Неточные совпадения
Главное, я был сбит
тем, что князь так
закричал на меня три минуты назад, и все еще не знал: уходить мне или нет.
— Но чем, скажите, вывод Крафта мог бы ослабить стремление к общечеловеческому делу? —
кричал учитель (он один только
кричал, все остальные говорили тихо). — Пусть Россия осуждена на второстепенность; но можно работать и не для одной России. И, кроме
того, как же Крафт может быть патриотом, если он уже перестал в Россию верить?
— Бу-удто-с? — тотчас же подхватил и протянул с иронией
тот самый голос, который перебивал Дергачева и
крикнул Крафту, что он немец.
— Господи! Это все так и было, — сплеснула мать руками, — и голубочка
того как есть помню. Ты перед самой чашей встрепенулся и
кричишь: «Голубок, голубок!»
Веселый господин
кричал и острил, но дело шло только о
том, что Васина нет дома, что он все никак не может застать его, что это ему на роду написано и что он опять, как тогда, подождет, и все это, без сомнения, казалось верхом остроумия хозяйке.
Версилов молча протянул руку Васину;
тот тоже схватил фуражку, чтоб вместе с ним выйти, и
крикнул мне: «До свиданья».
— Вы, кажется, тоже были, — оборотился он с третьей фразы к важному гостю, приняв
того за кого-то из своих, но, тотчас же разглядев,
крикнул...
— Нет-нет-нет, не
то, —
закричал и топнул князь, — я сказал!
— Пожалуйста, без ваших хитростей и без пальцев, и главное — без всяких аллегорий, а прямо к делу, не
то я сейчас уйду! —
крикнул я опять в гневе.
— Да я и без
того не касаюсь, —
крикнул я.
— Извольте принять! —
крикнул он, весь багровый от гнева, — я не обязан стоять над вами; а
то после скажете, что не получили. Сосчитайте.
— Вы с ума сошли! —
крикнул я. Да и было похоже на
то.
— Il s'en va, il s'en va! [Он уходит, уходит! (франц.)] — гналась за мною Альфонсина,
крича своим разорванным голосом, — mais il me tuera, monsieur, il me tuera! [Но ведь он убьет меня, сударь, убьет! (франц.)] — Но я уже выскочил на лестницу и, несмотря на
то, что она даже и по лестнице гналась за мной, успел-таки отворить выходную дверь, выскочить на улицу и броситься на первого извозчика. Я дал адрес мамы…
«Выкуп, барыня, выкуп!» —
кричит Ламберт, и оба еще пуще хохочут, а сердце мое замирает: «О, неужели эта бесстыжая женщина —
та самая, от одного взгляда которой кипело добродетелью мое сердце?»
Все
закричали, зарадовались, а солдат, как стоял, так ни с места, точно в столб обратился, не понимает ничего; не понял ничего и из
того, что председатель сказал ему в увещание, отпуская на волю.
Сел Максим Иванович и
кричит мальчику: „Резвись!“ — а
тот перед ним еле дышит.
Тот, кто
крикнул «атанде», был малый очень высокого роста, вершков десяти, не меньше, худощавый и испитой, но очень мускулистый, с очень небольшой, по росту, головой и с странным, каким-то комически мрачным выражением в несколько рябом, но довольно неглупом и даже приятном лице.
— Ah, le petit vilain! [Ах, гадкий мальчишка! (франц.)] —
крикнула она младшему, — ne m'approchez pas, ne me salissez pas, et vous, le grand dadais, je vous flanqua porte tous les deux, savez-vous cela! [Не подходите ко мне, вы меня запачкаете, и вы тоже, верзила; а
то, знаете, я вас обоих тут же выставлю за дверь! (франц.)]
Та чуть не кинулась бить их от негодования при таком предложении, но Ламберт, вслушавшись,
крикнул ей из-за ширм, чтоб она не задерживала и сделала, что просят, «а
то не отстанут», прибавил он, и Альфонсина мигом схватила воротничок и стала повязывать длинному галстух, без малейшей уже брезгливости.
Князь проснулся примерно через час по ее уходе. Я услышал через стену его стон и тотчас побежал к нему; застал же его сидящим на кровати, в халате, но до
того испуганного уединением, светом одинокой лампы и чужой комнатой, что, когда я вошел, он вздрогнул, привскочил и
закричал. Я бросился к нему, и когда он разглядел, что это я,
то со слезами радости начал меня обнимать.
Но так как дело было на улице, а не в квартире, и так как я
кричал, бранился и дрался, как пьяный, и так как Бьоринг был в своем мундире,
то городовой и взял меня.
Все кругом золотисто зеленело, все широко и мягко волновалось и лоснилось под тихим дыханием теплого ветерка, все — деревья, кусты и травы; повсюду нескончаемыми звонкими струйками заливались жаворонки; чибисы
то кричали, виясь над низменными лугами, то молча перебегали по кочкам; красиво чернея в нежной зелени еще низких яровых хлебов, гуляли грачи; они пропадали во ржи, уже слегка побелевшей, лишь изредка выказывались их головы в дымчатых ее волнах.
Неточные совпадения
(
Кричит до
тех пор, пока не опускается занавес.
Анна Андреевна. Ну да, Добчинский, теперь я вижу, — из чего же ты споришь? (
Кричит в окно.)Скорей, скорей! вы тихо идете. Ну что, где они? А? Да говорите же оттуда — все равно. Что? очень строгий? А? А муж, муж? (Немного отступя от окна, с досадою.)Такой глупый: до
тех пор, пока не войдет в комнату, ничего не расскажет!
Ой! ночка, ночка пьяная! // Не светлая, а звездная, // Не жаркая, а с ласковым // Весенним ветерком! // И нашим добрым молодцам // Ты даром не прошла! // Сгрустнулось им по женушкам, // Оно и правда: с женушкой // Теперь бы веселей! // Иван
кричит: «Я спать хочу», // А Марьюшка: — И я с тобой! — // Иван
кричит: «Постель узка», // А Марьюшка: — Уляжемся! — // Иван
кричит: «Ой, холодно», // А Марьюшка: — Угреемся! — // Как вспомнили
ту песенку, // Без слова — согласилися // Ларец свой попытать.
В канаве бабы ссорятся, // Одна
кричит: «Домой идти // Тошнее, чем на каторгу!» // Другая: — Врешь, в моем дому // Похуже твоего! // Мне старший зять ребро сломал, // Середний зять клубок украл, // Клубок плевок, да дело в
том — // Полтинник был замотан в нем, // А младший зять все нож берет, //
Того гляди убьет, убьет!..
Под песню
ту удалую // Раздумалась, расплакалась // Молодушка одна: // «Мой век — что день без солнышка, // Мой век — что ночь без месяца, // А я, млада-младешенька, // Что борзый конь на привязи, // Что ласточка без крыл! // Мой старый муж, ревнивый муж, // Напился пьян, храпом храпит, // Меня, младу-младешеньку, // И сонный сторожит!» // Так плакалась молодушка // Да с возу вдруг и спрыгнула! // «Куда?» —
кричит ревнивый муж, // Привстал — и бабу за косу, // Как редьку за вихор!