Неточные совпадения
Испорченные недавними вакханалиями политеизма и пресыщенные пряностями цивилизации, они не довольствовались просто
верою, но
искали каких-то"восхищений".
— Повторяю:
веры ищут и утешения, а не истины! А я требую: очисти себя не только от всех верований, но и от самого желания веровать!
Она
искала, отчего происходит эта неполнота, неудовлетворенность счастья? Чего недостает ей? Что еще нужно? Ведь это судьба — назначение любить Обломова? Любовь эта оправдывается его кротостью, чистой
верой в добро, а пуще всего нежностью, нежностью, какой она не видала никогда в глазах мужчины.
Может быть,
Вера несет крест какой-нибудь роковой ошибки; кто-нибудь покорил ее молодость и неопытность и держит ее под другим злым игом, а не под игом любви, что этой последней и нет у нее, что она просто хочет там выпутаться из какого-нибудь узла, завязавшегося в раннюю пору девического неведения, что все эти прыжки с обрыва, тайны, синие письма — больше ничего, как отступления, — не перед страстью, а перед другой темной тюрьмой, куда ее загнал фальшивый шаг и откуда она не знает, как выбраться… что, наконец, в ней проговаривается любовь… к нему… к Райскому, что она готова броситься к нему на грудь и на ней
искать спасения…»
Он прошел окраины сада, полагая, что
Веру нечего
искать там, где обыкновенно бывают другие, а надо забираться в глушь, к обрыву, по скату берега, где она любила гулять. Но нигде ее не было, и он пошел уже домой, чтоб спросить кого-нибудь о ней, как вдруг увидел ее сидящую в саду, в десяти саженях от дома.
Райский и не намеревался выдать свое посещение за визит: он просто
искал какого-нибудь развлечения, чтоб не чувствовать тупой скуки и вместе также чтоб не сосредоточиваться на мысли о
Вере.
Три дня прожил лесничий по делам в городе и в доме Татьяны Марковны, и три дня Райский прилежно
искал ключа к этому новому характеру, к его положению в жизни и к его роли в сердце
Веры.
А он требовал не только честности, правды, добра, но и
веры в свое учение, как требует ее другое учение, которое за нее обещает — бессмертие в будущем и, в залог этого обещания, дает и в настоящем просимое всякому, кто просит, кто стучится, кто
ищет.
Тит Никоныч являлся всегда одинакий, вежливый, любезный, подходящий к ручке бабушки и подносящий ей цветок или редкий фрукт. Опенкин, всегда речистый, неугомонный, под конец пьяный, барыни и барышни, являвшиеся теперь потанцевать к невесте, и молодые люди — все это надоедало Райскому и
Вере — и оба
искали, он — ее, а она — уединения, и были только счастливы, он — с нею, а она — одна, когда ее никто не видит, не замечает, когда она пропадет «как дух» в деревню, с обрыва в рощу или за Волгу, к своей попадье.
В тот вечер, как ты гулял поздно с
Верой, она пошла
искать тебя.
— Твоя судьба — вон там: я видел, где ты вчера
искала ее,
Вера. Ты веришь в провидение, другой судьбы нет…
— Какой протест? — досадливо морщась, проговорил Крыльцов. Очевидно, непростота, искусственность тона и нервность
Веры Ефремовны уже давно раздражали его. — Вы Катю
ищете? — обратился он к Нехлюдову. — Она всё работает, чистит. Эту вычистила, нашу — мужскую; теперь женскую. Только блох уж не вычистить, едят поедом. А Маша что там делает? — спросил он, указывая головой на угол, в котором была Марья Павловна.
Человечество должно бесстрашно, с полной
верой в неистребимость своего духа проходить через материальное развитие, через машину и технику и перестать
искать спасения исключительно в прошлом.
Он долго не мог отыскать свою шляпу; хоть раз пять брал ее в руки, но не видел, что берет ее. Он был как пьяный; наконец понял, что это под рукою у него именно шляпа, которую он
ищет, вышел в переднюю, надел пальто; вот он уже подходит к воротам: «кто это бежит за мною? верно, Маша… верно с нею дурно!» Он обернулся —
Вера Павловна бросилась ему на шею, обняла, крепко поцеловала.
Знала
Вера Павловна, что это гадкое поветрие еще неотвратимо носится по городам и селам и хватает жертвы даже из самых заботливых рук; — но ведь это еще плохое утешение, когда знаешь только, что «я в твоей беде не виновата, и ты, мой друг, в ней не виновата»; все-таки каждая из этих обыкновенных историй приносила
Вере Павловне много огорчения, а еще гораздо больше дела: иногда нужно бывало
искать, чтобы помочь; чаще
искать не было нужды, надобно было только помогать: успокоить, восстановлять бодрость, восстановлять гордость, вразумлять, что «перестань плакать, — как перестанешь, так и не о чем будет плакать».
Мы с Огаревым не принадлежали ни к тем, ни к другим. Мы слишком сжились с иными идеями, чтоб скоро поступиться ими.
Вера в беранжеровскую застольную революцию была потрясена, но мы
искали чего-то другого, чего не могли найти ни в несторовской летописи, ни в трансцендентальном идеализме Шеллинга.
Я стал христианином не потому, что перестал верить в человека, в его достоинство и высшее назначение, в его творческую свободу, а потому, что
искал более глубокого и прочного обоснования этой
веры.
«Кто
ищет вне надежды и
веры каких-либо гарантий для духа любви, тот уже рационалист».
Религиозная
вера всегда есть освобождение и спасение, только в этом ее смысл, и все, что связывает себя с религиозной
верой, в ней
ищет питания, все то освобождается и спасается.
Существует три типических решения вопроса о взаимоотношении знания и
веры, и, как увидим ниже, решения эти, несмотря на различия, сходятся в том, что одинаково признают коренную противоположность знания и
веры, не
ищут общей подпочвы в глубине.
Воротясь домой, князь попросил к себе
Веру Лукьяновну, рассказал ей, что надо, и успокоил ее, потому что она до сих пор всё
искала письмо и плакала.
Тут вмешалась мать. Когда сын говорил о боге и обо всем, что она связывала с своей
верой в него, что было дорого и свято для нее, она всегда
искала встретить его глаза; ей хотелось молча попросить сына, чтобы он не царапал ей сердце острыми и резкими словами неверия. Но за неверием его ей чувствовалась
вера, и это успокаивало ее.
— Не знаю, — сказал Александр сердито. — Смейтесь, дядюшка: вы правы; я виноват один. Поверить людям,
искать симпатии — в ком? рассыпа́ть бисер — перед кем! Кругом низость, слабодушие, мелочность, а я еще сохранил юношескую
веру в добро, в доблесть, в постоянство…
Лука. В хохлы… Слыхал я — открыли там новую
веру… поглядеть надо… да!.. Всё
ищут люди, всё хотят — как лучше… Дай им, господи, терпенья!
Свобода! он одной тебя
Еще
искал в пустынном мире.
Страстями чувства истребя,
Охолодев к мечтам и к лире,
С волненьем песни он внимал,
Одушевленные тобою,
И с
верой, пламенной мольбою
Твой гордый идол обнимал.
Свершилось… целью упованья
Не зрит он в мире ничего.
И вы, последние мечтанья,
И вы сокрылись от него.
Он раб. Склонясь главой на камень,
Он ждет, чтоб с сумрачной зарей
Погас печальной жизни пламень,
И жаждет сени гробовой.
Покайтесь, дон Жуан! Еще не поздно!
Я знаю, что в вас
веру погубило:
Искали вы блаженства — есть оно!
Но на земле гналися вы напрасно
За тем, что только в небе суждено.
К ночи пришёл домой и сказал Михайле, что мне надо пожить с ними до поры, пока я не узнаю их
веру, и чтобы дядя Пётр
поискал мне работы на заводе.
— Не помним мы никто родства своего. Я вот пошёл истинной
веры поискать, а теперь думаю: где человек? Не вижу человека. Казаки, крестьяне, чиновники, попы, купцы, — а просто человека, не причастного к обыкновенным делам, — не нахожу. Каждый кому-нибудь служит, каждому кто-нибудь приказывает. Над начальником ещё начальник, и уходит всё это из глаз в недостижимую высоту. А там скрыт бог.
Вера Филипповна. Потап Потапыч, при вашей жизни, продли вам бог веку, я исполнять вашу волю с радостью готова;
искать бедных, утешать их, помогать им я нисколько не считаю себе в тягость, а даже за великое счастие. И благодарю вас, что вы наградили меня таким счастием.
Бригадир. Да кого же ей любить-то, ежели не меня? Мне дурно самому хвастать; а, право, я, кажется, благодаря Бога, заслужил мой чин
верой и правдой, то есть она по мне стала бригадиршей, а не я по жене бригадир; это в нынешнем свете приметить надобно. Так как же ей другого-то и полюбить можно? А кабы я не таков был, тогда посмотрел бы ее добродетель; а особливо когда бы
поискал в ней кто — нибудь также из нашей братьи первых пяти классов.
«Да нехорошо, — говорит, — с ними возиться. Ведь ей делать нечего — вот ее забота. Ее отец, бывало, для собственной потехи все лечил собственных людей, а эта от нечего делать для своей потехи всех ко спасению зовет. Только жаль — собственных людей у них теперь нет, все
искать надо, чтобы одной перед другой похвастать: какая кого на свою
веру поймала. Всякая дрянь нынче из этою глупостью потехою пользуется: „я, дескать, уверовал — дайте поесть“, а вы студент, — вам это стыдно».
Вера. Брат и сестра идут… спрячь меня! Они меня тоже
искали? Не пускай их ко мне… не нужно!
Часть столовой — скучный угол со старинными часами на стене. Солидный буфет и большой стол, уходящий наполовину за пределы сцены. Широкая арка, занавешенная тёмной драпировкой, отделяет столовую от гостиной; гостиная глубже столовой, тесно заставлена старой мебелью. В правом углу горит небольшая электрическая лампа; под нею на кушетке
Вера с книгой в руках. Между стульев ходит Пётр, точно
ищет чего-то. В глубине у окна Любовь, она встала коленями на стул, держится за спинку и смотрит в окно.
«Неужто же, — думаем, — такова она к этому времени стала, наша злосчастная старая
вера?» Но и я это думаю, и он, вижу, то же самое в скорбном сердце содержит, а друг другу того не открываем, а только замечаю я, что мой отрок все
ищет уединенного места.
Я мнил, смущаем дьявольским прельщеньем,
Что грубый ты и гордый человек,
Что ради славы суетной ты
ищешьВладычества над равными тебе
И временной корысти. Просвещает
Господь мне очи ныне. Зрю в тебе
Поборника по
вере православной,
Ясносиятельной и непорочной,
И кланяюсь тебе, прости меня!
С тех пор, как он пожил в одной тюрьме вместе с людьми, пригнанными сюда с разных концов, — с русскими, хохлами, татарами, грузинами, китайцами, чухной, цыганами, евреями, и с тех пор, как прислушался к их разговорам, нагляделся на их страдания, он опять стал возноситься к богу, и ему казалось, что он, наконец, узнал настоящую
веру, ту самую, которой так жаждал и так долго
искал и не находил весь его род, начиная с бабки Авдотьи.
Бабка Авдотья, которая построила постоялый двор, была старой
веры, ее же сын и оба внука (отцы Матвея и Якова) ходили в православную церковь, принимали у себя духовенство и новым образам молились с таким же благоговением, как старым; сын в старости не ел мяса и наложил на себя подвиг молчания, считая грехом всякий разговор, а у внуков была та особенность, что они понимали писание не просто, а всё
искали в нем (крытого смысла, уверяя, что в каждом святом слове должна содержаться какая-нибудь тайна.
Она заплакала. Так или нет
Изгнанница младая говорила,
Я утверждать не смею; двух, трех лет
Достаточна губительная сила,
Чтобы святейших слов загладить след.
А тот, кто рассказал мне повесть эту, —
Его уж нет… Но что за нужда свету?
Не
веры я
ищу, — я не пророк,
Хоть и стремлюсь душою на Восток,
Где свиньи и вино так ныне редки,
И где, как пишут, жили наши предки!
—
Вера Гавриловна! — обрадовался он. — Вы тут? А я искал-искал, хотел проститься… Прощайте, я ухожу!
Глагольев 1. Едем
искать счастья на другом поприще! Довольно! Полно играть комедию для самого себя, морочить себя идеалами! Нет больше ни
веры, ни любви! Нет людей! Едем!
Идти тебе за Сибирские пределы,
искать за ними того Беловодья, доставить к нам епископа древлей
веры благочестивой.
Но знание их было глубже и высшее, чем у нашей науки; ибо наука наша
ищет объяснить, что такое жизнь, сама стремится сознать ее, чтоб научить других жить; они же и без науки знали, как им жить…» «У них не, было
веры, зато было твердое знание, что, когда восполнится их земная радость до пределов природы земной, тогда наступит для них, и для живущих и для умерших, еще большее расширение соприкосновения с целым вселенной» (Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч. Л., 1983.
Однако если
вера может родиться только у ищущих ее (и притом тоже не всегда: для современного духа именно характерна утрата способности находить
веру, но не
искать ее, ибо исканиями полна наша эпоха), то не значит ли это и впрямь, что
вера есть психологизм и субъективизм?
После долгих размышлений, после мучительных колебаний совести отступал он наконец от избранной было
веры, отрицался сатаны и всех дел его и опять уходил
искать истинную, правую
веру.
— Говорить-то ты, точно, это говаривал, и я таковые твои речи слыхивала, да
веры у меня что-то неймется им, — с усмешкой молвила Фленушка. — Те речи у тебя ведь облыжные… Не раз я тебе говаривала, что любовь твоя, ровно вешний лед — не крепка, не надежна… Жиденек сердцем ты, Петенька!.. Любви такой девки, как я, — тебе не снести… По себе
поищи, потише да посмирнее. Что, с Дуней-то Смолокуровой ладится, что ли, у тебя?
— Не один раз я говорила с ней после великого собора, — отвечала Варенька. — Жалуется, что уверили ее, будто вся сокровенная тайна ей поведена, что она достигла высшего совершенства, а на соборе услыхала, что ей не все открыто. С упреками и укорами говорит, что
искала в нашей
вере истины, а нашла обман и ложь.
Укоряли они его, проклятьями даже осыпали за переходы из
веры в
веру, но в совести своей Герасим был спокоен: он
ищет истинную
веру и правую церковь, но, куда ни придет, — ее нет как нет… нигде не находит их.
Все
веру искал, в словопрениях путался…
Там слепая, дряхлая Крискентия уверила сожительниц, что в нынешние последние времена истинную
веру надо
искать только у людей Божьих, что они одни знают великую тайну, от мира утаенную.
Нет учителя, нет руководителя, а пытливый простолюдин
ищет себе да
ищет разрешенья недоумений и доброго наставника в истинной
вере…