Неточные совпадения
Великая Россия все еще оставалась уединенной провинцией в
жизни мировой и европейской, ее духовная
жизнь была обособлена и замкнута.
Бьет тот час
мировой истории, когда славянская раса во главе с Россией призывается к определяющей роли в
жизни человечества.
В России давно уже нарождалось пророческое чувствование того, что настанет час истории, когда она будет призвана для великих откровений духа, когда центр
мировой духовной
жизни будет в ней.
Русское самосознание не может быть ни славянофильским, ни западническим, так как обе эти формы означают несовершеннолетие русского народа, его незрелость для
жизни мировой, для
мировой роли.
Но после того, как началась
мировая война, никто уже не может с презрением отвращаться от «международного», ибо ныне оно определяет внутреннюю
жизнь страны.
Но
мировые события требуют погружения в конкретное, повышения энергии мысли, совершающей новую работу над всяким новым явлением
жизни.
Русская интеллигенция, освобожденная от провинциализма, выйдет, наконец, в историческую ширь и туда понесет свою жажду правды на земле, свою часто неосознанную мечту о
мировом спасении и свою волю к новой, лучшей
жизни для человечества.
Оргия химических инстинктов, безобразной наживы и спекуляции в дни великой
мировой войны и великих испытаний для России есть наш величайший позор, темное пятно на национальной
жизни, язва на теле России.
Это было у некоторых русских анархистов и революционеров, веровавших в
мировой пожар, из которого чудесно родится новая
жизнь, и в русском народе видевших того Мессию, который зажжет этот пожар и принесет миру эту новую
жизнь.
В самых причудливых и разнообразных формах русская душа выражает свою заветную идею о
мировом избавлении от зла и горя, о нарождении новой
жизни для всего человечества.
Мировая война снимает эту пленку цивилизации XIX и XX вв. и обнажает более глубокие пласты человеческой
жизни, расковывает хаотически иррациональное в человеческой природе, лишь внешне прикрытое, но не претворенное в нового человека.
Интересы
жизни частной, эгоистически семейной, мещанской побеждаются интересами
жизни национальной, исторической,
мировой, инстинктами славы народов и государств.
Эта
мировая задача ныне острее стоит перед человечеством, чем задачи внутренней
жизни кристаллизованных европейских государств и культур.
И мы имеем все основания полагать
мировую миссию России в ее духовной
жизни, в ее духовном, а не материальном универсализме, в ее пророческих предчувствиях новой
жизни, которыми полна великая русская литература, русская мысль и народная религиозная
жизнь.
Подлинное национальное самосознание ставит бытие нации в перспективу
мировой истории, оно преодолевает провинциализм национальной
жизни и национальных интересов.
Государственную и культурную
жизнь народов Европы всегда беспокоили
мировые пространства, неизведанность и неизжитость Востока и Юга.
Ныне мы вступаем в новый период русской и всемирной истории, и старые, традиционные идеи не годны уже для новых
мировых задач, которые ставит перед нами
жизнь.
Человеческая общественность была выделена из
жизни космической, из
мирового целого и ощущалась, как замкнутое и самодовлеющее целое.
Мировая катастрофа должна способствовать религиозному углублению
жизни.
Другие оказались духовно подготовленными к
мировой катастрофе, в ней не было для них ничего неожиданного, ничего сбивающего с их точек зрения на
жизнь.
Жизнь мирового города есть
жизнь человека на свободе,
жизнь автономная, независимая от священного авторитета, секуляризированная.
Мировая катастрофа, столь непосредственно грозная для Франции, будет кризисом и концом мещанских идеалов
жизни, замкнутых в земное довольство.
Мировая война — великая изобличительница лжи беззаботной мещанской
жизни.
Мировой хаос должен быть упорядочен немцем, все в
жизни должно быть им дисциплинировано изнутри.
В таком чисто монистическом, монофизитском религиозном сознании не может быть пророчеств о новой
жизни, новой
мировой эпохе, о новой земле и новом небе, нет исканий нового града, столь характерных для славянства.
И до начала нынешней
мировой войны мы насиловали и убивали в самой глубине
жизни не меньше, чем во время войны.
Достижения
жизни исторической, решения
мировых задач выше достижений
жизни замкнуто-эгоистической, личной и семейной.
Начали на скорую руку строить оправдания войны и применили самый элементарный прием — перенесение на
мировую борьбу народов привычных категорий нравственной
жизни личности.
Еще более приходится признать, что в духовной
жизни германского народа, в германской мистике, философии, музыке, поэзии были великие и
мировые ценности, а не один лишь культ силы, не один призрачный феноменализм и пр.
«Частный» же взгляд на
жизнь, для которого все историческое,
мировое, сверхличное — чуждое и инородное, делает рабом, способным лишь на рабий бунт.
Тот взгляд на
жизнь, который я называю историческим лишь в противоположность частному и который, в сущности, религиозный, — ценности ставит выше блага, он принимает жертвы и страдания во имя высшей
жизни, во имя
мировых целей, во имя человеческого восхождения.
Для исторического, обращенного к
мировым ценностям взгляда на
жизнь остается в силе заповедь Ницше: будьте жестки, тверды.
Общественность же была оторвана от души человеческой, от духовной
жизни личности и от души
мировой, от
жизни космической.
Но так как человеческая общественность была изолирована от
мирового целого, от
жизни космической и очень преувеличено было самостоятельное значение общественности, то образовался рационалистический утопизм с его верой в совершенное, до конца рациональное устроение общественной
жизни, независимое от духовных основ
жизни человека и мира.