Неточные совпадения
— Кто
сей умный человек, изготовивший все
сие? —
говорил Николай Силыч, подводя своего друга прямо к подносу. — Умный человек
сей есть Плавин, а играл, брат, все-таки и Грицка — скверно! — прибавил он, обращаясь к нему.
— Вот это и я всегда
говорю! — подхватил вдруг полковник, желавший на что бы нибудь свести разговор с театра или с этого благованья, как называл он
сие не любимое им искусство. — Александра Ивановича хоть в серый армяк наряди, а все будет видно, что барин!
Вечером они принялись за
сие приятное чтение. Павел напряг все внимание, всю силу языка, чтобы произносить гекзаметр, и при всем том некоторые эпитеты не выговаривал и отплевывался даже при этом,
говоря: «Фу ты, черт возьми!» Фатеева тоже, как ни внимательно старалась слушать, что читал ей Павел, однако принуждена была признаться...
— Мучусь и унываю, когда я на
сие взираю! —
говорил Замин, поглядывая на стены.
— Приятели даже! — отвечал не без гордости Живин. — Ну и разговорились о том, о
сем, где, знаешь, я бываю; я
говорю, что вот все с тобою вожусь. Он, знаешь, этак по-своему воскликнул: «Как же,
говорит, ему злодею не стыдно у меня не побывать!»
«Почему,
говорит, докажите мне это по вычислениям?» — а чтобы вычислить это, надо знать дифференциалы и интегралы; архитектор этого, разумеется, не сумел сделать, а Александр Иваныч взял лист бумаги и вычислил ему; оказалось, что свод выдержит, и действительно до
сих пор стоит, как литой.
— Все известны-с, — отвечал священник, — и прямо так
говорили многие, что к одному из них, весьма почтенному лицу, приезжал ксендз и увещевал свою паству, чтобы она камня на камне в
сем граде не оставила!
Усадьба Козлово стоит на высокой горе, замечательной тем, что некогда,
говорят, в нее ударил гром — и громовая стрела сделала в ней колодец, который до
сих пор существовал и отличался необыкновенно вкусной водой.
Тому, что будто бы m-me Фатеева была очень больна, как
говорила m-lle Прыхина, — Вихров не совсем верил; вероятно,
сия достойная девица, по пылкости своего воображения, много тут прибавляла.
В последних главах мы с умыслом
говорили несколько подробнее о
сей милой девице для того, чтобы раскрыть полнее ее добрую душу, скрывавшуюся под столь некрасивой наружностью.
— Нет, не то что не привык, а просто у него голова мутна: напичкает в бумагу и того и
сего, а что сказать надобно, того не скажет, и при этом самолюбия громаднейшего; не только уж из своих подчиненных ни с кем не советуется, но даже когда я ему начну
говорить, что это не так, он отвечает мне на это грубостями.
Здесь, по внесении знамени внутрь дворца, нижние чины были распущены по домам, а штаб — и обер-офицеры, повествует Нащокин, позваны ко дворцу, и как пришли во дворец, при зажжении свеч, ибо целый день в той церемонии продолжался, тогда Ее Императорское Величество, наша всемилостивейшая Государыня, в середине галереи изволили ожидать, и как подполковник, со всеми в галереи войдя, нижайший поклон учинил, Ее Императорское Величество изволила
говорить сими словами:
Воистину, если не
говорят сего (ибо не умеют еще сказать сего), то так поступают, сам видел, сам испытывал, и верите ли: чем беднее и ниже человек наш русский, тем и более в нем сей благолепной правды заметно, ибо богатые из них кулаки и мироеды во множестве уже развращены, и много, много тут от нерадения и несмотрения нашего вышло!
Неточные совпадения
«И лежал бы град
сей и доднесь в оной погибельной бездне, —
говорит „Летописец“, — ежели бы не был извлечен оттоль твердостью и самоотвержением некоторого неустрашимого штаб-офицера из местных обывателей».
— Не к тому о
сем говорю! — объяснился батюшка, — однако и о нижеследующем не излишне размыслить: паства у нас равнодушная, доходы малые, провизия дорогая… где пастырю-то взять, господин бригадир?
«Для
сего, —
говорил он, — уединись в самый удаленный угол комнаты, сядь, скрести руки под грудью и устреми взоры на пупок».
«Бежали-бежали, —
говорит летописец, — многие, ни до чего не добежав, венец приняли; [Венец принять — умереть мученической смертью.] многих изловили и заключили в узы;
сии почитали себя благополучными».
«Он же, —
говорит по этому поводу летописец, — жалеючи сиротские слезы, всегда отвечал: не время, ибо не готовы еще собираемые известным мне способом для
сего материалы.