Неточные совпадения
Выйдя из-за стола, Левин, чувствуя, что у него на ходьбе особенно правильно и легко мотаются руки, пошел с Гагиным через высокие комнаты к бильярдной. Проходя через большую
залу, он столкнулся с тестем.
Когда мы вошли в
залу, мать сидела на своем обычном месте за работой, а сестра
вышла поглядеть
из своей комнаты и остановилась в дверях.
— Так уж я хочу-с, — отрезал Семен Сидорович и, взяв шляпу, не простившись ни с кем, пошел один
из залы. Ламберт бросил деньги слуге и торопливо выбежал вслед за ним, даже позабыв в своем смущении обо мне. Мы с Тришатовым
вышли после всех. Андреев как верста стоял у подъезда и ждал Тришатова.
— Это уж сверх всяких границ, — проговорил я и быстро
вышел из комнаты. Но я еще не прошел до конца
залы, как он крикнул мне
из дверей кабинета...
В то время как он подходил к этой комнате, присяжные уж
выходили из нее, чтобы итти в
залу заседания. Купец был так же весел и так же закусил и выпил, как и вчера, и, как старого друга, встретил Нехлюдова. И Петр Герасимович не вызывал нынче в Нехлюдове никакого неприятного чувства своей фамильярностью и хохотом.
Все тронулись и, пропуская друг друга в дверях,
вышли в коридор и
из коридора в
залу заседания.
Вслед за старушкой
из двери
залы гражданского отделения, сияя пластроном широко раскрытого жилета и самодовольным лицом, быстро
вышел тот самый знаменитый адвокат, который сделал так, что старушка с цветами осталась не при чем, а делец, давший ему 10 тысяч рублей, получил больше 100 тысяч. Все глаза обратились на адвоката, и он чувствовал это и всей наружностью своей как бы говорил: «не нужно никих выражений преданности», и быстро прошел мимо всех.
В сделанный перерыв
из этой
залы вышла та самая старушка, у которой гениальный адвокат сумел отнять ее имущество в пользу дельца, не имевшего на это имущество никакого права, — это знали и судьи, а тем более истец и его адвокат; но придуманный ими ход был такой, что нельзя было не отнять имущество у старушки и не отдать его дельцу.
Привалов кое-как отделался от непрошеной любезности Хины и остался в буфете, дверь
из которого как раз
выходила на лестницу, так что можно было видеть всех, входивших в танцевальный
зал. С Хиной приходилось быть любезным, потому что она могла пригодиться в будущем.
А старик и впрямь, видно, хотел ему что-то поскорей сообщить, для чего нарочно и
вышел встретить его в
залу; услышав же такую любезность, остановился молча и с насмешливым видом проследил сынка глазами на лестницу в мезонин до тех пор, пока тот скрылся
из виду.
— Митя, отведи меня… возьми меня, Митя, — в бессилии проговорила Грушенька. Митя кинулся к ней, схватил ее на руки и побежал со своею драгоценною добычей за занавески. «Ну уж я теперь уйду», — подумал Калганов и,
выйдя из голубой комнаты, притворил за собою обе половинки дверей. Но пир в
зале гремел и продолжался, загремел еще пуще. Митя положил Грушеньку на кровать и впился в ее губы поцелуем.
— Естем до живего доткнентным! (Я оскорблен до последней степени!) — раскраснелся вдруг маленький пан как рак и живо, в страшном негодовании, как бы не желая больше ничего слушать,
вышел из комнаты. За ним, раскачиваясь, последовал и Врублевский, а за ними уж и Митя, сконфуженный и опешенный. Он боялся Грушеньки, он предчувствовал, что пан сейчас раскричится. Так и случилось. Пан вошел в
залу и театрально встал пред Грушенькой.
Расхаживая тяжелыми шагами взад и вперед по
зале, он взглянул нечаянно в окно и увидел у ворот остановившуюся тройку; маленький человек в кожаном картузе и фризовой шинели
вышел из телеги и пошел во флигель к приказчику; Троекуров узнал заседателя Шабашкина и велел его позвать. Через минуту Шабашкин уже стоял перед Кирилом Петровичем, отвешивая поклон за поклоном и с благоговением ожидая его приказаний.
Между тем испуганные слуги разбудили мою мать; она бросилась
из своей спальни ко мне в комнату, но в дверях между гостиной и залой была остановлена казаком. Она вскрикнула, я вздрогнул и побежал туда. Полицмейстер оставил бумаги и
вышел со мной в
залу. Он извинился перед моей матерью, пропустил ее, разругал казака, который был не виноват, и воротился к бумагам.
Этот знаток вин привез меня в обер-полицмейстерский дом на Тверском бульваре, ввел в боковую
залу и оставил одного. Полчаса спустя
из внутренних комнат
вышел толстый человек с ленивым и добродушным видом; он бросил портфель с бумагами на стул и послал куда-то жандарма, стоявшего в дверях.
Наконец вдруг, словно по манию волшебства, все утихло. Уехали. Девушки в последний раз стрелой пробежали
из лакейской по коридору и словно в воду канули. Отец
выходит в
зал и одиноко пьет чай.
Когда она
выходила в
зал, то там уж стояла толпа человек в пятнадцать,
из которых каждый держал в руках кулек.
Самым интересным был финал суда: когда приговор был прочитан,
из залы заседания
вышел почтенный, профессорского вида старик, сел на лихача, подозвал городового, передал ему конверт, адресованный на имя председателя суда, и уехал.
— Ах, Жорж! Не может он без глупых шуток! — улыбнулась она мне. — Простите, у нас беспорядок. Жорж возится с этой рванью, с переписчиками… Сидят и чешутся… На сорок копеек в день персидской ромашки
выходит… А то без нее такой зоологический сад
из квартиры сделают, что сбежишь… Они
из «Собачьего
зала».
Из всего «Кавалера de Maison rouge» я помнил лишь то, как он, переодетый якобинцем, отсчитывает шагами плиты в каком-то
зале и в конце
выходит из-под эшафота, на котором казнили прекраснейшую
из королев, с платком, обагренным ее кровью.
Варвара Ивановна взяла сына в спальню, дала ему пачку ассигнаций, заплакала, долго-долго его крестила и, наконец, вывела в
залу. Здесь арестант простился еще раз с матерью, с отцом, с лакеем и дрожащими ногами
вышел из дома.
Старуха вырвала у Евгении Петровны свечу, махнула головою Райнеру и тихо
вышла с ним
из залы.
Вот как текла эта однообразная и невеселая жизнь: как скоро мы просыпались, что бывало всегда часу в восьмом, нянька водила нас к дедушке и бабушке; с нами здоровались, говорили несколько слов, а иногда почти и не говорили, потом отсылали нас в нашу комнату; около двенадцати часов мы
выходили в
залу обедать; хотя от нас была дверь прямо в
залу, но она была заперта на ключ и даже завешана ковром, и мы проходили через коридор,
из которого тогда еще была дверь в гостиную.
У нас в доме была огромная
зала,
из которой две двери вели в две небольшие горницы, довольно темные, потому что окна
из них
выходили в длинные сени, служившие коридором; в одной
из них помещался буфет, а другая была заперта; она некогда служила рабочим кабинетом покойному отцу моей матери; там были собраны все его вещи: письменный стол, кресло, шкаф с книгами и проч.
Наконец
вышла мать и спросила: «Где же ваша нянька?» Агафья выскочила
из коридора, уверяя, что только сию минуту отошла от нас, между тем как мы с самого прихода в
залу ее и не видали, а слышали только бормотанье и шушуканье в коридоре.
Вихров начал снова свое чтение. С наступлением пятой главы инженер снова взглянул на сестру и даже делал ей знак головой, но она как будто бы даже и не замечала этого. В седьмой главе инженер сам, по крайней мере,
вышел из комнаты и все время ее чтения ходил по
зале, желая перед сестрой показать, что он даже не в состоянии был слушать того, что тут читалось. Прокурор же слушал довольно равнодушно. Ему только было скучно. Он вовсе не привык так помногу выслушивать чтения повестей.
— Он так слаб, что уж и не
выходит из своей комнаты, — отвечала она. — Вот так, одна-одинехонька и
выхожу замуж, — прибавила она, и Вихров заметил, что у нее при этом как будто бы навернулись слезы. В это время они шли уже вдвоем по
зале.
С этими словами он встал и твердыми шагами
вышел из клубной
залы.
В левом углу
зала отворилась высокая дверь,
из нее, качаясь,
вышел старичок в очках. На его сером личике тряслись белые редкие баки, верхняя бритая губа завалилась в рот, острые скулы и подбородок опирались на высокий воротник мундира, казалось, что под воротником нет шеи. Его поддерживал сзади под руку высокий молодой человек с фарфоровым лицом, румяным и круглым, а вслед за ними медленно двигались еще трое людей в расшитых золотом мундирах и трое штатских.
Именитые чины, принимая эти слова в смысле приглашения
выйти из комнаты, гурьбой направляются в
залу. Его высокородие несколько озадачен.
Предводитель сделал насмешливую гримасу, но и сам пошел навстречу толстяку. Княгиня, видевшая в окно, кто приехал, тоже как будто бы обеспокоилась. Княжна уставила глаза на дверь.
Из залы послышались восклицания: «Mais comment… Voila c'est un…» [Как… Вот какой… (франц.).]. Наконец, гость, в сопровождении князя и предводителя, ввалился в гостиную. Княгиня, сидя встречавшая всех дам, при его появлении привстала и протянула ему руку. Даже генеральша как бы
вышла из раздумья и кивнула ему головой несколько раз.
Калинович, наконец,
вышел из кабинета и, хоть в
зале было несколько человек других чиновников, прямо подошел к капитану.
Комната,
из которой выглянул Петр Степанович, была большая овальная прихожая. Тут до него сидел Алексей Егорыч, но он его
выслал. Николай Всеволодович притворил за собою дверь в
залу и остановился в ожидании. Петр Степанович быстро и пытливо оглядел его.
— История чисто кадетская,
из которой, по-моему, Пилецкий
вышел умно и благородно: все эти избалованные барчонки вызвали его в конференц-залу и предложили ему: или удалиться, или видеть, как они потребуют собственного своего удаления; тогда Пилецкий, вместо того, чтобы наказать их, как бы это сделал другой, объявил им: «Ну, господа, оставайтесь лучше вы в лицее, а я уйду, как непригодный вам», — и в ту же ночь выехал
из лицея навсегда!
Далее Аггей Никитич не в состоянии был подслушивать. Он, осторожно поднявшись с кресла,
вышел из боскетной и нашел, наконец,
залу, где, поспешно подойдя к инвалидному поручику и проговорив ему: «Мне нужно сказать вам два слова!», — взял его под руку и повел в бильярдную, в которой на этот раз не было ни души.
Доктору, кажется, досадно было, что Аггей Никитич не знает этого, и, как бы желая поразобраться с своими собственными мыслями, он
вышел из гостиной в
залу, где принялся ходить взад и вперед, причем лицо его изображало то какое-то недоумение, то уверенность, и в последнем случае глаза его загорались, и он начинал произносить сам с собою отрывистые слова. Когда потом gnadige Frau, перестав играть в шахматы с отцом Василием,
вышла проводить того, Сверстов сказал ей...
— Во многом! — ответил сначала неопределенно сенатор. — Михайло Сергеич, я слышу, в
зале набралось много просителей; потрудитесь к ним
выйти, примите от них прошения и рассмотрите их там! — сказал он правителю дел, который немедля же встал и
вышел из кабинета.
— Однако мне пора, — шепнул,
выходя из-за стола, Туганов и хотел
выйти в
залу, но был снова атакован Варнавой.
Кожемякин тоже поспешно оделся, молча
вышел из полутёмной, одною лампадой освещённой комнаты в
зал, оглянулся ошеломлённый, чувствуя, что случилось что-то скверное.
Вышла Марфа, накинув на голову шаль, спрятав в ней лицо, и злым голосом сказала...
Дни два ему нездоровилось, на третий казалось лучше; едва переставляя ноги, он отправился в учебную
залу; там он упал в обморок, его перенесли домой, пустили ему кровь, он пришел в себя, был в полной памяти, простился с детьми, которые молча стояли, испуганные и растерянные, около его кровати, звал их гулять и прыгать на его могилу, потом спросил портрет Вольдемара, долго с любовью смотрел на него и сказал племяннику: «Какой бы человек мог
из него
выйти… да, видно, старик дядя лучше знал…
Часов в десять с небольшим Семен Иванович Крупов явился в небольшую
залу «Города Кересберг» и принялся прохаживаться взад и вперед, с лицом озабоченным и сердитым. Минут через пять дверь
из комнаты Бельтова отворилась, и
вышел Григорий, со щеткой в руке и с пальто на руке.
— Загляделся на нее, да и сам не знаю, что сказал, а
вышло здорово, в рифму… Рядом со мной стоял шпак во фраке. Она к нему, говорит первый слог, он ей второй, она ко мне, другой задает слог, я и сам не знаю, как я ей ахнул тот же слог, что он сказал… Не подходящее
вышло. Я бегом
из зала!
— Ни одной ночи, — говорит, — бедная, не спала: все, бывало, ходила в белый
зал гулять, куда, кроме как для балов, никто и не хаживал.
Выйдет, бывало, туда таково страшно, без свечи, и все ходит, или сядет у окна, в которое с улицы фонарь светит, да на портрет Марии Феодоровны смотрит, а у самой
из глаз слезы текут. — Надо полагать, что она до самых последних минут колебалась, но потом преданность ее взяла верх над сердцем, и она переломила себя и с той поры словно от княжны оторвалась.
— Сию секунду-с! — отвечал тот и, мигнув своему товарищу,
вышел с ним
из залы.
Далее
залы княгиня не повела гостей своих и просила их усесться тут же, а сама начала прислушиваться, что делается в кабинете. Вдруг князь громко крикнул лакея. Тот на этот зов проворно пробежал к нему через
залу. Князь что-то такое приказал ему. Лакей затем
вышел из кабинета.
Мелузов смотрит в растворенную дверь. Звонок. Слышен свисток кондуктора, потом свист машины, поезд трогается.
Из другой
залы выходят Трагик и Вася.
Идут к двери, навстречу им
из другой
залы выходят Нароков и Мелузов.
И Дарья Михайловна протянула Рудину руку. Он сперва пожал ее, потом поднес к губам и
вышел в
залу, а
из залы на террасу. На террасе он встретил Наталью.
На другой день, увидя идущего Германна, Лизавета Ивановна встала из-за пяльцев,
вышла в
залу, отворила форточку и бросила письмо на улицу, надеясь на проворство молодого офицера. Германн подбежал, поднял его и вошел в кондитерскую лавку. Сорвав печать, он нашел свое письмо и ответ Лизаветы Ивановны. Он того и ожидал и возвратился домой, очень занятый своей интригою.
Через
залу прошла в магазин (
из которого был прямой выход на улицу) Берта Ивановна. Она не хотела ни торопить мужа домой, ни дожидать его и уходила, со всеми раскланиваясь и всем подавая руки. Ее провожали до дверей Ида Ивановна и Маня. Я встал и тоже
вышел за ними.