Неточные совпадения
«Ты видел, — отвечала она, — ты донесешь!» — и сверхъестественным усилием повалила меня на
борт; мы оба по пояс свесились из лодки; ее волосы касались воды; минута была решительная. Я уперся коленкою в дно, схватил ее одной рукой
за косу, другой
за горло, она выпустила мою одежду, и я мгновенно сбросил ее в волны.
Паруса, туманно видимые из-за бакборта [Бакборт — левый, по ходу судна,
борт.] и выше бугшприта, полные неистовой силы шторма, валились всей громадой назад, чтобы, перейдя вал, выпрямиться, а затем, склоняясь над бездной, мчать судно к новым лавинам.
До вечера носило Меннерса; разбитый сотрясениями о
борта и дно лодки,
за время страшной борьбы с свирепостью волн, грозивших, не уставая, выбросить в море обезумевшего лавочника, он был подобран пароходом «Лукреция», шедшим в Кассет.
Варвара сидела у
борта, держась руками
за перила, упираясь на руки подбородком, голова ее дрожала мелкой дрожью, непокрытые волосы шевелились. Клим стоял рядом с нею, вполголоса вспоминая стихи о море, говорить громко было неловко, хотя все пассажиры давно уже пошли спать. Стихов он знал не много, они скоро иссякли, пришлось говорить прозой.
— Не попа-ал! — взвыл он плачевным волчьим воем, барахтаясь в реке. Его красная рубаха вздулась на спине уродливым пузырем, судорожно мелькала над водою деревяшка с высветленным железным кольцом на конце ее, он фыркал, болтал головою, с волос головы и бороды разлетались стеклянные брызги, он хватался одной рукой
за корму лодки, а кулаком другой отчаянно колотил по
борту и вопил, стонал...
— Послушайте, — сказал, подойдя к нему, Обломов, и доверчиво взяв его
за оба
борта вицмундира.
— Нет, нет, что-то есть, говори! — приставала она, крепко держа
за оба
борта сюртука, и держала так близко, что ему надо было ворочать лицо то вправо, то влево, чтоб не поцеловать ее.
И Фаддеев, который, сидя верхом на пушке, доставал из-за
борта воду и окачивал меня, стал тоже смотреть.
Паруса надулись так, что шлюпка одним
бортом лежала совершенно на воде; нельзя было сидеть в катере, не держась
за противоположный
борт.
Гаев. Иду, иду… Ложитесь. От двух
бортов в середину! Кладу чистого… (Уходит,
за ним семенит Фирс.)
Когда пароход остановился против красивого города, среди реки, тесно загроможденной судами, ощетинившейся сотнями острых мачт, к
борту его подплыла большая лодка со множеством людей, подцепилась багром к спущенному трапу, и один
за другим люди из лодки стали подниматься на палубу. Впереди всех быстро шел небольшой сухонький старичок, в черном длинном одеянии, с рыжей, как золото, бородкой, с птичьим носом и зелеными глазками.
Помню детскую радость бабушки при виде Нижнего. Дергая
за руку, она толкала меня к
борту и кричала...
Часто она, заглядевшись на берег, забывала обо мне: стоит у
борта, сложив руки на груди, улыбается и молчит, а на глазах слезы. Я дергаю ее
за темную, с набойкой цветами, юбку.
В заключение он взял на руки Маню Беленькую, завернул ее
бортами сюртука и, протянув руку и сделав плачущее лицо, закивал головой, склоненной набок, как это делают черномазые грязные восточные мальчишки, которые шляются по всей России в длинных старых солдатских шинелях, с обнаженной, бронзового цвета грудью, держа
за пазухой кашляющую, облезлую обезьянку.
— Я к вам привез предписание начальника губернии, — начал тот, вынимая из-за
борта мундира бумагу.
Приезд новых гостей прервал этот разговор. Это был Кнопов, который, по обыкновению, во фраке и с прицепленною на
борту сабелькою, увешанною крестами и медальками, входил, переваливаясь с ноги на ногу, а
за ним следовал с своим строгим и малоподвижным лицом уже знакомый нам совестный судья.
Симонов был человек неглупый; но, тем не менее, идя к Рожественскому попу, всю дорогу думал — какой это табак мог у них расти в деревне. Поручение свое он исполнил очень скоро и чрез какие-нибудь полчаса привел с собой высокого, стройненького и заметно начинающего франтить, гимназиста; волосы у него были завиты; из-за
борта вицмундирчика виднелась бронзовая цепочка; сапоги светло вычищены.
Назанский печально, с долгим вздохом покачал головой и опустил ее вниз. Лодка вошла в камыши. Ромашов опять взялся
за весла. Высокие зеленые жесткие стебли, шурша о
борта, важно и медленно кланялись. Тут было и темнее и прохладнее, чем на открытой воде.
Пензы, Тулы, Курски — все слопают, и тульская дамочка, которая визжала при одной мысли ремонтировать свой туалет в Берлине, охотно износит самого несомненного Герсона
за самого несомненного
Борта, если этот Герсон будет предложен ей в магазине дамского портного Страхова… в кредит.
В зале был уже один гость — вновь определенный становой пристав, молодой еще человек, но страшно рябой, в вицмундире, застегнутом на все пуговицы, и с серебряною цепочкою, выпущенною из-за
борта как бы вроде аксельбанта. При входе князя он вытянулся и проговорил официальным голосом...
— Смотри, Александров, — приказывает Тучабский. — Сейчас ты пойдешь ко мне навстречу! Я — командир батальона. Шагом марш, раз-два, раз-два… Не отчетливо сделал полуоборот на левой ноге. Повторим. Еще раз. Шагом марш… Ну а теперь опоздал. Надо начинать
за четыре шага, а ты весь налез на батальонного. Повторить… раз-два. Эко, какой ты непонятливый фараон! Рука приставляется к
борту бескозырки одновременно с приставлением ноги. Это надо отчетливо делать, а у тебя размазня выходит. Отставить! Повторим еще раз.
Капитан при этом самодовольно обдергивал свой вицмундир, всегда у него застегнутый на все пуговицы, всегда с выпущенною из-за
борта, как бы аксельбант, толстою золотою часовою цепочкою, и просиживал у Зудченки до глубокой ночи, лупя затем от нее в Красные казармы пехтурой и не только не боясь, но даже желая, чтобы на него напали какие-нибудь жулики, с которыми капитан надеялся самолично распорядиться, не прибегая ни к чьей посторонней помощи: силищи Зверев был действительно неимоверной.
Проспала она, должно быть, часа два и проснулась от внезапного всплеска пенной воды, которая, взмыв из-за
борта, окатила ей волосы и шею.
Пусть он даже вовсе не думал тогда о заблудившихся путниках, как, может быть, не думает теперь сторож маяка о признательности женщины, сидящей на
борту парохода и глядящей на вспышки далекого белого огня, — но как радостно сблизить в мыслях две души, из которых одна оставила
за собою бережный, нежный и бескорыстный след, а другая принимает этот дар с бесконечной любовью и преклонением.
За левым
бортом в бесконечно далекой черноте ночи, точно на краю света, загорелась вдруг яркая, белая, светящаяся точка маяка; продержавшись с секунду, она мгновенно гасла, а через несколько секунд опять вспыхивала, и опять гасла, и опять вспыхивала через точные промежутки. Смутное нежное чувство прикоснулось вдруг к душе Елены.
Она встала, чтобы переменить место и сесть напротив, но ноги плохо ее слушались, и ее понесло вдруг вбок, к запасному компасу, обмотанному парусиной. Она еле-еле успела удержаться
за него. Тут только она заметила, что началась настоящая, ощутимая качка. Она с трудом добралась до скамейки на противоположном
борту и упала на нее.
Теперь публика вся толпилась на левом
борту. Однажды мельком Елена увидала помощника капитана в толпе. Он быстро скользнул от нее глазами прочь, трусливо повернулся и скрылся
за рубкой. Но не только в его быстром взгляде, а даже в том, как под белым кителем он судорожно передернул спиною, она прочла глубокое брезгливое отвращение к ней. И она тотчас же почувствовала себя на веки вечные, до самого конца жизни, связанной с ним и совершенно равной ему.
Первый раз я видел ночную тревогу и как-то сразу понял, что люди делали ее по ошибке: пароход шел, не замедляя движения,
за правым
бортом, очень близко горели костры косарей, ночь была светлая, высоко стояла полная луна.
Подплывая, я увидел восемь человек, считая женщину, сидевшую на
борту боком, держась
за ванту, и понял по выражению лиц, что все они крайне изумлены.
— Спасибо тебе
за ласковое, доброе твое слово. Пошли тебе создатель благословение в детках твоих! — промолвил дедушка Кондратий, подымая глаза на Василия, но тотчас же переводя их на дочь, которая сидела, прислонясь локтями в
борт челнока, и, склонив лицо к воде, старалась подавить рыдания.
Утро, еще не совсем проснулось море, в небе не отцвели розовые краски восхода, но уже прошли остров Горгону — поросший лесом, суровый одинокий камень, с круглой серой башней на вершине и толпою белых домиков у заснувшей воды. Несколько маленьких лодок стремительно проскользнули мимо
бортов парохода, — это люди с острова идут
за сардинами. В памяти остается мерный плеск длинных весел и тонкие фигуры рыбаков, — они гребут стоя и качаются, точно кланяясь солнцу.
Абакумыч постом
за грех считал всякую игру, и прекрасный фрейбергский бильярд, единственный в то время во всем Тамбове, с резиновыми
бортами и на грифельной доске, пустовал.
Пароход шипел и вздрагивал, подваливая
бортом к конторке, усеянной ярко одетой толпой народа, и Фоме казалось, что он видит среди разнообразных лиц и фигур кого-то знакомого, кто как будто все прячется
за спины других, но не сводит с него глаз.
Мужики живо столпились в отдельные плотные группы у воротов, по
бортам, и говор их умолк. Некоторые ловко взобрались на леса и смотрели оттуда, держась
за веревки.
Когда мы вышли из-за мыса и полетели на Разбойника, нашим глазам представилась ужасная картина: барка Лупана быстро погружалась одним концом в воду… Палуба отстала, из-под нее с грохотом и треском сыпался чугун, обезумевшие люди соскакивали с
борта прямо в воду… Крики отчаяния тонувших людей перемешались с воем реки.
Солдат услужливо подал меня в тюлинской лодочке на
борт парохода и тотчас же сам вынырнул в ней из-за кормы, направляясь к тому берегу, где грузный паром высаживал уреневцев.
— Что вам надо? — страшно спросил Персиков, сдирая при помощи Панкрата с себя пальто. Но котелок быстро утихомирил Персикова, нежнейшим голосом нашептав, что профессор напрасно беспокоится. Он, котелок, именно затем здесь и находится, чтобы избавить профессора от всяких назойливых посетителей… что профессор может быть спокоен не только
за двери кабинета, но даже и
за окна. Засим неизвестный отвернул на мгновение
борт пиджака и показал профессору какой-то значок.
Георг Барк! Вы бросились
за мной в воду с
борта «Индианы», когда я упал туда во время шторма вблизи Адена.
Один раз летом возвращался я откуда-то из-за Невы; погода была ясная и жаркая; но вдруг с Ладоги дохнул ветер; в воздухе затряслось, зашумело; небо нахмурилось, волны по Неве сразу метнулись, как бешеные; набежал настоящий шквал, и ялик, на котором я переправлялся к Румянцевской площади, зашвыряло так, что я едва держался, а у гребца то одно, то другое весло, не попадая в воду и сухо вертясь в уключинах, звонко ударялось по
бортам.
Она наполнила мои уши, рот, нос… Крепко вцепившись руками в верёвку, я поднимался и опускался на воде, стукаясь головой о
борт, и, вскинув чекмень на дно лодки, старался вспрыгнуть на него сам. Одно из десятка моих усилий удалось, я оседлал лодку и тотчас же увидел Шакро, который кувыркался в воде, уцепившись обеими руками
за ту же верёвку, которую я только что выпустил. Она, оказалось, обходила всю лодку кругом, продетая в железные кольца
бортов.
Из-за мыса, рассекая волны, выплыл громадный пароход и, важно качаясь на взволнованном лоне моря, понёсся по хребтам волн, бешено бросавшихся на его
борта.
Я сказал Шакро, чтоб он спускался снова в воду, держась
за верёвки с одного
борта, а я так же устроюсь на другом.
И вот мы с Шакро стали по её
бортам и, держась
за спасательные веревки, осторожно пошли куда-то, ведя
за собой лодку.
Лодка прыгнула как-то особенно высоко, потом полетела вниз, и я очутился в воде, держа в одной руке чекмень, а другой уцепившись
за верёвку, протянутую по внешней стороне
борта. Волны с шумом прыгали через мою голову, я глотал солёно-горькую воду.
Этого уж никак не следовало делать! Спаси бог, будучи в море, предупреждать события или радоваться успеху, не дойдя до берега. И старая таинственная примета тотчас же оправдалась на Ване Андруцаки. Он уже видел не более как в полуаршине от поверхности воды острую, утлую костистую морду и, сдерживая бурное трепетание сердца, уже готовился подвести ее к
борту, как вдруг… могучий хвост рыбы плеснул сверх волны, и белуга стремительно понеслась вниз, увлекая
за собою веревку и крючки.
Гаврила, цепляясь руками
за скользкий камень, повел лодку вдоль стены. Лодка двигалась без шороха, скользя
бортом по наросшей на камне слизи.
— Спят, что ли, черти?.. — ворчал Челкаш, цепляясь багром
за какие-то веревки, спускавшиеся с
борта. — Трап давай!.. Дождь пошел еще, не мог раньше-то! Эй вы, губки!.. Эй!..
Лошади хорошо знали, что сейчас будут засыпать овес, и от нетерпения негромко покряхтывали у решеток. Жадный и капризный Онегин бил копытом о деревянную настилку и, закусывая, по дурной привычке, верхними зубами
за окованный железом изжеванный
борт кормушки, тянулся шеей, глотал воздух и рыгал. Изумруд чесал морду о решетку.
Ему удалось схватиться руками
за ветки куста, торчавшего из воды. Лодка стала, вся содрогаясь и порываясь вперед. Вода бежала вдоль ее
бортов слева и справа с гневным рокотом. Теперь видим стал правый берег. Снег лежал на нем, белея слабо и плоско, как бумага в темноте. Но фельдшер знал местность. Этот берег представлял собою огромное болото, непроходимое даже летом.
В двенадцатом часу он уже был на палубе и все старался держаться более
за трубою, по ту сторону
борта, которая обращена к Волге. Ему не хотелось, чтобы кто-либо из знакомых мог заметить его: он думал избежать обыкновенных в этих случаях расспросов.