийц на площадях казнят.
Так!.. в
образованном я родился
народе;
Язык и золото… вот наш кинжал и яд!
А потому, что мы, мол,
образованные люди, — дрянь; но
народ… о, это великий
народ!
С течением времени человечество все более и более освобождается от искусственных искажений и приближается к естественным требованиям и воззрениям: мы уже не видим таинственных сил в каждом лесе и озере, в громе и молнии, в солнце и звездах; мы уже не имеем в
образованных странах каст и париев; мы не перемешиваем отношений двух полов, подобно
народам Востока; мы не признаем класса рабов существенной принадлежностью государства, как было у греков и римлян; мы отрицаемся от инквизиционных начал, господствовавших в средневековой Европе.
— Придёшь это к ним… «А, здравствуйте!» Обедают — садись обедать, чай пьют — пей чай! Простота! Народищу всякого — уйма! Весело, — поют, кричат, спорят про книжки. Книжек — как в лавке. Тесно, толкаются, смеются.
Народ всё
образованный — адвокат там один, другой скоро доктором будет, гимназисты и всякие эдакие фигуры. Совсем забудешь, кто ты есть, и тоже заодно с ними и хохочешь, и куришь, и всё. Хороший
народ! Весёлый, а сурьёзный…
Известное дело, что охотники-простолюдины — все без исключения суеверны, суеверны гораздо более, чем весь остальной
народ, и, мне кажется, нетрудно найти тому объяснение и причину: постоянное, по большей части уединенное, присутствие при всех явлениях, совершающихся в природе, таинственных, часто необъяснимых и для людей
образованных и даже ученых, непременно должно располагать душу охотника к вере в чудесное и сверхъестественное.
Ко мне и гости, старые приятели, перестали ходить: у тебя, говорят, дети
образованные, а мы —
народ простой, еще насмеются они над нами!
Получив понятие об общем, то есть о постоянных законах, по которым идет история
народов, расширив свое миросозерцание до понимания общих нужд и потребностей человечества,
образованный человек чувствует непременное желание перенести свои теоретические взгляды и убеждения в сферу практической деятельности.
Прибавим к этому, что до сих пор значительная часть
образованного русского общества читает охотнее по-французски, чем по-русски, и, следовательно, примется за «Опыт» г. Жеребцова скорее, чем хоть, например, за вышедшую на днях книгу г. Лешкова «Русский
народ и государство», хотя г. Лешков и не уступит в патриотизме г. Жеребцову.
Лавр Мироныч (пожимая плечами). Вот
народ! Нельзя поужинать порядочно: сейчас кутишь. Когда я дождусь, что вы
образованнее будете?
Когда читали Евангелие,
народ вдруг задвигался, давая дорогу помещичьей семье; вошли две девушки в белых платьях, в широкополых шляпах, и с ними полный, розовый мальчик в матросском костюме. Их появление растрогало Ольгу; она с первого взгляда решила, что это — порядочные,
образованные и красивые люди. Марья же глядела на них исподлобья, угрюмо, уныло, как будто это вошли не люди, а чудовища, которые могли бы раздавить ее, если б она не посторонилась.
К счастью, их у нас всегда было мало, и их изображение не только
народу было бы вовсе не понятно, но даже и в
образованном обществе интересовало не всех.
Да и вообще я вам скажу: сколько я шатущего
народа ни видал, нет хуже, как те, которые из
образованных свихнулись: все эти корнеты отставные, пропившиеся студенты или вот еще — актеры.
— А вот вы говорите, что сердится
народ, — вот поэтому! Да, да, — что вы так смотрите на меня? В окошки-то стучат к вам, ага! Ведь на кого сердятся? На вас,
образованных людей! Я знаю!
— Простой
народ, он завсегда бога помнит! А эти разные
образованные, они вон, слышь, и над богом издеваются…
Сахатов (улыбаясь). Да, да. Но только вот обстоятельство: почему медиумы всегда из так называемого
образованного круга? И Капчич и Марья Игнатьевна. Ведь если это особенная сила, то она должна бы встречаться везде, в
народе, в мужиках.
О том, как различается череп негров и других низших племён человечества — от черепа
народов образованных, мы полагаем излишним распространяться. Кому не известно странное развитие верхней части черепа у этих племён, доходящее до того, что у некоторых, напр., у новоголландцев, почти вовсе нет верхних частей мозга? И кому, вместе с тем, неизвестно, что в отношении к развитию умственных способностей эти племена стоят несравненно ниже
народов кавказского племени?
[Самосознание народных масс] далеко еще не вошло у нас в тот период, в котором оно должно выразить всего себя поэтическим образом; писатели из
образованного класса до сих пор почти все занимались
народом, как любопытной игрушкой, вовсе не думая смотреть на него серьезно.
Будем ждать обещанной статьи и тогда, если позволят обстоятельства, попробуем вникнуть в подробности дела, защищаемого знаменитым писателем, а теперь будем продолжать изложение того, как в
образованной части общества сформировалось в последнее время несколько более определенное понятие о доблестях русского
народа.
Затем уж не трудно нам будет сообразить, отчего развитие этих начал в
народе по большей части останавливается так рано и нередко совсем заглушается; не хитро также будет понять и то, в какой степени сам простолюдин бывает виновен в неполноте или совершенной остановке своего развития и в какой степени виноваты в этом мы все, причисляющие себя к людям
образованным.
Чтобы расширить круг суждения о качествах нашего
народа, мы старались также провести несколько параллелей между людьми простого звания и между лицами того общества, которое называет себя
образованным, на том основании, что, одолевши пять-шесть головоломных наук, в размерах германских гимназических курсов, но с грехом пополам, и, ударившись в ранний космополитизм, оно разорвало связь с
народом и потеряло способность даже понимать основные черты его характера.
Еще не мало у нас, в
образованном обществе, таких господ, которым ничего не стоит обвинить повально целый
народ в неспособности к [гражданской жизни и] всякому самостоятельному устройству, равно как не мало и таких, которые готовы так защитить
народ и приписать ему такие возвышенные чувствования, что, слушая их, следует только оплакивать совершенную гибель народного достоинства.
Желание его исполнилось скоро: после отзыва его о г. Достоевском (в начале 1849 г.) действительно русская литература вдалась в рассказы великосветской жизни, из нравов древней Аркадии, перенесенной в Костромскую губернию, из сферы супружеских неприятностей во все времена и у всех
народов, из круга
образованных молодых людей, очень много и неопределенно рассуждавших о возвышенных предметах…
И заметьте, что этот великий пример дает нам не
образованная Россия, но сам
народ, его жизненный процесс.
В России
образованная часть среднего сословия примыкает к дворянству, которое состоит из всего того, что перестало быть
народом.
Да, в этом
народе есть такая сила на добро, какой положительно нет в том развращенном и полупомешанном обществе, которое имеет претензию одного себя считать
образованным и годным на что-нибудь дельное.
Не менее горькие сетования слышатся часто и о том, что масса простого
народа отделена у нас китайскою стеною от
образованных классов общества и вследствие того почти не может пользоваться благодетельными указаниями науки и литературы.
— Удивляюсь я вам, — слышится опять ровный грудной голос унтера, —
народ молодой, люди благородные,
образованные, можно сказать, — а как свою жизнь проводите…
— А на кой они нам черт, ваши
образованные? Только то и делали, что за грудки нас хватали. Миллион
народу, каждый расскажет, как измывались над ним. А теперь, — «я, — говорит, —
образованный!» — А кто тебе дал образование? — «Отец». — А отец, значит, нас грабил, если тебе мог дать образование, значит, и ты грабитель!
— Нет, не согласен! Конечно, я не говорю: механики, наборщики, ну, там, конторщики, наш брат — переплетчик, — об этих я не говорю. Это — люди, можно даже сказать, замечательные,
образованные, со знаниями. Или вот, скажем, вы или Елизавета Алексеевна. А я говорю о сером
народе, о фабричных, о мужиках. Это ужасно дикий
народ! Тупой
народ, пьяный!
За всю зиму в Париже я продолжал заниматься усиленно и английским языком, уже зная по опыту, что в Лондоне недостаточно порядочно знать язык, но надо приобресть и такой выговор, чтобы вас сразу понимали не только
образованные люди, но и простой
народ.
Но и тогда
образованные и культурные слои оказались чужды
народу.
Мерик. Бредит. На партрет загляделся. (Смеется.) Комиссия!
Образованные господа всякие машины и лекарства повыдумывали, а нет еще того умного человека, чтоб нашел лекарство от женского пола… Ищут, как бы все болезни лечить, а того и вдомек не берут, что от бабья
народа пропадает больше, чем от болезней… Лукавы, сребролюбы, немилостивы, никакого ума… Свекровь изводит невестку, невестка норовит как бы облукавить мужа… И конца нет…
Надо вам сказать, друзья мои, — поляки
народ рыцарский, благородный, умный,
образованный, не то что ваши русские, мужики грубые, неотесанные, от которых несет луком…