Неточные совпадения
Недаром наши странники
Поругивали мокрую,
Холодную весну.
Весна нужна крестьянину
И ранняя и дружная,
А тут — хоть
волком вой!
Не греет землю солнышко,
И облака дождливые,
Как дойные коровушки,
Идут по небесам.
Согнало снег, а зелени
Ни травки, ни листа!
Вода не убирается,
Земля не одевается
Зеленым ярким бархатом
И, как мертвец без савана,
Лежит под небом пасмурным
Печальна и нага.
От этих секретов-то, сударь, ему только одному весело, а остальные —
волком воют.
Я, разумеется, не советую «с
волками жить — по-волчьи
выть», как советует старинная и политически мудрая пословица.
Где-то очень далеко,
волком, заливисто
выл пес, с голода или со страха. Такая ночь едва ли возможна в культурных государствах Европы, — ночь, когда человек, находясь в сорока верстах от города, чувствует себя в центре пустыни.
Раиса. Хоть
волком вой! Ах, тоска, Анфиса! Ах, тоска!
Потом, как-то не памятно, я очутился в Сормове, в доме, где всё было новое, стены без обоев, с пенькой в пазах между бревнами и со множеством тараканов в пеньке. Мать и вотчим жили в двух комнатах на улицу окнами, а я с бабушкой — в кухне, с одним окном на крышу. Из-за крыш черными кукишами торчали в небо трубы завода и густо, кудряво дымили, зимний ветер раздувал дым по всему селу, всегда у нас, в холодных комнатах, стоял жирный запах гари. Рано утром
волком выл гудок...
— Перестань
выть! — крикнул на нее Мосей и замахнулся. — Одного
волка порешили, и тебе туда же дорога.
«Потому что, знаете ли, — скажем мы, хихикая, — с
волками жить, по-волчьи
выть».
— Да так вот. Исправник нынче никаких дел не принимает, а мировые — один в отставку вышел, другой, по болезни, не правит, а третий по уезду ездит, поймать нигде нельзя. Нет начальства — хоть
волком вой!
— Ничего ты не можешь мне сказать! — медленно проговорил Весовщиков. — У меня душа
волком воет!..
Играли на полях певучие вьюги, осеняя холмы белыми крыльями, щедро кутая городок в пышные сугробы снега,
выли по ночам голодные, озябшие
волки, и, отвечая им, злобно лаяли трусоватые окуровские собаки.
Собака взглянула на него здоровым глазом, показала ещё раз медный и, повернувшись спиной к нему, растянулась, зевнув с
воем. На площадь из улицы, точно
волки из леса на поляну, гуськом вышли три мужика; лохматые, жалкие, они остановились на припёке, бессильно качая руками, тихо поговорили о чём-то и медленно, развинченной походкой, всё так же гуськом пошли к ограде, а из-под растрёпанных лаптей поднималась сухая горячая пыль. Где-то болезненно заплакал ребёнок, хлопнула калитка и злой голос глухо крикнул...
Шалимов. Э! Что усы! Оставим их в покое. Вы знаете пословицу: с
волками жить — по-волчьи
выть? Это, скажу вам, недурная пословица. Особенно для того, кто выпил до дна горькую чашу одиночества… Вы, должно быть, еще не вполне насладились им… и вам трудно понять человека, который… Впрочем, не смею задерживать вас…
— С
волками надо
выть по-волчьи, Юрий Дмитрич; и у кого свой царь в голове, тот не станет плыть в бурю против воды.
Когда еще доктор осматривал больных, с улицы донесся какой-то подавленный стон. Немного погодя звук повторился и застыл в воздухе протяжным унылым
воем. Без сомнения, это были
волки.
Если, например, в овчарне растворят ворота и дворовые собаки станут
выть по-волчьи, та и дивиться нечему, когда
волк забредет в овчарню.
А утром, осторожно справившись о
волках, удивляется, что никто этого
воя и не слыхал.
Правда, появились уже и
волки в окрестных лесах, изредка и
воют тихонько, словно подучиваясь к зимнему настоящему
вою, изредка и скотинку потаскивают, но людей не трогают, — однако боится их матрос, как никогда ничего не боялся.
Теперь глухая ночь; здесь все вам преданы, начиная от этой собаки, которая готова загрызть меня, если вы ей это прикажете; отойдя кругом на пять миль нет человеческого жилья; зима, мороз, в овраге
волки воют; вы — все говорят, вы страшный человек; никто еще ни жалости и ни улыбки не видывал на вашем лице ужасном; и вы меня силою позвали на допрос!..
В дальнем углу оврага
выли в перекличку два
волка, вторя друг другу раздирающим унисоном.
Они упали друг другу в объятия; они плакали от радости и от горя; и волчица прыгает и
воет и мотает пушистым хвостом, когда найдет потерянного волченка; а Борис Петрович был человек, как вам это известно, то есть животное, которое ничем не хуже
волка; по крайней мере так утверждают натуралисты и филозофы… а эти господа знают природу человека столь же твердо, как мы, грешные, наши утренние и вечерние молитвы; — сравнение чрезвычайно справедливое!..
Я, удостоверившись, что стреляный
волк точно издох, лег подле него во вражке, а кучеру велел уехать из виду вон, в противоположную сторону; я надеялся, что другой
волк подойдет к убитому, но напрасно: он
выл, как собака, перебегал с места на место, но ко мне не приближался.
Глухо бьют по воде плицы колес пароходов, надсадно,
волками воют матросы на караване барж, где-то бьет молот по железу, заунывно тянется песня — тихонько тлеет чья-то душа, — от песни на сердце пеплом ложится грусть.
Девять ден брели мы с Фатевной до Верхотурья: и плутали по малым дорогам, и ночевать нас в избу мужики не пускали, и волки-то в стороне
выли, и голодом-то двое суток мучались…
— Нет; но вы действительно
воете как настоящий
волк.
Другой крестьянин. Невмоготу, родимый. Работы ну-тебе, а уходить не смей. Напред того, бывало, нелюбо тебе у кого — иди куда хошь! Который вотчинник будет пощедливей, к тому и иди! А ионе, каков ни будь, где тебя указ тот застал, там и сиди; хошь
волком вой, а сиди.
Они начали злобно дергать, рвать, бить его, точно псы отсталого
волка,
выли, кричали, катались по земле темною кучею, а на них густо падали хлопья снега, покрывая весь город белым покровом долгой и скучной зимы.
Ходят
волки по полям да по лесам,
Воют, морды поднимая к небесам.
Я
волкам — тоской моей,
Точно братьям, — кровно сроден,
И не нужен, не угоден
Никому среди людей!
Тяжело на свете жить!
И живу я тихомолком.
И боюся — серым
волкомГромко жалобу завыть!
— Кроме птиц — все толкутся на одном месте. Идет человек, наклоня голову, смотрит в землю, думает о чем-то…
Волки зимой
воют — тоже и холодно и голодно им! И, поди-ка, всякому страшно — всё только одни
волки вокруг него! Когда они
воют, я словно пьяный делаюсь — терпенья нет слышать!
И
волк этот
выл так недалеко, что по ветру ясно было слышно, как он, ворочая челюстями, изменял звуки своего голоса.
Идя дорогою, философ беспрестанно поглядывал по сторонам и слегка заговаривал с своими провожатыми. Но Явтух молчал; сам Дорош был неразговорчив. Ночь была адская.
Волки выли вдали целою стаей. И самый лай собачий был как-то страшен.
— Кажется, как будто что-то другое
воет: это не
волк, — сказал Дорош.
Она бежала, напрягая силы, а в это время Арапка, уже почуявшая
волка, неистово
выла, кудахтали в зимовье потревоженные куры, и Игнат, выйдя на крыльцо, кричал...
Сами знаете, с
волками жить, по-волчьи
выть, и начал он эту самую купеческую жизнь, что день в трактире, а ночь в клубе либо где.
Да иногда, во тьме ночной,
Раздастся псов протяжный
вой,
Когда голодный и худой
Обходит
волк вокруг гумна.
И томился тоской Михайло Васильич, поглядывая на плававшие в воздухе длинные пряди тенетника и на стоявшие густыми столбами над хлебом и покосами толкунцы [Толкунцы, или толкачи, — рои мошек.]. Тянуло его к сетям да к дудочкам — хоть бы разок полежать в озимях до Нефедова дня… Да что поделаешь с своеобычным приятелем? Хоть
волком вой, а гости́ до трех ден у Чапурина.
Ему вторили как бы пушечные выстрелы, стоны падавших деревьев,
вой спасавшихся от гибели
волков, отчаянный рев медведей.
Воют в сумерки долгие, зимние,
Волки грозные с тощих полей.
По дворам в погорающем инее
Над застрёхами храп лошадей.
— Постараюсь, — сказал Марко Данилыч. — Признаться, в наличности таких денег теперь при себе не имею, да не знаю, буду ли завтра иметь, — дружески улыбаясь, прибавил он. — Теперича не то что двадцати пяти тысяч — ста рублей во всей ярманке не сыщете на самый короткий срок. Такое безденежье, что просто хоть
волком вой…
А без денег хоть
волком вой с девками.
Никифор Захарыч опустил вожжи и дал лошадям волю идти куда знают. Только изредка похлестывал их, чтобы не стали. Долго путали они, наконец вдалеке послышались лай и
вой нескольких собак:
волков, значит, почуяли. Никифор стал править лошадей на доносившийся лай.
— Живучи с
волками,
войте по-волчьи и не пропускайте то, что плывет в руки. Что вам далось это глупое слово «донос», все средства хороши, когда они ведут к цели.
Волки не церемонятся, режьте их, душите их, коверкайте их, подлецов, воров, разбойников и душегубов!
— Да, подобные вам добрые люди перевоспитали, полно и мне быть дурой, и я поняла, что, с
волками живучи, надо и
выть по-волчьи.
— Да, голубчик; с
волками жить — по-волчьи
выть… Вы плохой питух?
— Ло… лошадь! — приказывает он, покачиваясь. Ему подают лошадь. Он взбирается на седло, встряхивает головой и исчезает в потемках. Собаки между тем
воют и рвутся, точно
волка чуют. Около Семена и обоих Гаврил собираются бабы и мальчишки… Причитываньям, ахам, вздохам и крестным знамениям нет конца. Влетает во двор верховой.
Маски в лунную ночь на кладбище — и еще каком, боже мой! — где трупы не зарывались: инка, Семирамида, капуцин, чертенок, это разнородное собрание, борющееся с мертвецами, которые, казалось им, сжимали их в своих холодных объятиях, хватали когтями, вырастали до неба и преследовали их стопами медвежьими; стая
волков, с
вытьем отскочившая при появлении нежданных гостей и ставшая в чутком отдалении, чтобы не потерять добычи, — таков был дивертисмент, приготовленный догадливою местью героям, храбрым только на доносы.
Уже беда его птиц скликает,
И
волки угрозою
воют по оврагам,
Клектом орлы на кости зверей зовут,
Лисицы брешут на червленые щиты…
— Надо, дружок, к господам применяться… С
волками жить, по волчьи
выть… Вот и ты посиди с
волком, поучись ему угодить, после мне, ведь вы меня волчицей прозываете, угодить тоже сможешь, — говорила она провинившимуся.
У нас не так: на душе и
волком воешь, да, коли нужно, воркуешь голубочком.