Неточные совпадения
С самого раннего утра до поздней ночи она мелькала то
тут, то
там по разным хозяйственным заведениям: лезла зачем-то на сеновал, бегала в погреб, рылась в саду; везде, где только можно было, обтирала, подметала
и, наконец, с восьми часов утра, засучив рукава
и надев передник, принималась стряпать —
и надобно отдать ей честь: готовить многие кушанья была она великая мастерица.
Мелкая торговля, бьющаяся изо всех сил вылезти в магазины, так
и стала ему кидаться в глаза со всех сторон; через каждые почти десять шагов ему попадался жид,
и из большей части домов несло жареным луком
и щукой; но еще более безобразное зрелище ожидало его на Садовой:
там из кабака вывалило по крайней мере человек двадцать мастеровых; никогда
и нигде Калинович не видал народу более истощенного
и безобразного: даже самое опьянение их было какое-то мрачное, свирепое;
тут же, у кабака, один из них, свалившись на тротуар, колотился с ожесточением головой о тумбу, а другой, желая, вероятно, остановить его от таких самопроизвольных побоев, оттаскивал его за волосы от тумбы, приговаривая...
— Я, конечно, не знал, что ты
тут участник
и распорядитель, — начал он с принужденною улыбкою, —
и, разумеется, ни к кому бы не отнесся, кроме тебя; теперь вот тоже привез одну вещь
и буду тебя просить прочесть ее, посоветовать
там, где что нужным найдешь переменить, а потом
и напечатать.
— Это мило, это всего милей — такое наивное сознание! — воскликнул Белавин
и захохотал. —
И прав ведь, злодей! Единственный, может быть, случай, где, не чувствуя сам того, говорил великую истину, потому что
там действительно хоть криво, косо, болезненно, но что-нибудь да делаете «, а
тут уж ровно ничего, как только писанье
и писанье… удивительно! Но все-таки, значит, вы не служите? — прибавил он, помолчав.
Поехала, однако, на железную дорогу;
там хотела сэкономничать, взяла в третьем классе —
и, представь себе, очутилась решительно между мужиками: от тулупов воняет; а
тут еще пьяный какой-то навязался, — начал со мной куртизанить.
Не говоря уже
там об оброках, пять крупчаток-мельниц,
и если теперь положить minimum дохода по три тысячи серебром с каждой, значит: одна эта статья — пятнадцать тысяч серебром годового дохода; да подмосковная еще есть… ну,
и прежде вздором, пустяками считалась, а
тут вдруг — богатым людям везде, видно, счастье, — вдруг прорезывается линия железной дороги: какой-то господин выдумывает разбить
тут огородные плантации
и теперь за одну землю платит — это черт знает что такое! — десять тысяч чистоганом каждогодно.
Как
и зачем он
тут появился? Еще полчаса перед тем он выбежал, как полоумный, из дому, бродил несколько времени по улицам, случайно очутился на пожаре
и бросился в огонь не погибающую, кажется, спасать, а искать
там своей смерти: так, видно, много прелести
и наслаждения принесло ему брачное ложе.
Теперь вот рекрутское присутствие открыло уже свои действия,
и не угодно ли будет полюбопытствовать: целые вороха вот
тут, на столе, вы увидите просьб от казенных мужиков на разного рода злоупотребления ихнего начальства,
и в то же время ничего невозможно сделать, а самому себе повредить можно; теперь вот с неделю, как приехал флигель-адъютант, непосредственный всего этого наблюдатель,
и, как я уже слышал, третий день совершенно поселился в доме господина управляющего
и изволит
там с его супругой, что ли, заниматься музыкой.
На выезде главной Никольской улицы, вслед за маленькими деревянными домиками, в окнах которых виднелись иногда цветы
и детские головки, вдруг показывался, неприятно поражая, огромный серый острог с своей высокой стеной
и железной крышей. Все в нем, по-видимому, обстояло благополучно: ружья караула были в козлах,
и у пестрой будки стоял посиневший от холода солдат. Наступили сумерки. По всему зданию то
тут, то
там замелькали огоньки.
— Одно, что остается, — начал он медленным тоном, — напиши ты баронессе письмо, расскажи ей всю твою ужасную домашнюю жизнь
и объясни, что господин этот заигрался теперь до того, что из ненависти к тебе начинает мстить твоим родным
и что я сделался первой его жертвой… Заступились бы
там за меня… Не только что человека, собаки, я думаю, не следует оставлять в безответственной власти озлобленного
и пристрастного тирана. Где ж
тут справедливость
и правосудие?..
— Бог ведь знает, господа, как,
и про что,
и за что у нас человека возвышают. Больше всего, чай, надо полагать, что письмами от Хованского он очень хорошую себе рекомендацию делает, а
тут тоже говорят, что
и через супругу держится. Она
там сродственница другой барыне, а та тоже по министерии-то у них фавер большой имеет. Прах их знает! Болтали многое… Я другого, пожалуй,
и не разобрал, а много болтали.
Неточные совпадения
— Коли всем миром велено: // «Бей!» — стало, есть за что! — // Прикрикнул Влас на странников. — // Не ветрогоны тисковцы, // Давно ли
там десятого // Пороли?.. Не до шуток им. // Гнусь-человек! — Не бить его, // Так уж кого
и бить? // Не нам одним наказано: // От Тискова по Волге-то //
Тут деревень четырнадцать, — // Чай, через все четырнадцать // Прогнали, как сквозь строй! —
Он прошел вдоль почти занятых уже столов, оглядывая гостей. То
там, то сям попадались ему самые разнообразные,
и старые
и молодые,
и едва знакомые
и близкие люди. Ни одного не было сердитого
и озабоченного лица. Все, казалось, оставили в швейцарской с шапками свои тревоги
и заботы
и собирались неторопливо пользоваться материальными благами жизни.
Тут был
и Свияжский,
и Щербацкий,
и Неведовский,
и старый князь,
и Вронский,
и Сергей Иваныч.
Кити видела, что с мужем что-то сделалось. Она хотела улучить минутку поговорить с ним наедине, но он поспешил уйти от нее, сказав, что ему нужно в контору. Давно уже ему хозяйственные дела не казались так важны, как нынче. «Им
там всё праздник — думал он, — а
тут дела не праздничные, которые не ждут
и без которых жить нельзя».
Степан Аркадьич вышел посмотреть. Это был помолодевший Петр Облонский. Он был так пьян, что не мог войти на лестницу; но он велел себя поставить на ноги, увидав Степана Аркадьича,
и, уцепившись за него, пошел с ним в его комнату
и там стал рассказывать ему про то, как он провел вечер,
и тут же заснул.
— А вот так: несмотря на запрещение Печорина, она вышла из крепости к речке. Было, знаете, очень жарко; она села на камень
и опустила ноги в воду. Вот Казбич подкрался — цап-царап ее, зажал рот
и потащил в кусты, а
там вскочил на коня, да
и тягу! Она между тем успела закричать; часовые всполошились, выстрелили, да мимо, а мы
тут и подоспели.