Неточные совпадения
Истинный масон, крещен он или нет, всегда
духом христианин, потому что догмы наши
в самом чистом виде находятся
в евангелии, предполагая, что оно
не истолковывается с вероисповедными особенностями; а то хороша будет наша всех обретающая и всех призывающая любовь, когда мы только будем брать из католиков, лютеран, православных, а люди других исповеданий — плевать на них, гяуры они, козлища!
—
В молодом возрасте, — толковал Марфин далее, — когда еще
не налегли на нашу душу слои предрассудочных понятий, порочных привычек, ожесточения или упадка
духа от неудач
в жизни, — каждому легко наблюдать свой темперамент!
— У вас, — начал он после короткого молчания, — наипаче всего развита фантазия; вы гораздо более способны прозревать и творить
в области
духа, чем
в области видимого мира; вы
не склонны ни к домовитости, ни к хозяйству, ни к рукодельям.
Тщательно скрывая от дочерей положение несчастной горничной, она спешила ее отправить
в деревню, и при этом
не только что
не бранила бедняжку, а, напротив, утешала, просила
не падать
духом и беречь себя и своего будущего ребенка, а сама между тем приходила
в крайнее удивление и восклицала: «Этого я от Аннушки (или Паши какой-нибудь) никак
не ожидала, никак!» Вообще Юлия Матвеевна все житейские неприятности — а у нее их было немало — встречала с совершенно искренним недоумением.
Егор Егорыч, оставшись один, хотел было (к чему он всегда прибегал
в трудные минуты своей жизни) заняться умным деланием, и когда ради сего спустил на окнах шторы, запер входную дверь, сжал для полного безмолвия свои уста и, постаравшись сколь возможно спокойнее усесться на своем кресле, стал дышать
не грудью, а носом, то через весьма короткое время начинал уже чувствовать, что силы
духа его сосредоточиваются
в области сердца, или — точнее —
в солнечном узле брюшных нервов, то есть под ложечкой; однако из такого созерцательного состояния Егор Егорыч был скоро выведен стуком, раздавшимся
в его дверь.
Когда новые постояльцы поселились у Миропы Дмитриевны, она
в ближайшее воскресенье
не преминула зайти к ним с визитом
в костюме весьма франтоватом: волосы на ее висках были, сколько только возможно, опущены низко; бархатная черная шляпка с длинными и высоко приподнятыми полями и с тульей несколько набекрень принадлежала к самым модным, называемым тогда шляпками Изабеллины; платье мериносовое, голубого цвета, имело надутые, как пузыри, рукава; стан Миропы Дмитриевны перетягивал шелковый кушак с серебряной пряжкой напереди, и, сверх того, от всей особы ее веяло благоуханием мусатовской помады и
духов амбре.
— Вы изволили сказать, — обратился он к Егору Егорычу, — что надобно возноситься
духом; но
в военной службе это решительно невозможно: подумать тут, понимаете,
не над чем, — шагай только да вытягивай носок.
Крапчик
не с большой охотой передал Егору Егорычу записку, опасаясь, что тот, по своему раскиданному состоянию
духа, забудет о ней и даже потеряет ее, что отчасти и случилось. Выехав из своего отеля и направившись прямо к Сперанскому, Егор Егорыч, тем
не менее, думал
не об докладной записке, а о том, действительно ли масоны и хлысты имеют аналогию между собой, — вопрос, который он хоть и решил утвердительно, но
не вполне был убежден
в том.
Когда Егор Егорыч появился
в кабинете, Михаил Михайлыч сидел за работой и казался хоть еще и бодрым, но
не столько, кажется, по телу, сколько по
духу, стариком.
Державство этому, поверьте, нисколько
не помеха, ибо я
не знаю ни одного государственного учреждения, которое
не могло бы быть сведено к
духу евангелия; мудрые государственные строители: Хименесы [Хименес Франциско (1436—1517) — испанский государственный деятель, с 1507 года кардинал и великий инквизитор.], святые Бернарды [св. Бернард Клервосский (1090—1153) — деятель католической церкви аскетического направления.], святые Людовики [св. Людовик — король Франции
в 1226—1270 годах, известный под именем Людовика IX.], Альфреды [св. Альфред.
В таком движении
дух,
не будучи
в состоянии выйти из самого себя, впадает
в томление.
Но сие беззаконное действие распавшейся натуры
не могло уничтожить вечного закона божественного единства, а должно было токмо вызвать противодействие оного, и во мраке
духом злобы порожденного хаоса с новою силою воссиял свет божественного Логоса; воспламененный князем века сего великий всемирный пожар залит зиждительными водами Слова, над коими носился
дух божий;
в течение шести мировых дней весь мрачный и безобразный хаос превращен
в светлый и стройный космос; всем тварям положены ненарушимые пределы их бытия и деятельности
в числе, мере и весе,
в силу чего ни одна тварь
не может вне своего назначения одною волею своею действовать на другую и вредить ей;
дух же беззакония заключен
в свою внутреннюю темницу, где он вечно сгорает
в огне своей собственной воли и вечно вновь возгорается
в ней.
Но если низвержение восставшего
духа в мрачную бездну и приведение
в законный порядок всех тварей соответствовало правде божией, то оно еще
не удовлетворяло любви божественной.
Сатана утвердил волю свою
в себе самом и мнил собою заменить божество; человек же обратил свою волю на другое, — на низшую натуру, стремясь соединиться с нею
не чрез одухотворение ее
духом божиим, а через уподобление себя ей или свое овеществление.
— Да-с, но чтобы после танцев нисходил на нас
дух господень, — это непонятно! — возразил Аггей Никитич, знавший по собственному опыту, что если после танцев иногда и приходят
в голову некоторые поэтические мысли, то никак уж
не богомольного свойства.
После этого каждого скачущего улана может осенить
дух святой!» — подумал он; но тут, как нарочно, пришел ему на память апостол Павел, который тоже ехал на коне, когда услышал глас с небеси: «Савле, Савле, что мя гониши?» — «Удивительно и непонятно», — повторял мысленно Аггей Никитич, а вместе с тем ему ужасно хотелось спросить, что неужели и Мартын Степаныч участвовал
в этом кружке; но, по деликатности своей, он
не сделал того и погрузился
в грустные размышления о своих скудных знаниях и о своем малопонимании.
— А так, сам собою, — объяснил с полуулыбочкой Мартын Степаныч, — захотел да и сделался за свою кроткую и богомольную жизнь философом, и, как определяют некоторые из его современников, проповедь его состояла
не в научных словесех человеческих, а
в явлениях
духа и силы, ниспосылаемых ему свыше.
— Ночь лимоном пахнет! — повторяла и она за ним полушепотом, между тем как Тверская и до сих пор
не пахнет каким-нибудь поэтическим запахом, и при этом невольно спросишь себя: где ж ты, поэзия, существуешь?
В окружающей ли человека счастливой природе или
в душе его? Ответ, кажется, один:
в духе человеческом!
Едучи всю дорогу
в приятном настроении
духа, она ожидала, что осчастливит всех
в Кузьмищеве своим приездом, но, к великому своему удивлению, на первых же шагах заметила, что Аггей Никитич, кажется, так давно с ней
не видавшийся, смотрит на нее озлобленно...
Прямо из трактира он отправился
в театр, где, как нарочно, наскочил на Каратыгина [Каратыгин Василий Андреевич (1802—1853) — трагик, актер Александринского театра.]
в роли Прокопа Ляпунова [Ляпунов Прокопий Петрович (ум.
в 1611 г.) — сподвижник Болотникова
в крестьянском восстании начала XVII века,
в дальнейшем изменивший ему.], который
в продолжение всей пьесы говорил
в духе патриотического настроения Сверстова и, между прочим, восклицал стоявшему перед ним кичливо Делагарди: «Да знает ли ваш пресловутый Запад, что если Русь поднимется, так вам почудится седое море!?» Ну, попадись
в это время доктору его gnadige Frau с своим постоянно антирусским направлением, я
не знаю, что бы он сделал, и
не ручаюсь даже, чтобы при этом
не произошло сцены самого бурного свойства, тем более, что за палкинским обедом Сверстов выпил
не три обычные рюмочки, а около десяточка.
Егор Егорыч немножко соснут; с ними это бывает; они и прежде всегда были, как малый ребенок! — успокаивал ее тот, и дня через два Егор Егорыч
в самом деле как бы воспрянул, если
не телом, то
духом, и, мучимый мыслью, что все эти дни Сусанна Николаевна сидела около его постели и скучала, велел взять коляску, чтобы ехать
в высившиеся над Гейдельбергом развалины когда-то очень красивого замка.
Другие мнят отыскать
в наших лабораториях универсальное лекарство, способное удержать наше тело от тления; но масоны нисколько того
не желают, ибо с уверенностью ждут жизни
духа без телесной оболочки.
Великий мастер, который был
не кто иной, как Сергей Степаныч,
в траурной мантии и с золотым знаком гроссмейстера на шее, открыв ложу обычным порядком, сошел со своего стула и, подойдя к гробу, погасил на западе одну свечу, говоря: «Земля еси и
в землю пойдеши!» При погашении второй свечи он произнес: «Прискорбна есть душа моя даже до смерти!» При погашении третьей свечи он сказал: «Яко возмеши
дух, и
в персть свою обратится».
Сие установлено сколько во изъявление любви нашей, и за гробом братьям нашим сопутствующей, столько же и во знамение того, что истинных свободных каменщиков
в духе связь и по отшествии их от сего мира
не прерывается.
— Тело ваше слишком убито, и его
не нужно усыплять, чтобы вызвать
дух!.. Он
в вас явен, а, напротив, надобно помочь вашей слабой материальной силе, что и сделают, я полагаю, вот эти три крупинки.
— Мы убеждены, что человек
не умирает полною смертью, восприняв которую, он только погружается
в землю, как бы
в лоно матери, и
в продолжение девяти месяцев, подобно младенцу, из ветхого Адама преобразуется
в нового, или, лучше сказать, первобытного, безгреховного Адама; из плоти он переходит
в дух, и до девяти месяцев связь всякого умершего с землею
не прекращается; он, может быть, даже чувствует все, что здесь происходит; но вдруг кто-нибудь будет недоволен завещанной им волей…