Неточные совпадения
— А ведь всё-таки жалко, что этих
двух медведей без вас
возьмут. А помните в Хапилове последний
раз? Чудная была бы охота, — сказал Чириков.
Подложили цепи под колеса вместо тормозов, чтоб они не раскатывались,
взяли лошадей под уздцы и начали спускаться; направо был утес, налево пропасть такая, что целая деревушка осетин, живущих на дне ее, казалась гнездом ласточки; я содрогнулся, подумав, что часто здесь, в глухую ночь, по этой дороге, где
две повозки не могут разъехаться, какой-нибудь курьер
раз десять в год проезжает, не вылезая из своего тряского экипажа.
После небольшого послеобеденного сна он приказал подать умыться и чрезвычайно долго тер мылом обе щеки, подперши их извнутри языком; потом,
взявши с плеча трактирного слуги полотенце, вытер им со всех сторон полное свое лицо, начав из-за ушей и фыркнув прежде
раза два в самое лицо трактирного слуги.
Вот пистолеты уж блеснули,
Гремит о шомпол молоток.
В граненый ствол уходят пули,
И щелкнул в первый
раз курок.
Вот порох струйкой сероватой
На полку сыплется. Зубчатый,
Надежно ввинченный кремень
Взведен еще. За ближний пень
Становится Гильо смущенный.
Плащи бросают
два врага.
Зарецкий тридцать
два шага
Отмерил с точностью отменной,
Друзей развел по крайний след,
И каждый
взял свой пистолет.
Но когда однажды он понес поднос с чашками и стаканами, разбил
два стакана и начал, по обыкновению, ругаться и хотел бросить на пол и весь поднос, она
взяла поднос у него из рук, поставила другие стаканы, еще сахарницу, хлеб и так уставила все, что ни одна чашка не шевельнулась, и потом показала ему, как
взять поднос одной рукой, как плотно придержать другой, потом
два раза прошла по комнате, вертя подносом направо и налево, и ни одна ложечка не пошевелилась на нем, Захару вдруг ясно стало, что Анисья умнее его!
Он достал из угла натянутый на рамку холст, который готовил давно для портрета Веры,
взял краски, палитру. Молча пришел он в залу, угрюмо, односложными словами, велел Василисе дать каких-нибудь занавесок, чтоб закрыть окна, и оставил только одно; мельком исподлобья взглянул
раза два на Крицкую, поставил ей кресло и сел сам.
Я, конечно, обращался к нему
раз, недели
две тому, за деньгами, и он давал, но почему-то мы тогда разошлись, и я сам не
взял: он что-то тогда забормотал неясно, по своему обыкновению, и мне показалось, что он хотел что-то предложить, какие-то особые условия; а так как я третировал его решительно свысока во все
разы, как встречал у князя, то гордо прервал всякую мысль об особенных условиях и вышел, несмотря на то что он гнался за мной до дверей; я тогда
взял у князя.
Вскочила это она, кричит благим матом, дрожит: „Пустите, пустите!“ Бросилась к дверям, двери держат, она вопит; тут подскочила давешняя, что приходила к нам, ударила мою Олю
два раза в щеку и вытолкнула в дверь: „Не стоишь, говорит, ты, шкура, в благородном доме быть!“ А другая кричит ей на лестницу: „Ты сама к нам приходила проситься, благо есть нечего, а мы на такую харю и глядеть-то не стали!“ Всю ночь эту она в лихорадке пролежала, бредила, а наутро глаза сверкают у ней, встанет, ходит: „В суд, говорит, на нее, в суд!“ Я молчу: ну что, думаю, тут в суде
возьмешь, чем докажешь?
Никто, кажется, не подумал даже, что могло бы быть, если бы Альфонс Богданыч в одно прекрасное утро
взял да и забастовал, то есть не встал утром с пяти часов, чтобы несколько
раз обежать целый дом и обругать в несколько приемов на
двух диалектах всю прислугу; не пошел бы затем в кабинет к Ляховскому, чтобы получить свою ежедневную порцию ругательств, крика и всяческого неистовства, не стал бы сидеть ночи за своей конторкой во главе двадцати служащих, которые, не разгибая спины, работали под его железным началом, если бы, наконец, Альфонс Богданыч не обладал счастливой способностью являться по первому зову, быть
разом в нескольких местах, все видеть, и все слышать, и все давить, что попало к нему под руку.
Однако разговором дела не поправишь. Я
взял свое ружье и
два раза выстрелил в воздух. Через минуту откуда-то издалека послышался ответный выстрел. Тогда я выстрелил еще
два раза. После этого мы развели огонь и стали ждать. Через полчаса стрелки возвратились. Они оправдывались тем, что Дерсу поставил такие маленькие сигналы, что их легко было не заметить. Гольд не возражал и не спорил. Он понял, что то, что ясно для него, совершенно неясно для других.
Я шагнул
раза два ощупью, чья-то костлявая рука
взяла мою руку.
Другой
раз, у них же, он приехал на званый вечер; все были во фраках, и дамы одеты. Галахова не звали, или он забыл, но он явился в пальто; [сюртуке (от фр. paletot).] посидел,
взял свечу, закурил сигару, говорил, никак не замечая ни гостей, ни костюмов. Часа через
два он меня спросил...
Прежде Макбета у нас была легавая собака Берта; она сильно занемогла, Бакай ее
взял на свой матрац и две-три недели ухаживал за ней. Утром рано выхожу я
раз в переднюю.
Губернатор
взял их, прочел, прочел
раз и
два, — ничего понять нельзя.
— Положение среднее. Жалованье маленькое, за битую посуду больше заплатишь. Пурбуарами живем. Дай Бог здоровья, русские господа не забывают. Только
раз одна русская дама, в Эмсе, повадилась ко мне в отделение утром кофе пить, а тринкгельду [на чай (от нем. Trinkgeld).]
два пфеннига дает. Я было ей назад:
возьмите, мол, на бедность себе! — так хозяину, шельма, нажаловалась. Чуть было меня не выгнали.
Раз только в жизни полиция навязала богатым братьям
два билета на благотворительный спектакль в Большом театре, на «Демона». Алексей
взял с собой Леньку-конюха.
Каждую неделю
два раза вся Российская империя извещается, что Н. Н. или Б. Б. в несостоянии или не хочет платить того, что занял, или
взял, или чего от него требуют.
У подъезда, от которого только что откатили тройки, генерал разглядел, что князь схватил первого извозчика и крикнул ему «в Екатерингоф, вслед за тройками». Затем подкатил генеральский серенький рысачок и увлек генерала домой, с новыми надеждами и расчетами, и с давешним жемчугом, который генерал все-таки не забыл
взять с собой. Между расчетами мелькнул ему
раза два и соблазнительный образ Настасьи Филипповны; генерал вздохнул...
Хоть вас и можно извинить,
взяв во внимание ваши неудачи, но вы в досаде вашей даже
раза два меня выбранили.
Прежде чем к этим узлам осторожно подскочил и
взял их оставшийся в тени извозчик, в другом конце дома торопливо распахнулись
разом два другие темные окна, и в каждом из них показалось по женской голове.
В последнюю ночь, проведенную Розановым в своей московской квартире, Ольга Александровна
два раза приходила в комнату искать зажигательных спичек. Он видел это и продолжал читать. Перед утром она пришла
взять свой платок, который будто забыла на том диване, где спал Розанов, но он не видал и не слыхал.
— Видел. Года
два назад масло у них покупал, так всего туточка насмотрелся. На моих глазах это было: облютела она на эту самую на Оринушку… Ну, точно, баба, она ни в какую работу не подходящая, по той причине, что убогая —
раз, да и разумом бог изобидел —
два, а все же християнский живот, не скотина же… Так она таскала-таскала ее за косы, инно жалость меня
взяла.
«Хорошо, — думаю, — теперь ты сюда небось в другой
раз на моих голубят не пойдешь»; а чтобы ей еще страшнее было, так я наутро
взял да и хвост ее, который отсек, гвоздиком у себя над окном снаружи приколотил, и очень этим был доволен. Но только так через час или не более как через
два, смотрю, вбегает графинина горничная, которая отроду у нас на конюшне никогда не была, и держит над собой в руке зонтик, а сама кричит...
— Как там один мастер
возьмет кусок массы, бросит ее в машину, повернет
раз,
два, три, — смотришь, выйдет конус, овал или полукруг; потом передает другому, тот сушит на огне, третий золотит, четвертый расписывает, и выйдет чашка, или ваза, или блюдечко.
Несколько минут спустя они оба отправились в кондитерскую Розелли. Санин предварительно
взял с Панталеоне слово держать дело о дуэли в глубочайшей тайне. В ответ старик только палец кверху поднял и, прищурив глаз, прошептал
два раза сряду: «Segredezza!» (Таинственность!) Он видимо помолодел и даже выступал свободнее. Все эти необычайные, хотя и неприятные события живо переносили его в ту эпоху, когда он сам и принимал и делал вызовы, — правда, на сцене. Баритоны, как известно, очень петушатся в своих ролях.
Сначала отец как-то поморщился, узнав, что сын дает мне своего Тебенька, но когда на другой день мы устроили кавалькаду и я
взял на нем
два раза ограду, — он успокоился, и мы окончательно подружились.
Далее Аггей Никитич не в состоянии был подслушивать. Он, осторожно поднявшись с кресла, вышел из боскетной и нашел, наконец, залу, где, поспешно подойдя к инвалидному поручику и проговорив ему: «Мне нужно сказать вам
два слова!», —
взял его под руку и повел в бильярдную, в которой на этот
раз не было ни души.
Несмотря на то, что Марья Дмитриевна ссорилась с мохнатым Ханефи (Хаджи-Мурат
взял с собой только
двух: Ханефи и Элдара) и вытолкала его
раз из кухни, за что тот чуть не зарезал ее, она, очевидно, питала особенные чувства и уважения и симпатии к Хаджи-Мурату.
Выслушав его с большим вниманием, он
взял его из рук Танюши и, с удовольствием заметив четкость руки невесты, сам прочел письмо
два раза и сказал: «Ну, умница и, должно быть, горячая душа!» Вся семья злилась и молчала; одна Александра Степановна не вытерпела и, сверкая круглыми, выкатившимися от бешенства зрачками, сказала...
Несмотря на советы дать еще на водку ямщику, он надел шапку и стал посередине комнаты. Они расцеловались
раз,
два раза, остановились и потом поцеловались третий
раз. Тот, который был в полушубке, подошел к столу, выпил стоявший на столе бокал,
взял за руку маленького и дурного и покраснел.
— Вот что, молодой человек, — советовал полковник, интересовавшийся моей работой, — я давно болтаюсь около литературы и выработал свою мерку для каждой новой вещи.
Возьмите страницу и сосчитайте сколько
раз встречаются слова «был» и «который». Ведь в языке — весь автор, а эти
два словечка рельефно показывают, какой запас слов в распоряжении данного автора. Языку, конечно, нельзя выучиться, но нужно относиться к нему с крайней осторожностью. Нужна строгая школа, то, что у спортсменов называется тренировкой.
И вот завтра его порют. Утром мы собрались во второй батальон на конфирмацию. Солдаты выстроены в каре, — оставлено только место для прохода. Посередине
две кучи длинных березовых розог, перевязанных пучками. Придут офицеры, взглянут на розги и выйдут из казармы на крыльцо. Пришел и Шептун. Сутуловатый, приземистый, исподлобья взглянул он своими неподвижными рыбьими глазами на строй, подошел к розгам,
взял пучок, свистнул им
два раза в воздухе и, бережно положив, прошел в фельдфебельскую канцелярию.
Тут можно ее наудить сколько угодно, насаживая на маленькую удочку одно или
два зерна разбухшей в горячей воде пшеницы и всякий
раз пробуя — свободно ли выходит наружу жало крючка; впрочем, самая крупная плотва скорее
возьмет на куски умятого хлеба, величиною в русский небольшой орех.
— Ну, вот что, грамотник, — примолвил он, толкнув его слегка по плечу, — на реку тебе идти незачем: завтра успеешь на нее насмотреться, коли уж такая охота припала. Ступай-ка лучше в избу да шапку
возьми: сходим-ка на озеро к дедушке Кондратию. Он к нам на праздниках
два раза наведывался, а мы у него ни однова не бывали — не годится. К тому же и звал он нонче.
Один
раз я уже
взял заграничный паспорт — ссора продолжалась
два дня, — но потом опять полуобъяснение, полупримирение — и я остался.
— То-то и дело, что нет — провал бы ее
взял, проклятую! Так и есть! конная артиллерия. Слушайте, ребята! если кто хоть на волос высунется вперед — боже сохрани! Тихим шагом!.. Господа офицеры! идти в ногу!.. Левой, правой…
раз,
два!..
С Алексеем Пётр жил мирно, хотя видел, что бойкий брат
взял на себя наиболее лёгкую часть дела: он ездил на нижегородскую ярмарку,
раза два в год бывал в Москве и, возвращаясь оттуда, шумно рассказывал сказки о том, как преуспевают столичные промышленники.
Впрочем, еще
раз она появилась. В руках у нее был сверток —
два фунта масла и
два десятка яиц. И после страшного боя я ни масла, ни яиц не
взял. И очень этим гордился, вследствие юности. Но впоследствии, когда мне приходилось голодать в революционные годы, не
раз вспоминал лампу-«молнию», черные глаза и золотой кусок масла с вдавлинами от пальцев, с проступившей на нем росой.
Перчихин. Я! Я рассужу всё… всех, по порядку… Не тронь чужого —
раз!
Взяла — отдай назад —
два!
Иван Петрович. За твое… большое путешествие. Я ведь стою выше этого. Я не стану удерживать тебя. И жизнь и смерть для гения безразличны. Я умираю в жизни и живу в смерти. Ты убьешь себя, чтобы они,
два человека, жалели тебя. А я — я убью себя затем, чтобы весь мир понял, что он потерял. И я не стану колебаться, думать.
Взял (хватает револьвер) —
раз, и готово. Но еще рано. (Кладет револьвер.) И мне писать нечего, они сами должны понять… Ах, вы…
Родился ребёнок, переменилась жена моя: и голос у неё крепче стал, и тело всё будто бы выпрямилось, а ко мне она, вижу — как-то боком стоит. Не то, чтобы жадна стала, а начала куски усчитывать; уж и милостыню реже подаёт, вспоминает, кто из мужиков сколько должен нам. Долги — пятаки, а ей интересно. Сначала я думал — пройдёт это; я тогда уже бойко птицей торговал,
раза два в месяц ездил в город с клетками; бывало, рублей пять и больше за поездку
возьмёшь. Корова была у нас, с десяток кур — чего бы ещё надо?
И он ходил со мною
раз и
два, и, наконец, за обычай
взял со мною питаться, и освоился до того, что
раз сказал...
Сильно он закладывал, недели по
две не в своем виде бывал, ну, скучно в другой
раз в степи-то, одурь
возьмет, вот с девчонкой и возишься.
Матрена. Да, уж это дело такое. Глянь-ка сюда. (Шепотом, оглядываясь.) Была я, ведашь, у старичка этого за порошками, — он мне на
две руки дал снадобья. Глянь-ка сюда. Это, говорит, сонный порошок. Дай, говорит, один — сон такой
возьмет, что хоть ходи по нем. А это, говорит, такое снадобье, если, говорит, давать пить — никакого духа нет, а сила большая. На семь, говорит, разов, по щепоти на
раз. До семи разов давай. И слобода, говорит, ей скоро откроется.
Он божился, что эти деньги он наторговал и что в трактире он не был уже более года, а свидетели показали, что он был беден и в последнее время сильно нуждался в деньгах и ходил в трактир каждый день, чтобы
взять у Матвея взаймы, и жандарм рассказал, как в день убийства сам он
два раза ходил с буфетчиком в трактир, чтобы помочь ему сделать заем.
Аматуров. При тебе
два раза, а вот, может быть, в этом же саду, у этого мерзавца Прихвоснева, каждый день видались; но все это — люби она там кого ей угодно, сколько угодно; но, главное, как она смела бросить мне портрет в лицо!.. Она прямо тут рассчитала, что она женщина и что я ничем не могу отплатить ей за то… Не хлыст же
взять и самое ее отдуть! Мы не в том веке живем.
Лиза
взяла рогульку, вынула булавку у себя из косыночки, которую при этом распахнуло немного ветром из окна, и как-то булавочкой добыла петлю, протянула
раза два и передала рогульку дяде.
И вот стали заходить добрые люди, поедят, попьют, переночуют, а то и переднюют, и день, и
два, и неделю. Другой
раз и
возьмут что-нибудь из обуви и одежды, кому нужда. Уберут всё, как было до прихода, чтобы другим прохожим можно было также пользоваться, и уйдут и только знают благодарит неизвестного благодетеля.
Полисмен Уйрида начал довольно обстоятельный рассказ на не совсем правильном английском языке об обстоятельствах дела: о том, как русский матрос был пьян и пел «более чем громко» песни, — «а это было, господин судья, в воскресенье, когда христианину надлежит проводить время более прилично», — как он, по званию полисмена, просил русского матроса петь не так громко, но русский матрос не хотел понимать ни слов, ни жестов, и когда он
взял его за руку, надеясь, что русский матрос после этого подчинится распоряжению полиции, «этот человек, — указал полисмен пальцем на «человека», хлопавшего напротив глазами и дивившегося всей этой странной обстановке, — этот человек без всякого с моей стороны вызова, что подтвердят и свидетели, хватил меня
два раза по лицу…
Больше всех хочется Дуне узнать, что такое «духовный супруг». Вот уж год почти миновал, как она в первый
раз услыхала о нем, но до сих пор никто еще не объяснил ей, что это такое. Доходили до Луповиц неясные слухи, будто «араратский царь Максим», кроме прежней жены,
взял себе другую, духовную, а последователям велел брать по
две и по три духовные жены. Егор Сергеич все знает об этом, он расскажет, он разъяснит. Николай Александрыч и семейные его мало верили кавказским чудесам.