Неточные совпадения
— Ну
вот! — воскликнул
он горестно, — не говорил ли
я вам! Где это видано! где допустили бы такое расхищение! давно ли такая, можно сказать, непроходимость была — и вдруг налицо одни пеньки!
Мальчик без штанов. Нескладно что-то ты говоришь, немчура. Лучше, чем похабничать-то, ты
мне вот что скажи: правда ли, что у вашего царя такие губернии есть, в которых яблоки и вишенье по дорогам растут и прохожие не рвут
их?
Мальчик без штанов. Где тебе понять! Сказывал уж
я тебе, что ты за грош черту душу продал, —
вот он теперь тебе и застит свет!
Поэтому нет ничего мудреного, что, возвратясь из дневной экскурсии по окрестностям,
он говорит самому себе:
вот я и по деревням шлялся, и с мужичками разговаривал, и пиво в кабачке с
ними пил — и ничего, сошло-таки с рук! а попробуй-ка
я таким образом у нас в деревне, без предписания начальства, явиться — сейчас руки к лопаткам и марш к становому… ах, подлость какая!
Так
вот оно как. Мы, русские, с самого Петра I усердно"учим по-немецку"и все никакого случая поймать не можем, а в Берлине уж и теперь"случай"предвидят, и, конечно, не для того, чтоб читать порнографическую литературу г. Цитовича, учат солдат"по-русску". Разумеется,
я не преминул сообщить об этом моим товарищам по скитаниям, которые нашли, что факт этот служит новым подтверждением только что формулированного решения: да, Берлин ни для чего другого не нужен, кроме как для человекоубивства.
Перед героями простые люди обязываются падать ниц, обожать
их, забыть об себе, чтоб исключительно любоваться и гордиться
ими, —
вот как
я понимаю героев!
Это платье, по-видимому, уж совсем хорошо, но
вот тут… нужно, чтоб было двеноги, а где
они, «две ноги»?"За что же, однако,
меня в институте учитель прозвал tete de linotte! [ветреницей] совсем уж
я не такая…"И опять бонапартист перед глазами, но уж не тот, не прежний.
По крайней мере,
я испытал нечто подобное на себе. Представьте себе, вновь встретился с Удавом и Дыбой — и обрадовался. И
они мне обрадовались и в один голос воскликнули:
Вот как! ну, и слава богу!
Произнося эту филиппику, Удав был так хорош, что
я положительно залюбовался
им. Невольно думалось:
вот он, настоящий-то русский трибун! Но, с другой стороны, думалось и так: а ну, как кто-нибудь нас подслушает?
—
Вот Мамелфин — тот счастливее
меня!
Он Евтропия в своем"заведении"переводил!
—
Я рассчитываю на вас, Подхалимов! Надо же, наконец! надо, чтоб знали! Человек жил, наполнил вселенную громом — и вдруг… нигде
его нет! Вы понимаете… нигде! Утонул и даже круга на воде… пузырей по себе не оставил!
Вот это-то именно
я и желал бы, чтоб вы изобразили! Пузырей не оставил… поймите это!
— Отлично! очаровательно! Vive Henri Cinq!.. c'est Гa! [Да здравствует Генрих Пятый!..
вот именно!] Но ведь
он… смоковница-то… сказывала
мне намеднись m-lle Краузетт… 34
Воображаю, как
он вытаращит глаза, когда проснется и увидит перед собой addition! [ресторанный счет] Вот-то,
я думаю, выругается!
Знает ли
он, что
вот этот самый обрывок сосиски, который как-то совсем неожиданно вынырнул из-под груды загадочных мясных фигурок, был вчера ночью обгрызен в Maison d'Or [«Золотом доме» (ночной ресторан)] генерал-майором Отчаянным в сообществе с la fille Kaoulla? знает ли
он, что в это самое время Юханцев, по сочувствию, стонал в Красноярске, а члены взаимного поземельного кредита восклицали: «Так
вот она та пропасть, которая поглотила наши денежки!» Знает ли
он, что
вот этой самой рыбьей костью (на ней осталось чуть-чуть мясца) русский концессионер Губошлепов ковырял у себя в зубах, тщетно ожидая в кафе Риш ту же самую Кауллу и мысленно ропща: сколько тыщ уж эта шельма из
меня вымотала, а все только одни разговоры разговаривает!
Этим объясняется и легкость, с которою русские сходятся между собой за границей, и те укоры, которые
они впоследствии адресуют самим себе по поводу своих заграничных связей."И
мне нечего делать, и тебе нечего делать" —
вот первое основание для сближения.
— А! ну
вот… вчера, что ли, приехали? — бормотал
он сконфуженно, — а
я было… ну, очень рад! очень рад! Садитесь! садитесь, что, как у нас… в России? Цветет и благоухает… а? Об господине Пафнутьеве не знаете ли чего?
— Да-с, так
вот сидим мы однажды с деточками в классе и переводим:"время, нами переживаемое"… И вдруг — инспектор-с. Посидел, послушал. А
я вот этой случайности-то и не предвидел-с. Только прихожу после урока домой, сел обедать — смотрю: пакет! Пожалуйте! Являюсь."Вы в Пинеге бывали?" — Не бывал-с. — "Так
вот познакомьтесь".
Я было туда-сюда: за что? — "Так вы не знаете? Это
мне нравится!
Он… не знает! Стыдитесь, сударь! не увеличивайте вашей вины нераскаянностью!"
— Ведь
вот и добрый человек, а сколь жесток! — жаловался
он мне, — не хочет понять, что нам не деньги
его нужны, а душа.
Причем называют
его general и слушают
его рассказы о том, как
он был однажды сослан на каторгу, как
его секли кнутом, как
он с каторги бежал к бурятам, dans les steppes, [в степи] долгое время исправлял у
них должность шамана, оттуда бежал — в Китай… et me voila a Paris. [и
вот я в Париже]
"
Вот люди! — воскликнул
я мысленно, — которые наверное не знают ни уныния, ни вопросов, кроме того, который задан
им Губошлеповым!
И
вот, когда у
него оспаривается право на осуществление даже этой скромной программы,
он, конечно, получает полное основание сказать:
я охотно верю, что история должнаутешать, но не могу указать на людей, которых имеют коснуться ее утешения. Что касается до
меня лично, то
я чувствую только одно: что история сдирает с
меня кожу.
Он с минуту помолчал. Ответы мои не удовлетворяли
его: почему-то
он ждал, что
я перед
ним, земцем, откроюсь. Потом
он уперся руками в колени и опять в упор посмотрел на
меня. Именно тем взглядом посмотрел, который говорит: а
вот я смотрю на тебя — и шабаш!
— То-то
вот и есть, что вы всё иностранных образцов ищете! — нимало не смущаясь, прервал
он меня. — Марат! что такое Марат?! И какое значение может иметь Марат… для нас?
А что, если мой недавний собеседник возьмет да вынырнет? — думалось
мне. Ведь
он меня тогда с кашей съест! Что
я такое? много ли нужно, чтоб превратить мое бытие в небытие? Хотя, с другой стороны, на какую потребу
мне бытие?
вот так бытие! Так не лучше ли сразу погрузиться в небытие, нежели остаться при бытии, с тем чтоб смотреть в окошко да улыбаться прохожим?
Право,
мне до сих пор совсем искренно казалось, что
я никогда никаких других слов, кроме трезвенных, не говорил, а
вот отыскался же мудрец, который в глаза
мне говорит: нет, совсем не того от тебя нужно. Но что-нибудь одно: или
я был постоянно пьян, и в таком случае от пьяного человека нечего и ждать трезвенного слова; или
я был трезв, а те, которые слушали
меня, были пьяны. А может быть,
они и теперь пьяны.
Удав и Дыба были довольно разнообразны в выборе сюжетов для собеседования и, сверх того, обладали кой-какою фантазией. Напротив того проезжий Марат однообразен до утомительности и беден фантазией до нищенства. За душой у
него всего один медный грош, и
он даже не старается ввести насчет
его в заблуждение.
Он прямо и всенародно ставит
его ребром, как бы говоря:
вот вам грош, и знайте, что другого у
меня нет.
И
вот теперь, после такого решительного бахвальства,
я же встречаю
его не только в штанах, но и в суконной поддевке, в барашковой шапке, форма и качество которых несомненно свидетельствуют о прикосновенности к этой метаморфозе господина Разуваева.
Вот, думалось
мне, как Разуваев"обязал"тебя контрактом, так ты и заочно
ему служишь, все равно как бы
он всеминутно у тебя перед глазами стоял, а
я тебе уж три двугривенных сряду без контракта отдал, и ты хоть бы ухом повел!