Неточные совпадения
Тюменев сейчас же подал руку m-me Меровой; его уже предуведомил Бегушев, в каких она находится отношениях с Янсутским, и, может быть, вследствие того на нее Тюменев довольно смело и весьма нежно взглядывал; но она, напротив, больше продолжала вскидывать весьма коротенькие взгляды на Бегушева.
Граф Хвостиков
хотел было вести Домну Осиповну, но она отстранила его и отнеслась к Хмурину.
— Ну, дай хоть без уплаты, если не
хочешь менять своего правила! — почти как-то выкрикнул
граф Хвостиков.
Перед самым обедом, когда Бегушев
хотел было сходить вниз, в залу за табльдот, к нему вошли в номер Тюменев и
граф Хвостиков.
Старушка пошла.
Граф Хвостиков провожал ее. Она было
хотела не позволить ему этого, но он следовал за ней и посадил ее под руку в карету.
— Непременно зайду!.. Я сам это думал! — подхватил
граф,
хотя вовсе не думал этого делать, — на том основании, что он еще прежде неоднократно забегал к Домне Осиповне, заводил с ней разговор о Бегушеве, но она ни звука не произносила при этом: тяжело ли ей было говорить о нем или просто скучно, —
граф не знал, как решить!
Бегушев видел, что
граф со своей,
хотя несколько и старческой, ловкостью немедля начал занимать Домну Осиповну.
Когда
хотели было уже расходиться из-за чайного стола, Прокофий подал Бегушеву газету; тот сердито отстранил ее рукой, но
граф взял газету и, пробежав ее, воскликнул во все горло...
Бегушев поднялся с места, сел в коляску и уехал домой. Слова Домны Осиповны, что она напишет ему, сильно его заинтересовали: «Для чего и что она
хочет писать мне?» — задавал он себе вопрос. В настоящую минуту ему больше всего желалось устроить в душе полнейшее презрение к ней; но, к стыду своему, Бегушев чувствовал, что он не может этого сделать. За обедом он ни слова не сказал
графу Хвостикову, что ездил к Домне Осиповне, и только заметил ему по случаю напечатанного
графом некролога Олухова...
Он, по преимуществу,
хотел донять того, предполагая, что замысел издавать газету принадлежит
графу.
Бегушева он застал играющим в шахматы с
графом Хвостиковым, который, как и на железной дороге,
хотел было удрать, увидав Трахова; но удержался, тем более что генерал, поздоровавшись или, лучше сказать, расцеловавшись с Бегушевым, поклонился и
графу довольно вежливо.
Граф, с своей стороны, тоже ответил ему, с сохранением собственного достоинства, почтительным поклоном.
Граф Хвостиков
хотел было что-то такое возразить генералу, но в это время по дому раздалось беганье, затем шлепанье башмаков и в заключение лай по крайней мере пяти собачьих голосов.
— Если
хотите, — и в больницу! — не спорил с ней Бегушев и поднялся, чтобы поскорее возвратиться домой и послать
графа к дочери.
— Благодетель всей нашей семьи! — воскликнул
граф Хвостиков, вскакивая, и
хотел было обнять Бегушева.
— Когда
захочу! — ответил
граф, неторопливо усаживая дочь в карету.
Граф не расспрашивал более; он хорошо понял, что
хотела сказать дочь.
Встретив такие сухие и насмешливые ответы,
граф счел за лучшее плюнуть на все, — пусть себе делают, как
хотят, — и удрал из дому; но, имея синяк под глазом, показаться в каком-нибудь порядочном месте он стыдился и прошел в грязную и табачищем провонялую пивную, стал там пить пиво и толковать с немецкими подмастерьями о политике.
— Иногда; но больше сидит и вместе с нами увлекается великим движением, обхватившим все классы общества!.. — ввернул
граф газетную фразу, чтобы сильней повоздействовать на Домну Осиповну. — К вам я тоже приехал с кружечкой, хоть и сердит на вас, что вы не
хотели поддержать газеты, которая как бы теперь была полезна!.. Впрочем, бог вас простит за это; пожертвуйте, по крайней мере, теперь нашим соплеменникам, сколько можете!..
— Скажите! — повторил еще раз
граф, как бы приходивший все более и более в удивление,
хотя от него именно и пущено было это известие в газеты.
Подозрение
графа касательно задней мысли Домны Осиповны было отчасти справедливо: она в самом деле
хотела видеть не Мерову, но Бегушева, которого Домна Осиповна ревновала к Елизавете Николаевне.
Когда они подъехали к квартире Траховых и вошли, то генерал стоял уже на лестнице. С самого утра Татьяна Васильевна брюзжала на него за то, что будто бы он не постарался и не
хотел устроить ей литературный вечер, и что, вероятно, никто к ним не приедет. Тщетно генерал уверял ее, что все будут; но вот, однако, наступил уже десятый час, а прибыли пока только Бегушев и
граф Хвостиков.
Генерал
хотел было сказать жене, что теперь нужны военные люди, а не статские; но зная, что Татьяну Васильевну не урезонишь, ничего не сказал ей и, не спав три ночи сряду, чего с ним никогда не случалось, придумал, наконец, возобновить для
графа упраздненное было прежнее место его; а Долгову, как человеку народа, вероятно, хорошо знающему сельское хозяйство, — логически соображал генерал, — поручить управлять их огромным имением в Симбирской губернии, Татьяна Васильевна нашла этот план недурным и написала своим просителям, что им будут места.
Неточные совпадения
Вошед в военную службу, познакомился я с молодым
графом, которого имени я и вспомнить не
хочу.
Вдруг мой
граф сильно наморщился и, обняв меня, сухо: «Счастливый тебе путь, — сказал мне, — а я ласкаюсь, что батюшка не
захочет со мною расстаться».
— Мы с
графом Вронским также не нашли этого удовольствия,
хотя и много ожидали от него».
— Да вот что
хотите, я не могла.
Граф Алексей Кириллыч очень поощрял меня — (произнося слова
граф Алексей Кириллыч, она просительно-робко взглянула на Левина, и он невольно отвечал ей почтительным и утвердительным взглядом) — поощрял меня заняться школой в деревне. Я ходила несколько раз. Они очень милы, но я не могла привязаться к этому делу. Вы говорите — энергию. Энергия основана на любви. А любовь неоткуда взять, приказать нельзя. Вот я полюбила эту девочку, сама не знаю зачем.
Вспомнив, что она
хотела ехать дальше, если нет ответа, она остановила одного артельщика и спросила, нет ли тут кучера с запиской к
графу Вронскому.