Неточные совпадения
— Княгиня
сказала, что ваше лицо ей знакомо. Я ей заметил, что, верно, она вас встречала в Петербурге, где-нибудь в свете… я
сказал ваше имя… Оно было ей известно. Кажется, ваша история там наделала много шума… Княгиня стала рассказывать о ваших похождениях, прибавляя, вероятно, к светским сплетням свои замечания…
Дочка слушала с любопытством. В ее воображении вы сделались героем романа в новом вкусе… Я не противоречил княгине, хотя знал, что она говорит вздор.
— Да увезти губернаторскую
дочку. Я, признаюсь, ждал этого, ей-богу, ждал! В первый раз, как только увидел вас вместе на бале, ну уж, думаю себе, Чичиков, верно, недаром… Впрочем, напрасно ты сделал такой выбор, я ничего в ней не нахожу хорошего. А есть одна, родственница Бикусова, сестры его дочь, так вот уж девушка! можно
сказать: чудо коленкор!
— Вычесывает свою приемную
дочку, —
сказала Ранцева.
— Я
дочка, я, — ласково
сказал Бузовкин.
Охота была счастливая, убили двух медведей и обедали, собираясь уезжать, когда хозяин избы, в которой останавливались, пришел
сказать, что пришла дьяконова
дочка, хочет видеться с князем Нехлюдовым.
— Совершенно справедливо на этот раз изволите из себя выходить, Варвара Николавна, и я вас стремительно удовлетворю. Шапочку вашу наденьте, Алексей Федорович, а я вот картуз возьму — и пойдемте-с. Надобно вам одно серьезное словечко
сказать, только вне этих стен. Эта вот сидящая девица — это
дочка моя-с, Нина Николаевна-с, забыл я вам ее представить — ангел Божий во плоти… к смертным слетевший… если можете только это понять…
Глуп,
скажу я вам, один, как пара купеческих лошадей, а изволили бы вы поглядеть, как снисходительно он с нашим братом заговаривает, как великодушно изволит улыбаться на любезности наших голодных матушек и
дочек!..
Снегурочка! Не полюбилось гостю,
Что Лель торчит перед глазами.
Дочка,
Скажи ему, чтоб он гулял кругом
Да около, сторонкой обходил
Бобыльский двор! А у избы толочься
Не для чего, мол, друг любезный, так-то!
— Что ж ты не рожаешь! — то и дело укорял он жену, — срам
сказать, сколько лет вместе живем, а хоть бы
дочку ты принесла!
— Не об том я. Не нравится мне, что она все одна да одна, живет с срамной матерью да хиреет. Посмотри, на что она похожа стала! Бледная, худая да хилая, все на грудь жалуется. Боюсь я, что и у ней та же болезнь, что у покойного отца. У Бога милостей много. Мужа отнял, меня разума лишил — пожалуй, и
дочку к себе возьмет. Живи,
скажет, подлая, одна в кромешном аду!
Я говорил совершенно искренно, — она показалась мне суховато — надменной, и в ней не было того открытого веселья, которое теперь так нравилось мне в городнической
дочке. Я
сказал ей это.
— Наташенька, деточка моя,
дочка моя, милочка, что с тобою! — вскричал он наконец, и слезы градом хлынули из глаз его. — Отчего ты тоскуешь? Отчего плачешь и день и ночь? Ведь я все вижу; я ночей не сплю, встаю и слушаю у твоей комнаты!..
Скажи мне все, Наташа, откройся мне во всем, старику, и мы…
Павел Федорыч уехал, а мы перешли в гостиную. Филофей Павлыч почти толкнул меня на диван ("вы, братец, — старший в семействе; по христианскому обычаю, вам следовало бы под образами сидеть, а так как у нас, по легкомыслию нашему, в парадных комнатах образов не полагается — ну, так хоть на диван попокойнее поместитесь!" —
сказал он при этом, крепко сжимая мне руку), а сам сел на кресло подле меня. Сбоку, около стола, поместились маменька с
дочкой, и я слышал, как Машенька шепнула:"Займи дядю-то!"
Дочка ваша на вчерашнюю ночь распросталась благополучно сынком, и я насчет его поступила по вашему желанию, а Варваре Михайловне матушки
сказали, что отдали его в деревню в сыны к мужичку, и она очень довольно об этом тужила, что при ней его не оставили.
А она повествует, что будто он сею ночью страсть как много денег в карты выиграл и
сказал, что хочет ей в удовольствие мне тысячу рублей дать за то, чтобы я, то есть, ей ее
дочку отдал.
Большов. Уж ты
скажи,
дочка: ступай, мол, ты, старый черт, в яму! Да, в яму! В острог его, старого дурака. И за дело! — Не гонись за большим, будь доволен тем, что есть. А за большим погонишься, и последнее отнимут, оберут тебя дочиста. И придется тебе бежать на Каменный мост да бросаться в Москву-реку. Да и оттедова тебя за язык вытянут да в острог посадят.
И кроме того, я тебе
скажу (тут его голос смягчается), что бал Благородного собрания, это — толкучка, рынок, открытый вход, открытый для всех: купеческие
дочки из Замоскворечья, немки, цирюльники, чиновники и другие шпаки всякие.
— Ну, что же? Не мое право его укорять, что он
дочку на такой широкой развязке держит… Однако он человек весьма достойный и по всей Москве завоевал себе почет и уважение. Впрочем — это не мое дело. Ты лучше прямо мне
скажи, что тебе так до смерти нужно? Денег, наверное? Так?
— Как ты
сказала? — приготовилась было опять взвизгнуть мамаша, но вдруг осела пред засверкавшим взглядом
дочки.
Надобно
сказать, что поручик издавна любил дам полных и черноволосых и если женился на сухопарой и совершенно белобрысой
дочке ополченца, то это чисто был брак по расчету.
— Вероятно! — подтвердил капитан. — И
скажите, эта
дочка хорошенькая?
— Вудка буде непременно, —
сказал он нам, — може и не така гарна, как в тым месте, где моя родина есть, но все же буде. Петь вас, може, и не заставят, но мысли, наверное, испытывать будут и для того философический разговор заведут. А после, може, и танцевать прикажут, бо у Ивана Тимофеича
дочка есть… от-то слична девица!
— Ну, разве я уж сам не могу различить, с кем имею дело, — ответил мистер Борк с большою политикой. — Что вы обо мне думаете?.. Пхе! Мистер Борк дурак, мистер Борк не знает людей… Ну, только и я вам
скажу это ваше большое счастье, что вы попали сразу на мистера Борка. Я ведь не каждый день хожу на пристань, зачем я стал бы каждый день ходить на пристань?.. А у меня вы сразу имеете себе хорошее помещение, и для барышни найдем комнатку особо, вместе с моею
дочкой.
Позвали хозяина; но он сперва прислал свою
дочку, девочку лет семи, с огромным пестрым платком на голове; она внимательно, чуть не с ужасом, выслушала все, что ей
сказал Инсаров, и ушла молча, вслед за ней появилась ее мать, беременная на сносе, тоже с платком на голове, только крошечным.
— Не то чтоб жаль; но ведь, по правде
сказать, боярин Шалонский мне никакого зла не сделал; я ел его хлеб и соль. Вот дело другое, Юрий Дмитрич, конечно, без греха мог бы уходить Шалонского, да, на беду, у него есть
дочка, так и ему нельзя… Эх, черт возьми! кабы можно было, вернулся бы назад!.. Ну, делать нечего… Эй вы, передовые!.. ступай! да пусть рыжий-то едет болотом первый и если вздумает дать стречка, так посадите ему в затылок пулю… С богом!
— Ничего из этого не будет, только обременю вас, —
сказал он, — надо самому хлопотать как-нибудь. Пока глаза мои видят, пока терпит господь грехам — сил не отымает, буду трудиться. Старее меня есть на свете, и те трудятся, достают себе хлебец. Должон и я сам собою пробавляться… Может статься, приведет господь, люди добрые не оставят, вам еще пригожусь на что-нибудь… Полно,
дочка, сокрушаться обо мне, старике: самую что ни на есть мелкую пташку не оставляет господь без призрения — и меня не оставит!..
Положим, ты не взыщешь, не взыщешь по доброй по душе своей — люди осудят: «Пристроил,
скажут,
дочку, нашел ей укромное, теплое гнездо у добрых людей, да и сам туда же примостился, благо пустили; живет,
скажут, хлеб жует, сложа руки, — даром,
скажут, не работамши!» И скажут-то правильно — вот что!
И то
сказать надо, Глеб Савиныч, не ему… нет, не ему прочил я свою
дочку…
— Что ж, дедушка, я, пожалуй, туда сбегаю: погляжу, что у них; пожалуй, и
дочке твоей
скажу, коли что велишь.
Наш-то молодчик в семье одиночка,
Всех у нас деток Гришуха да
дочка.
Да голова у нас вор —
Скажет: мирской приговор!
— Нет, уж это — благодарю покорно! — возразила Елизавета Петровна грустно-насмешливым голосом. — Мне
дочка вон напрямик
сказала: „Если вы, говорит, маменька, еще раз заикнетесь, говорит, с князем о деньгах, так я видеться с вами не буду“. Ну, так мне тут погибай лучше все, а видеть ее я желаю.
— Генеральская
дочка, —
сказал я с иронией… — Оно и видно.
— Нет, послушайте, Потапов. Вы ошибаетесь, —
сказал он. — Она не просто генеральская
дочка… Ее история — особенная… Только, пожалуйста, пусть это останется между нами. Я слышал все это от жены профессора N и не хотел бы, чтобы это распространилось среди студентов. Она действительно дочь Ферапонтьева… То есть, собственно, он не Ферапонтьев, а Салманов… Но она — американка…
Круглова. Что ты,
дочка! Так уж ничего мне и не
скажешь?
— Ну, вот тогда и еще кто-нибудь, кроме Флаксмана,
скажет во всеуслышание, что «жена не помеха искусству». Только ведь, батюшка Фридрих Фридрихович, кто хочет взростить такое чистое дитя, тот не спрашивает
дочку: «Кларенька, какой тебе, душечка, дом купить?», а учит ее щенка слепого жалеть, мышку, цыпленка; любить не палаты каменные, а лужицу, что после дождя становится.
—
Скажите, пожалуйста! Он не знал этого, какой малолеток! Он думал, что
дочку в одной юбке отпустить благородно? Золото какое! Осчастливил!
— Какой, можно
сказать, — перебила Феоктиста Саввишна, — Владимир Андреич примерный отец: из Петербурга прискакал. Нынче родители-то выдадут
дочку замуж, да и не думают — живи себе, как хотят.
— А так-то любил, что и
сказать мудрено… у них, вишь,
дочка была… она и теперь у матери, да только в загоне больно: отец, Никита-то, ее добре не любит… Ну, как остался он у нас так-то старшим после смерти барина, и пошел тяготить нас всех… и такая-то жисть стала, что, кажись, бежал бы лучше: при барине было нам так-то хорошо, знамо, попривыкли, а тут пошли побранки да побои, только и знаешь… а как разлютуется… беда! Бьет, колотит, бывало, и баб и мужиков, обижательство всякое творит…
— Да, —
сказала Нина Ивановна, помолчав. — Давно ли ты была ребенком, девочкой, а теперь уже невеста. В природе постоянный обмен веществ. И не заметишь, как сама станешь матерью и старухой, и будет у тебя такая же строптивая
дочка, как у меня.
— Вот, рекомендую вам, моя
дочка, —
сказала Софья Николаевна, тронув девочку пальцем под кругленький подбородок, — никак не хотела дома остаться — упросила меня взять ее с собой.
Я ловлю себя… А разве я-то сам стремлюсь куда-нибудь? Разве так уже нетерпеливо бьется моя пленная мысль?.. Нет, Василий Акинфиевич хоть что-нибудь да сделал в своей жизни, вон и два Георгия у него на груди, и на лбу шрам от черкесской шашки, и у солдат его такие толстые и красные морды, что смотреть весело… А я?.. Я
сказал, что на работы поеду с удовольствием. Может быть, это развлечет меня? Управляющий… у него жена, две
дочки, два-три соседних помещика, может быть, маленький романчик?.. Завтра выступаем.
— Погоди ты,
дочка! Что ты, ничего хорошенько не спросивши, так прямо ладонями и плещешь по чужой щеке. Не видишь разве, парубок что-то с глузду съехал (помешался). А
скажи, небора́че, откуда ты такой сюда ввалился, да еще говоришь: «Слава богу, вот я и у вас!» — когда тебе тут не надо и быть…
Ну,
скажи, как сам знаешь — будет ли счастье
дочке твоей, иль не простишь ты ее и накличешь ей на дорогу одну злую долю-кручинушку?
Однажды Мендели пришли к нам с двумя сыновьями и
дочкой. Дядя позвал меня и сестру в гостиную и
сказал серьезно...
— Прощайте, и еще раз спасибо, голубчик! —
сказал Иван Алексеич. — Спасибо вам за ваше радушие, за ваши ласки, за вашу любовь… Никогда, во веки веков не забуду вашего гостеприимства. И вы хороший, и
дочка ваша хорошая, и все у вас тут добрые, веселые, радушные… Такая великолепная публика, что и
сказать не умею!
— Вздор! это их осчастливит. Да я уж и навел справки: там
дочка хорошенькая есть… Пойдем, —
сказал граф по-французски.
— Живем все по-старому, —
сказала она и, подхватив на руки двухлетнюю
дочку, которая тянула ее за юбку и просила молока, большими решительными шагами вошла в сени.
Агафон. Ну, что про старое толковать!.. Бог с тобой! Кто старое помянет, тому глаз вон. Куда ты это,
дочка, собралась-то —
скажи ты мне?
Девка в слезы, а старуха и пошла трезвонить. Мать-с, обидно и больно, как дети худо что делают. Я сам отец: по себе сужу; только, откровенно вам
сказать, в этот раз стало мне больше
дочку жаль. Вижу, что у ней слезы горькие, непритворные.
— Ну, — говорю, — старуха, много ты говорила дела, да много и вздору намолола; пошли-ка лучше ко мне
дочку: я с ней поговорю; авось она мне больше правды
скажет. Сможет ли она прийти?