Неточные совпадения
Митрофан.
И теперь как шальной хожу. Ночь
всю така дрянь в глаза лезла.
Простаков. Странное дело, братец, как родня на родню походить может. Митрофанушка наш
весь в дядю.
И он до свиней сызмала такой же охотник, как
и ты. Как был еще трех лет, так, бывало, увидя свинку, задрожит от радости.
Вить, мой батюшка, пока Митрофанушка еще в недорослях, пота его
и понежить; а там лет через десяток, как войдет, избави Боже, в службу,
всего натерпится.
Больше полугода, как я в разлуке с тою, которая мне дороже
всего на свете,
и, что еще горестнее, ничего не слыхал я о ней во
все это время.
Правдин. Подобное бесчеловечие вижу
и в здешнем доме. Ласкаюсь, однако, положить скоро границы злобе жены
и глупости мужа. Я уведомил уже о
всех здешних варварствах нашего начальника
и не сумневаюсь, что унять их возьмутся меры.
Софья. Сегодня, однако же, в первый раз здешняя хозяйка переменила со мною свой поступок. Услышав, что дядюшка мой делает меня наследницею, вдруг из грубой
и бранчивой сделалась ласковою до самой низкости,
и я по
всем ее обинякам вижу, что прочит меня в невесты своему сыну.
Софья.
Всех и вообразить не можешь. Он хотя
и шестнадцати лет, а достиг уже до последней степени своего совершенства
и дале не пойдет.
Скотинин. Я проходил мимо вас. Услышал, что меня кличут, я
и откликнулся. У меня такой обычай: кто вскрикнет — Скотинин! А я ему: я! Что вы, братцы,
и заправду? Я сам служивал в гвардии
и отставлен капралом. Бывало, на съезжей в перекличке как закричат: Тарас Скотинин! А я во
все горло: я!
Скотинин. Я никуда не шел, а брожу, задумавшись. У меня такой обычай, как что заберу в голову, то из нее гвоздем не выколотишь. У меня, слышь ты, что вошло в ум, тут
и засело. О том
вся и дума, то только
и вижу во сне, как наяву, а наяву, как во сне.
Скотинин. Суженого конем не объедешь, душенька! Тебе на свое счастье грех пенять. Ты будешь жить со мною припеваючи. Десять тысяч твоего доходу! Эко счастье привалило; да я столько родясь
и не видывал; да я на них
всех свиней со бела света выкуплю; да я, слышь ты, то сделаю, что
все затрубят: в здешнем-де околотке
и житье одним свиньям.
Г-жа Простакова. Как теленок, мой батюшка; оттого-то у нас в доме
все и избаловано. Вить у него нет того смыслу, чтоб в доме была строгость, чтоб наказать путем виноватого.
Все сама управляюсь, батюшка. С утра до вечера, как за язык повешена, рук не покладываю: то бранюсь, то дерусь; тем
и дом держится, мой батюшка!
Митрофан.
И сегодни матушка
все утро изволила провозиться с холопями.
Г-жа Простакова. Ты же еще, старая ведьма,
и разревелась. Поди, накорми их с собою, а после обеда тотчас опять сюда. (К Митрофану.) Пойдем со мною, Митрофанушка. Я тебя из глаз теперь не выпущу. Как скажу я тебе нещечко, так пожить на свете слюбится. Не век тебе, моему другу, не век тебе учиться. Ты, благодаря Бога, столько уже смыслишь, что
и сам взведешь деточек. (К Еремеевне.) С братцем переведаюсь не по-твоему. Пусть же
все добрые люди увидят, что мама
и что мать родная. (Отходит с Митрофаном.)
Правдин. Лишь только из-за стола встали,
и я, подошед к окну, увидел вашу карету, то, не сказав никому, выбежал к вам навстречу обнять вас от
всего сердца. Мое к вам душевное почтение…
Стародум. В одном. Отец мой непрестанно мне твердил одно
и то же: имей сердце, имей душу,
и будешь человек во всякое время. На
все прочее мода: на умы мода, на знания мода, как на пряжки, на пуговицы.
Г-жа Простакова (обробев
и иструсясь). Как! Это ты! Ты, батюшка! Гость наш бесценный! Ах, я дура бессчетная! Да так ли бы надобно было встретить отца родного, на которого
вся надежда, который у нас один, как порох в глазе. Батюшка! Прости меня. Я дура. Образумиться не могу. Где муж? Где сын? Как в пустой дом приехал! Наказание Божие!
Все обезумели. Девка! Девка! Палашка! Девка!
Стародум(приметя
всех смятение). Что это значит? (К Софье.) Софьюшка, друг мой,
и ты мне кажешься в смущении? Неужель мое намерение тебя огорчило? Я заступаю место отца твоего. Поверь мне, что я знаю его права. Они нейдут далее, как отвращать несчастную склонность дочери, а выбор достойного человека зависит совершенно от ее сердца. Будь спокойна, друг мой! Твой муж, тебя достойный, кто б он ни был, будет иметь во мне истинного друга. Поди за кого хочешь.
Г-жа Простакова. Родной, батюшка. Вить
и я по отце Скотининых. Покойник батюшка женился на покойнице матушке. Она была по прозванию Приплодиных. Нас, детей, было с них восемнадцать человек; да, кроме меня с братцем,
все, по власти Господней, примерли. Иных из бани мертвых вытащили. Трое, похлебав молочка из медного котлика, скончались. Двое о Святой неделе с колокольни свалились; а достальные сами не стояли, батюшка.
Мы
весь родительский долг исполнили, немца приняли
и деньги по третям наперед ему платим.
Правдин. Это
все хорошо; не забудьте, однако ж, сударыня, что гость ваш теперь только из Москвы приехал
и что ему покой гораздо нужнее похвал вашего сына.
Стародум. Признаюсь, что я рад бы отдохнуть
и от дороги,
и от
всего того, что слышал
и что видел.
Г-жа Простакова. А мы-то что? Позволь, мой батюшка, проводить себя
и мне,
и сыну,
и мужу. Мы
все за твое здоровье в Киев пешком обещаемся, лишь бы дельце наше сладить.
Г-жа Простакова. Не трудись по-пустому, друг мой! Гроша не прибавлю; да
и не за что. Наука не такая. Лишь тебе мученье, а
все, вижу, пустота. Денег нет — что считать? Деньги есть — сочтем
и без Пафнутьича хорошохонько.
Г-жа Простакова. Как тебе не знать большого свету, Адам Адамыч? Я чай,
и в одном Петербурге ты
всего нагляделся.
Стародум(с важным чистосердечием). Ты теперь в тех летах, в которых душа наслаждаться хочет
всем бытием своим, разум хочет знать, а сердце чувствовать. Ты входишь теперь в свет, где первый шаг решит часто судьбу целой жизни, где
всего чаще первая встреча бывает: умы, развращенные в своих понятиях, сердца, развращенные в своих чувствиях. О мой друг! Умей различить, умей остановиться с теми, которых дружба к тебе была б надежною порукою за твой разум
и сердце.
Стародум. А того не знают, что у двора всякая тварь что-нибудь да значит
и чего-нибудь да ищет; того не знают, что у двора
все придворные
и у
всех придворные. Нет, тут завидовать нечему: без знатных дел знатное состояние ничто.
Стародум. Как! А разве тот счастлив, кто счастлив один? Знай, что, как бы он знатен ни был, душа его прямого удовольствия не вкушает. Вообрази себе человека, который бы
всю свою знатность устремил на то только, чтоб ему одному было хорошо, который бы
и достиг уже до того, чтоб самому ему ничего желать не оставалось. Ведь тогда
вся душа его занялась бы одним чувством, одною боязнию: рано или поздно сверзиться. Скажи ж, мой друг, счастлив ли тот, кому нечего желать, а лишь есть чего бояться?
Софья. Вижу, какая разница казаться счастливым
и быть действительно. Да мне это непонятно, дядюшка, как можно человеку
все помнить одного себя? Неужели не рассуждают, чем один обязан другому? Где ж ум, которым так величаются?
Как это слово у
всех на языке,
и как мало его понимают!
Это тот священный обет, которым обязаны мы
всем тем, с кем живем
и от кого зависим.
Стародум. Оттого, мой друг, что при нынешних супружествах редко с сердцем советуют. Дело в том, знатен ли, богат ли жених? Хороша ли, богата ли невеста? О благонравии вопросу нет. Никому
и в голову не входит, что в глазах мыслящих людей честный человек без большого чина — презнатная особа; что добродетель
все заменяет, а добродетели ничто заменить не может. Признаюсь тебе, что сердце мое тогда только будет спокойно, когда увижу тебя за мужем, достойным твоего сердца, когда взаимная любовь ваша…
Стародум(c нежнейшею горячностию).
И мое восхищается, видя твою чувствительность. От тебя зависит твое счастье. Бог дал тебе
все приятности твоего пола. Вижу в тебе сердце честного человека. Ты, мой сердечный друг, ты соединяешь в себе обоих полов совершенства. Ласкаюсь, что горячность моя меня не обманывает, что добродетель…
Стародум(один). Он, конечно, пишет ко мне о том же, о чем в Москве сделал предложение. Я не знаю Милона; но когда дядя его мой истинный друг, когда
вся публика считает его честным
и достойным человеком… Если свободно ее сердце…
Милон. Это его ко мне милость. В мои леты
и в моем положении было бы непростительное высокомерие считать
все то заслуженным, чем молодого человека ободряют достойные люди.
Он с холодною кровью усматривает
все степени опасности, принимает нужные меры, славу свою предпочитает жизни; но что
всего более — он для пользы
и славы отечества не устрашается забыть свою собственную славу.
Г-жа Простакова (Стародуму). Хорошо ли отдохнуть изволил, батюшка? Мы
все в четвертой комнате на цыпочках ходили, чтоб тебя не обеспокоить; не смели в дверь заглянуть; послышим, ан уж ты давно
и сюда вытти изволил. Не взыщи, батюшка…
Все садятся, кроме Митрофана
и Еремеевны.
Вот в чем дело, батюшка. За молитвы родителей наших, — нам, грешным, где б
и умолить, — даровал нам Господь Митрофанушку. Мы
все делали, чтоб он у нас стал таков, как изволишь его видеть. Не угодно ль, мой батюшка, взять на себя труд
и посмотреть, как он у нас выучен?
Г-жа Простакова (бегая по театру в злобе
и в мыслях). В семь часов!.. Мы встанем поране… Что захотела, поставлю на своем…
Все ко мне.
Г-жа Простакова. Подите ж с Богом. (
Все отходят.) А я уж знаю, что делать. Где гнев, тут
и милость. Старик погневается да простит
и за неволю. А мы свое возьмем.
Стародум. Благодарение Богу, что человечество найти защиту может! Поверь мне, друг мой, где государь мыслит, где знает он, в чем его истинная слава, там человечеству не могут не возвращаться его права. Там
все скоро ощутят, что каждый должен искать своего счастья
и выгод в том одном, что законно…
и что угнетать рабством себе подобных беззаконно.
Стародум. Они в руках государя. Как скоро
все видят, что без благонравия никто не может выйти в люди; что ни подлой выслугой
и ни за какие деньги нельзя купить того, чем награждается заслуга; что люди выбираются для мест, а не места похищаются людьми, — тогда всякий находит свою выгоду быть благонравным
и всякий хорош становится.
Стародум. Оно
и должно быть залогом благосостояния государства. Мы видим
все несчастные следствия дурного воспитания. Ну, что для отечества может выйти из Митрофанушки, за которого невежды-родители платят еще
и деньги невеждам-учителям? Сколько дворян-отцов, которые нравственное воспитание сынка своего поручают своему рабу крепостному! Лет через пятнадцать
и выходят вместо одного раба двое, старый дядька да молодой барин.
Правдин. Да
и ступай к своим свиньям. Не забудь, однако ж, повестить
всем Скотининым, чему они подвержены.
Правдин (Митрофану). Негодница! Тебе ли грубить матери? К тебе ее безумная любовь
и довела ее
всего больше до несчастья.