Неточные совпадения
— Так! — сказал Павел. Он совершенно понимал все, что говорил ему дядя. — А отчего, скажи, дядя, чем день иногда бывает ясней и светлей и чем
больше я
смотрю на солнце, тем мне тошней становится и кажется, что между солнцем и мною все мелькает тень покойной моей матери?
Профессор, как бы с
большим вниманием, несколько времени
смотрел на него.
Вихров, через несколько месяцев, тоже уехал в деревню — и уехал с
большим удовольствием. Во-первых, ему очень хотелось видеть отца, потом —
посмотреть на поля и
на луга; и, наконец, не совсем нравственная обстановка городской жизни начинала его душить и тяготить!
Вакация Павла приближалась к концу. У бедного полковника в это время так разболелись ноги, что он и из комнаты выходить не мог. Старик, привыкший целый день быть
на воздухе, по необходимости ограничивался тем, что сидел у своего любимого окошечка и
посматривал на поля. Павел, по
большей части, старался быть с отцом и развеселял его своими разговорами и ласковостью. Однажды полковник, прищурив свои старческие глаза и
посмотрев вдаль, произнес...
Больше всего мысль его останавливалась
на «Юлии и Ромео» Шекспира —
на пьесе, в которой бы непременно стал играть и Неведомов, потому что ее можно было бы поставить в его щегольском переводе, и, кроме того, он отлично бы сыграл Лоренцо, монаха; а потом — взять какую-нибудь народную вещь, хоть «Филатку и Мирошку» [«Филатка и Морошка» — водевиль в одном действии П.Г.Григорьева, впервые поставлен в 1831 году.], дать эти роля Петину и Замину и
посмотреть, что они из них сделают.
Вихров
посмотрел ему в лицо. «Может быть, в самом деле он ни
на что уж
больше и не годен, как для кельи и для созерцательной жизни», — подумал он.
Вихров глядел
на него с некоторым недоумением: он тут только заметил, что его превосходительство был сильно простоват; затем он
посмотрел и
на Мари. Та старательно намазывала масло
на хлеб, хотя этого хлеба никому и не нужно было. Эйсмонд, как все замечали, гораздо казался умнее, когда был полковником, но как произвели его в генералы, так и поглупел… Это, впрочем, тогда было почти общим явлением: развязнее, что ли, эти господа становились в этих чинах и
больше высказывались…
Он полагал, что те с
большим вниманием станут выслушивать его едкие замечания. Вихров начал читать: с первой же сцены Неведомов подвинулся поближе к столу. Марьеновский с каким-то даже удивлением стал
смотреть на Павла, когда он своим чтением стал точь-в-точь представлять и барь, и горничных, и мужиков, а потом, — когда молодая женщина с криком убежала от мужа, — Замин затряс головой и воскликнул...
— Нет-с у меня! — отвечал он ей с сердцем. — «С дурой этой говорить
больше нечего», — решил он мысленно и
посмотрел на Клеопатру Петровну. Та сидела, как-то надувшись.
—
На теменных костях, — начал доктор громко, как бы диктуя и в то же время касаясь головы трупа, —
большой пролом, как бы сделанный твердым и тупым орудием.
Смотрите! — обратился он к понятым.
Илья с удивлением и завистью
смотрел на большую голову товарища. Иногда, чувствуя себя забитым его вопросами, он вскакивал с места и произносил суровые речи. Плотный и широкий, он почему-то всегда в этих случаях отходил к печке, опирался на неё плечами и, взмахивая курчавой головой, говорил, твёрдо отчеканивая слова:
Прошло несколько минут в глубоком молчании. Ижорской не спускал глаз с мелкого леса, в который кинули гончих. Ильменев, боясь развлечь его внимание, едва смел переводить дух; стремянный стоял неподвижно, как истукан; один Рославлев повертывал часто свою лошадь, чтоб
посмотреть на большую дорогу. Он решился, наконец, перервать молчание и спросил Ижорского: здоров ли их сосед, Федор Андреевич Сурской?
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они
посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
Неточные совпадения
Сначала она думала о детях, о которых, хотя княгиня, а главное Кити (она
на нее
больше надеялась), обещала за ними
смотреть, она всё-таки беспокоилась.
Левин покраснел гораздо
больше ее, когда она сказала ему, что встретила Вронского у княгини Марьи Борисовны. Ей очень трудно было сказать это ему, но еще труднее было продолжать говорить о подробностях встречи, так как он не спрашивал ее, а только нахмурившись
смотрел на нее.
— Я
больше тебя знаю свет, — сказала она. — Я знаю этих людей, как Стива, как они
смотрят на это. Ты говоришь, что он с ней говорил об тебе. Этого не было. Эти люди делают неверности, но свой домашний очаг и жена — это для них святыня. Как-то у них эти женщины остаются в презрении и не мешают семье. Они какую-то черту проводят непроходимую между семьей и этим. Я этого не понимаю, но это так.
«Я не в силах буду говорить с нею без чувства упрека,
смотреть на нее без злобы, и она только еще
больше возненавидит меня, как и должно быть.
«Да, очень беспокоит меня, и
на то дан разум, чтоб избавиться; стало быть, надо избавиться. Отчего же не потушить свечу, когда
смотреть больше не
на что, когда гадко
смотреть на всё это? Но как? Зачем этот кондуктор пробежал по жердочке, зачем они кричат, эти молодые люди в том вагоне? Зачем они говорят, зачем они смеются? Всё неправда, всё ложь, всё обман, всё зло!..»