Когда Елена начала вставать, то к ней, должно быть, подошла на помощь акушерка, потому что Елпидифор Мартыныч явно, что на
ту крикнул: «Не поддерживайте!.. Не ваше дело!..», — и после того он заговорил гораздо более ласковым тоном, обращаясь, конечно, к Елене: «Ну, вот так!.. Идите!.. Идите ко мне!»
Неточные совпадения
— Никак нет-с! — почти
крикнул ей
тот в ответ.
— Пожалуйте сюда, mademoiselle Helene! —
крикнула она, услышав, что
та в зале дожидается.
— Вот как! — произнесла Анна Юрьевна. — Это, однако, дает и мне мысль нанять дачу, только не в Останкине, а по соседству около него, в Свиблове! Иван Иваныч! —
крикнула затем Анна Юрьевна, звоня в
то же время в колокольчик.
— Убирайтесь назад, не вовремя приехали! —
крикнула было
та ему на первых порах.
— Сейчас! — отвечал
тот и, по-видимому, еще что-то такое хотел
крикнуть на Архангелова.
— Марфуша! —
крикнула между
тем та.
Князь был готов с ума сойти,
тем более, что Елена почти с голосу на голос
кричала.
— Не нужно-с! Не нужно! — ответил вдруг Елпидифор Мартыныч, кинув быстрый взгляд на деньги и отстраняя их своей рукой от себя. — Я не из корысти спасал больную, а прежде всего — по долгу врача, а потом и для
того, чтобы вы оба устыдились и не на каждом бы перекрестке
кричали, что я дурак и идиот: бывают обстоятельства, что и идиоты иногда понадобятся!
Петицкая вздрогнула и не успела
крикнуть горничной, чтобы
та не отворяла дверей, как услыхала, что
та уж прибежала и отворила их.
— Что ж такое
кричали?.. И собаки на улице лают беспрестанно, однако от
того большой пользы ни им, ни человечеству нет! — возразил князь и сам снова принялся за свою работу.
— Я не поддамся, конечно… Я помню, как и
тот мой муж вздумал было на меня
кричать, что я долго одеваюсь на бал, я взяла да банкой с духами и пустила ему в лицо; но все же неприятно иметь в доме бури, особенно на старости лет…
«Если ж, говорит, вы так поступаете с нашими, ни в чем не виноватыми солдатами,
то клянусь вам честью, что я сам с первого ж из вас сдеру с живого шкуру!» Всех так ж это удивило; друзья князя стали было его уговаривать, чтобы он попросил извиненья у всех; он ж и слушать не хочет и
кричит: «Пусть, говорит, идут со мной ж на дуэль, кто обижен мною!..»
— Телеграмма, ясновельможный пан! —
крикнул поляк и, почти маршем подойдя к князю, подал ему телеграмму, а потом,
тем же маршем отступя назад, стал в дверях.
— Много милостивы, ясновельможный пан! — опять
крикнул он и, повернувшись после
того по-солдатски, налево кругом, ушел. Хлопец сей, видно, еще издавна и заранее намуштрован был, как держать себя перед русскими.
Та вбежала. Елена почти бросила ей на руки ребенка;
тот еще больше заплакал и стал тянуться к матери,
крича: «Мама, мама!».
Камердинер приотворил дверь и
крикнул другому лакею, невдалеке стоявшему, чтобы
тот просил даму в залу, а сам принялся помогать барину одеваться.
— Вас папа просит, — почти
закричал он на него: — там я хлопочу одну девушку определить к нам в кастелянши, и если вы отговорите папа, я вас отдую за
то! — заключил Николя и показал кулак Феодосию Иванычу.
— Чтобы не было у меня вперед этого! Никогда не было! —
закричал вдруг генерал и погрозил даже пальцем смотрителю. — Я теперь ее выгоняю вон!.. Но она… все еще, может быть, проживет тут… день и два… чтобы совсем у ней не было в эти дни огня… совсем!.. Я с вас спрошу, — вы мне за
то ответите!
— Как вы смеете на меня так
кричать, — я не служанка ваша! — заговорила она. — Хоть бы я точно ездила к Жуквичу, вам никакого дела нет до
того, и если вы такой дурак, что не умеете даже обращаться с женщинами,
то я сейчас же уволю себя от вас! Дайте мне бумаги! — присовокупила Елена повелительно.
— «Нет, говорит, прежде съездите и спросите, примет ли он меня?» — присовокупил он не столько уже настоятельно. — Вот я и приехал: как вам угодно будет; но, по-моему, просто срам княгине жить в гостинице, вся Москва
кричать о
том будет.
— Сделайте одолжение, очень рада
тому! —
кричала ему в свою очередь Елена.
Далее залы княгиня не повела гостей своих и просила их усесться тут же, а сама начала прислушиваться, что делается в кабинете. Вдруг князь громко
крикнул лакея.
Тот на этот зов проворно пробежал к нему через залу. Князь что-то такое приказал ему. Лакей затем вышел из кабинета.
— Доктора, скорее доктора! —
кричал камердинер и бросился зажимать князю рот рукою, желая
тем остановить бежавшую кровь.
Та же горничная, что выскочила в залу и заглянувшая в кабинет, сбежала в сени и начала
кричать швейцару, колотя его в плечо и в шею...
Все кругом золотисто зеленело, все широко и мягко волновалось и лоснилось под тихим дыханием теплого ветерка, все — деревья, кусты и травы; повсюду нескончаемыми звонкими струйками заливались жаворонки; чибисы
то кричали, виясь над низменными лугами, то молча перебегали по кочкам; красиво чернея в нежной зелени еще низких яровых хлебов, гуляли грачи; они пропадали во ржи, уже слегка побелевшей, лишь изредка выказывались их головы в дымчатых ее волнах.
Неточные совпадения
(
Кричит до
тех пор, пока не опускается занавес.
Анна Андреевна. Ну да, Добчинский, теперь я вижу, — из чего же ты споришь? (
Кричит в окно.)Скорей, скорей! вы тихо идете. Ну что, где они? А? Да говорите же оттуда — все равно. Что? очень строгий? А? А муж, муж? (Немного отступя от окна, с досадою.)Такой глупый: до
тех пор, пока не войдет в комнату, ничего не расскажет!
Ой! ночка, ночка пьяная! // Не светлая, а звездная, // Не жаркая, а с ласковым // Весенним ветерком! // И нашим добрым молодцам // Ты даром не прошла! // Сгрустнулось им по женушкам, // Оно и правда: с женушкой // Теперь бы веселей! // Иван
кричит: «Я спать хочу», // А Марьюшка: — И я с тобой! — // Иван
кричит: «Постель узка», // А Марьюшка: — Уляжемся! — // Иван
кричит: «Ой, холодно», // А Марьюшка: — Угреемся! — // Как вспомнили
ту песенку, // Без слова — согласилися // Ларец свой попытать.
В канаве бабы ссорятся, // Одна
кричит: «Домой идти // Тошнее, чем на каторгу!» // Другая: — Врешь, в моем дому // Похуже твоего! // Мне старший зять ребро сломал, // Середний зять клубок украл, // Клубок плевок, да дело в
том — // Полтинник был замотан в нем, // А младший зять все нож берет, //
Того гляди убьет, убьет!..
Под песню
ту удалую // Раздумалась, расплакалась // Молодушка одна: // «Мой век — что день без солнышка, // Мой век — что ночь без месяца, // А я, млада-младешенька, // Что борзый конь на привязи, // Что ласточка без крыл! // Мой старый муж, ревнивый муж, // Напился пьян, храпом храпит, // Меня, младу-младешеньку, // И сонный сторожит!» // Так плакалась молодушка // Да с возу вдруг и спрыгнула! // «Куда?» —
кричит ревнивый муж, // Привстал — и бабу за косу, // Как редьку за вихор!