Неточные совпадения
Со двора поднимался гнилой запах мыла, жира; воздух был горяч и неподвижен.
Мальчишка вдруг, точно его обожгло, запел пронзительным
голосом...
— Значит — ложная тревога, — сказал Макаров, подходя к Самгину и глядя на часы в руке. — Мне пора на работу, до свидания! На днях зайду еще. Слушай, — продолжал он, понизив
голос, — обрати внимание на рыжего
мальчишку — удивительно интересен!
— А, Захар Трофимыч: добро пожаловать! Давно вас не видно! — заговорили на разные
голоса кучера, лакеи, бабы и
мальчишки у ворот.
Бакай хотел мне что-то сказать, но
голос у него переменился и крупная слеза скатилась по щеке — собака умерла; вот еще факт для изучения человеческого сердца. Я вовсе не думаю, чтоб он и
мальчишек ненавидел; это был суровый нрав, подкрепляемый сивухою и бессознательно втянувшийся в поэзию передней.
Бородатый козел взбирался на самую крышу и дребезжал оттуда резким
голосом, как городничий, дразня выступавших по двору индеек, и оборачивался задом, когда завидывал своих неприятелей,
мальчишек, издевавшихся над его бородою.
— Что?! — заревел он таким неестественно оглушительным
голосом, что еврейские
мальчишки, сидевшие около шоссе на заборе, посыпались, как воробьи, в разные стороны.
— А семейство тоже большое, — продолжал Петр Михайлыч, ничего этого не заметивший. — Вон двое
мальчишек ко мне в училище бегают, так и смотреть жалко: ощипано, оборвано, и на дворянских-то детей не похожи. Супруга, по несчастию, родивши последнего ребенка, не побереглась, видно, и там молоко, что ли, в голову кинулось — теперь не в полном рассудке: говорят, не умывается, не чешется и только, как привидение, ходит по дому и на всех ворчит… ужасно жалкое положение! — заключил Петр Михайлыч печальным
голосом.
— Я дерзости говорю? Кто постарше вас, 20 лет своему царю служит, — дерзости? Ах ты
мальчишка! — вдруг запищал он, всё более и более воодушевляясь звуками своего
голоса: — подлец!
— Растаешь, что ли, глупый
мальчишка, коли с голыми плечами посидишь? — сказала Людмила жалующимся
голосом. — Загоришь, боишься. Красота и невинность с тебя слиняют.
Мальчишки толпились у дверей снаружи, хохотали, кривлялись. Парикмахер обиделся, покраснел. Он сказал слегка дрожащим
голосом...
Варвара испуганным
голосом рассказала, как получила эту шляпу от юркого
мальчишки, который словно из-под земли вырос перед нею и опять словно сквозь землю провалился. Она сказала...
— Злой
мальчишка, драться! — задыхающимся
голосом крикнула она.
Рассвирепел я, завязал
мальчишке дурака и ухожу, как вдруг, слышу, добродушным
голосом кричат...
— Ты будешь пить, дерзкий
мальчишка! — прошипел, как змей, дрожащим от бешенства
голосом Кручина. — Да, клянусь честию, ты выпьешь или захлебнешься! Подайте кубок!.. Гей, Томила, Удалой, сюда!
Четверо людей вздрогнули, сердито вскинули пыльные головы — девочка била в ладоши и смеялась, притопывая маленькими ногами, сконфуженная мать ловила ее руку, что-то говоря высоким
голосом,
мальчишка — хохотал, перегибаясь, а в чаше, по темному вину, точно розовые лодочки, плавали лепестки цветов.
Толпа глухо гудит, раздаются
голоса, пугливо зовущие мадонну, некоторые мрачно ругаются, взвизгивают, стонут женщины, и, как резиновые мячи, всюду прыгают пораженные зрелищем
мальчишки.
«Господи, помилу-уй», — пели на левом клиросе. Какой-то
мальчишка подпевал противным, резавшим уши криком, не умея подладиться к хриплому и глухому
голосу дьячка. Нескладное пение раздражало Илью, вызывая в нём желание надрать
мальчишке уши. В углу было жарко от натопленной печи, пахло горелой тряпкой. Какая-то старушка в салопе подошла к нему и брюзгливо сказала...
Двое
мальчишек, деловито заграждавшие путь ручью камнями и грязью, услыхав
голос старухи, стремглав бросились прочь от нее, а она, подняв с земли щепку, плюнула на нее и бросила в ручей. Потом, ногою в мужицком сапоге, разрушила постройку детей и пошла вниз, к реке.
В этот час спокойствие Хохла не понравилось мне, — он вел себя так, как будто глупая затея нимало не возмущает его. А по улице бегали
мальчишки, звенели
голоса...
— А, вы говорите, — сказала Ступицына самым обидно-насмешливым
голосом, — про это глупое предложение этого
мальчишки Хозарова? Уж не оттого ли, вы полагаете, Мари больна, что я вчерашний день отказала этому вертопраху даже от дома? В таком случае я могу сказать вам, что вы ошибаетесь, Варвара Александровна, Мари даже не знает ничего: я не сочла даже за нужное говорить ей об этом.
Сотни мужчин, от древних старцев, клавших на ночь свои зубы в стакан с водой, до
мальчишек, у которых в
голосе бас мешается с дискантом, штатские, военные, люди плешивые и обросшие, как обезьяны, с ног до головы шерстью, взволнованные и бессильные, морфинисты, не скрывавшие перед ней своего порока, красавцы, калеки, развратники, от которых ее иногда тошнило, юноши, плакавшие от тоски первого падения, — все они обнимали ее с бесстыдными словами, с долгими поцелуями, дышали ей в лицо, стонали от пароксизма собачьей страсти, которая — она уже заранее знала — сию минуту сменится у них нескрываемым, непреодолимым отвращением.
— Баяли, кормилец, многие это нам бают, а только нет, родимый, не птица; филинов у нас
мальчишки лавливали, с полгода один жил, никакого
голосу не дал, а уж этот против птицы ли, на весь околоток чуть, как голосит.
Речь произвела свое действие, ибо Семен Иванович, немедленно обернувшись к оратору, с твердостью объявил, хотя еще слабым и хриплым
голосом, что «ты,
мальчишка, молчи! празднословный ты человек, сквернослов ты! слышь, каблук! князь ты, а? понимаешь штуку?».
— Это
мальчишки, которых правительство кормит, поит и одевает на свой счет, — раздался
голос с коня, — а они, неблагодарные, бунтуют!.. Из них, братцы, со временем выйдут подьячие, которые грабят вас, грабят народ — дадим им хороший урок!
В это самое время сквозь толпу продрался
мальчишка лет девяти. Закинув ручонки за спину и настежь разинув рот, глядел он на Софронушку. А тот как схватит его за белые волосенки и давай трепать. В истошный
голос заревел
мальчишка, а юрод во всю прыть помчался с погоста и сел на селе у колодца. Народ вало́м повалил за ним. Осталось на погосте человек пятнадцать, не больше.
— По домам! — крикнул он таким
голосом, каким командовал в сражении под Остроленкой, где ранен в руку, за что и получил место городничего. — А вас, пащенки, — прибавил он, обращаясь к
мальчишкам, — всех велю забрать в полицию да таких горячих засыплю, что век будете меня помнить.
— Послушай, Катя, — говорит он негодующим
голосом. — Если увидишь Петра Данилыча, то передай ему, что порядочные люди так не делают! Это мерзость! Рекомендует переписчика и не знает, кого он рекомендует!
Мальчишка аккуратнейшим образом опаздывает каждый день на два, на три часа. Ну, разве это переписчик? Для меня эти два-три часа дороже, чем для другого два-три года! Придет он, я его изругаю, как собаку, денег ему не заплачу и вышвырну вон! С такими людьми нельзя церемониться!
— Осрамился, старина, нечего сказать, — слышу я укоризненный
голос Коршунова. — От тебя разит вином… Не стыдно тебе? Не стыдно тебе, гадкий
мальчишка, каждый вечер проводить в компании каких-то подозрительных субъектов, выгнанных за лень и дурное поведение из училищ, играть с ними в карты и пить вино? Вот они, результаты такого времяпрепровождения. Упал в обморок, как какая-нибудь слабонервная кисейная барышня. Стыдись!.. Ведь мы все знаем, что ты проделываешь, когда возвращаешься из училища. И все мы…
— Стыдно вам! — зазвучал снова ее
голос. — Стыдно вам, что вы, зная, как проводит время этот мальчик, оторванный от семьи, безвольный и мягкий, не остановили его вовремя, не пришли к нам, наконец, за советом. Ведь мы здесь как сестры и братья, чего же нам стесняться, господа? Да, он ничем не виноват, этот несчастный Федя. Его увлекли дурные примеры гадких
мальчишек, и вот…
— Митька! Митька! Плут вихрастый! — послышался звонкий
голос одного из деревенских
мальчишек в заднем ряду скамеек.
Вот закончилась песенка, и в чудесном освещенном саду Сильвии я начинаю свой монолог. Мне кажется, что я говорю очень скверно, отвратительно, невозможно. И
голос у меня дрожит и срывается поминутно. И руками я размахиваю чересчур много, изображая уличного певца,
мальчишку…
Тут были и молодящиеся старики с игривой усмешкой на беззубых устах, и солидные люди в модных воротничках, в коротких сюртучках и широких панталонах, набеленные женщины с разрисованными лицами, и молодые, с хриплыми
голосами, с выпуклыми и плоскими грудями, даже
мальчишки, чуть ли не со школьной скамьи.
Никто в домишке его не слыхивал ни песни, ни
голоса женщины, ни говора хоть забеглого
мальчишки; никто не выпил с ним рюмки вина.
В таком расположении духа въехали они в село Дорогомилово.
Мальчишки, игравшие на улице в снежки, встретили путешественников восклицаниями на разные
голоса. Иные кричали: «Жиды! собаки! Христа распяли!» Другие: «Татаре-бояре! бояре-татаре!» [И доныне в некоторых деревнях Тверской губернии встречают этим приветствием проезжих, вероятно, в память прежних своих властителей, татар.]
— Я тебе покажу, — заплетающимся
голосом продолжал уже при Антоне Михайловиче выкрикивать оборванец, подступая к стойке и энергично отталкиваемый от нее двумя
мальчишками половыми, — дай срок, найму адвоката — миллионы получу, весь этот твой кабак с тобою вместе куплю и выкуплю.
— Эй, брат Удалой! — говорил
голос. — Послушай меня: брось добычу. Право слово, этот рыжий
мальчишка был сам сатана. Видел ли, как он всю ночь щерил на нас зубы? то забежит в одну сторону, то в другую. Подшутил лихо над нами! Легко ли? Потеряли из-под носу авангардию и наверняк попадем не на Черную, а на чертову мызу.
Рабочий, видимо, шутил, но Иван Иванович не мог разобрать, где кончается шутка и начинается серьезное, и сердце у него порывами начинало сильно трепыхаться и начиналась изжога, как будто он много съел дурного, прогоркшего масла. Но проходил час и другой, и никто его не трогал, хотя многие грозились, а один
мальчишка снежком залепил ему в голову.
Мальчишку обругали, а Иван Иванович совсем успокоился и за себя, и за пальто и уже начал понемногу распоряжаться и повышать
голос...