Неточные совпадения
Но человек сделал это на свою погибель, он — враг свободной игры
мировых сил, схематизатор; его ненавистью к свободе созданы религии, философии, науки, государства и вся мерзость
жизни.
В таком чисто монистическом, монофизитском религиозном сознании не может быть пророчеств о новой
жизни, новой
мировой эпохе, о новой земле и новом небе, нет исканий нового града, столь характерных для славянства.
«Частный» же взгляд на
жизнь, для которого все историческое,
мировое, сверхличное — чуждое и инородное, делает рабом, способным лишь на рабий бунт.
Для исторического, обращенного к
мировым ценностям взгляда на
жизнь остается в силе заповедь Ницше: будьте жестки, тверды.
Еще более приходится признать, что в духовной
жизни германского народа, в германской мистике, философии, музыке, поэзии были великие и
мировые ценности, а не один лишь культ силы, не один призрачный феноменализм и пр.
Интересы
жизни частной, эгоистически семейной, мещанской побеждаются интересами
жизни национальной, исторической,
мировой, инстинктами славы народов и государств.
В России давно уже нарождалось пророческое чувствование того, что настанет час истории, когда она будет призвана для великих откровений духа, когда центр
мировой духовной
жизни будет в ней.
Жизнь мирового города есть
жизнь человека на свободе,
жизнь автономная, независимая от священного авторитета, секуляризированная.
Ныне мы вступаем в новый период русской и всемирной истории, и старые, традиционные идеи не годны уже для новых
мировых задач, которые ставит перед нами
жизнь.
Мировая война — великая изобличительница лжи беззаботной мещанской
жизни.
Мировая катастрофа, столь непосредственно грозная для Франции, будет кризисом и концом мещанских идеалов
жизни, замкнутых в земное довольство.
Общественность же была оторвана от души человеческой, от духовной
жизни личности и от души
мировой, от
жизни космической.
Русская интеллигенция, освобожденная от провинциализма, выйдет, наконец, в историческую ширь и туда понесет свою жажду правды на земле, свою часто неосознанную мечту о
мировом спасении и свою волю к новой, лучшей
жизни для человечества.
И до начала нынешней
мировой войны мы насиловали и убивали в самой глубине
жизни не меньше, чем во время войны.
Но после того, как началась
мировая война, никто уже не может с презрением отвращаться от «международного», ибо ныне оно определяет внутреннюю
жизнь страны.
Русское самосознание не может быть ни славянофильским, ни западническим, так как обе эти формы означают несовершеннолетие русского народа, его незрелость для
жизни мировой, для
мировой роли.
Другие оказались духовно подготовленными к
мировой катастрофе, в ней не было для них ничего неожиданного, ничего сбивающего с их точек зрения на
жизнь.
Бьет тот час
мировой истории, когда славянская раса во главе с Россией призывается к определяющей роли в
жизни человечества.
Тот взгляд на
жизнь, который я называю историческим лишь в противоположность частному и который, в сущности, религиозный, — ценности ставит выше блага, он принимает жертвы и страдания во имя высшей
жизни, во имя
мировых целей, во имя человеческого восхождения.
Это было у некоторых русских анархистов и революционеров, веровавших в
мировой пожар, из которого чудесно родится новая
жизнь, и в русском народе видевших того Мессию, который зажжет этот пожар и принесет миру эту новую
жизнь.
Оргия химических инстинктов, безобразной наживы и спекуляции в дни великой
мировой войны и великих испытаний для России есть наш величайший позор, темное пятно на национальной
жизни, язва на теле России.
Подлинное национальное самосознание ставит бытие нации в перспективу
мировой истории, оно преодолевает провинциализм национальной
жизни и национальных интересов.
Мировая война снимает эту пленку цивилизации XIX и XX вв. и обнажает более глубокие пласты человеческой
жизни, расковывает хаотически иррациональное в человеческой природе, лишь внешне прикрытое, но не претворенное в нового человека.
В самых причудливых и разнообразных формах русская душа выражает свою заветную идею о
мировом избавлении от зла и горя, о нарождении новой
жизни для всего человечества.
Начали на скорую руку строить оправдания войны и применили самый элементарный прием — перенесение на
мировую борьбу народов привычных категорий нравственной
жизни личности.
Великая Россия все еще оставалась уединенной провинцией в
жизни мировой и европейской, ее духовная
жизнь была обособлена и замкнута.
Достижения
жизни исторической, решения
мировых задач выше достижений
жизни замкнуто-эгоистической, личной и семейной.
Но так как человеческая общественность была изолирована от
мирового целого, от
жизни космической и очень преувеличено было самостоятельное значение общественности, то образовался рационалистический утопизм с его верой в совершенное, до конца рациональное устроение общественной
жизни, независимое от духовных основ
жизни человека и мира.
Мировая катастрофа должна способствовать религиозному углублению
жизни.
Эта
мировая задача ныне острее стоит перед человечеством, чем задачи внутренней
жизни кристаллизованных европейских государств и культур.
Человеческая общественность была выделена из
жизни космической, из
мирового целого и ощущалась, как замкнутое и самодовлеющее целое.
Государственную и культурную
жизнь народов Европы всегда беспокоили
мировые пространства, неизведанность и неизжитость Востока и Юга.
Но
мировые события требуют погружения в конкретное, повышения энергии мысли, совершающей новую работу над всяким новым явлением
жизни.
И мы имеем все основания полагать
мировую миссию России в ее духовной
жизни, в ее духовном, а не материальном универсализме, в ее пророческих предчувствиях новой
жизни, которыми полна великая русская литература, русская мысль и народная религиозная
жизнь.
Мировой хаос должен быть упорядочен немцем, все в
жизни должно быть им дисциплинировано изнутри.
Все события
мировой и исторической
жизни суть лишь символика событий духовных.
Я вполне вошел в
жизнь Запада, в
мировую ширь лишь в Париже, и у меня началось интенсивное общение с западными кругами.
Меня более всего мучило зло
мировой и человеческой
жизни.
Тема эта, основная для моей
жизни, есть не только тема о столкновении личности с обществом, но и о столкновении с
мировой гармонией.
Я постоянно питался
мировой мыслью, получал умственные толчки, многим был обязан мыслителям и писателям, которых всю
жизнь чтил, обязан людям, которым был близок.
Когда отрицают существование Бога на том основании, что
мировая и человеческая
жизнь полна зла и страдания (проблема теодицеи), то в этом нет никакого интеллектуально-познавательного аргумента против существования Бога, а есть лишь выражение страстного эмоционального состояния, заслуживающего, впрочем, большого сочувствия.
Чувство
жизни, о котором я говорю, я определяю как чуждость мира, неприятие
мировой данности, неслиянность, неукорененность в земле, как любят говорить, болезненное отвращение к обыденности.
Возможны три решения вопроса о
мировой гармонии, о рае, об окончательном торжестве добра: 1) гармония, рай,
жизнь в добре без свободы избрания, без
мировой трагедии, без страданий, но и без творческого труда; 2) гармония, рай,
жизнь в добре на вершине земной истории, купленная ценой неисчислимых страданий и слез всех, обреченных на смерть, человеческих поколений, превращенных в средство для грядущих счастливцев; 3) гармония, рай,
жизнь в добре, к которым придет человек через свободу и страдание в плане, в который войдут все когда-либо жившие и страдавшие, т. е. в Царстве Божием.
История русского народа одна из самых мучительных историй: борьба с татарскими нашествиями и татарским игом, всегдашняя гипертрофия государства, тоталитарный режим Московского царства, смутная эпоха, раскол, насильственный характер петровской реформы, крепостное право, которое было самой страшной язвой русской
жизни, гонения на интеллигенцию, казнь декабристов, жуткий режим прусского юнкера Николая I, безграмотность народной массы, которую держали в тьме из страха, неизбежность революции для разрешения конфликтов и противоречий и ее насильственный и кровавый характер и, наконец, самая страшная в
мировой истории война.
Мистики те, которые живут мистикой, страдают мистикой, готовы всем пожертвовать для того, чтобы мистику объективировать и реализовать в
мировой и исторической
жизни.
Религия Христа зовет нас к борьбе за
жизнь, к
мировой победе над смертью, к завоеванию воскресения историей и творчеством.
Вот почему христианское учение о воскресении плоти утверждает смысл
жизни в этом мире, смысл
мировой истории, оправдывает
мировую культуру.
Существование зла в мире не только не есть аргумент в пользу атеизма, не только не должно восстанавливать против Бога, но и приводит к сознанию высшего смысла
жизни, великой задачи
мировой истории.
Философия церковная есть философия, приобщенная к
жизни мировой души, обладающая
мировым смыслом — Логосом, так как Церковь и есть душа мира, соединившаяся с Логосом.
Возрождение религиозного смысла
жизни связано с сознанием источника
мирового зла, с окончательным решением проблемы теодицеи.