Неточные совпадения
— Всяка премена во святоотеческом предании, всяко новшество, мало ль оно, велико ли — Богу противно, — строго, громко и внушительно зачала Анисья Терентьевна. — Ежели ты, сударыня, обучая Дунюшку, так поступаешь, велик ответ пред Господом дашь. Про
тех, что соблазняют малых-то детей, какое слово в Писании сказано? «Да обесится жернов осельский на выи его, да потонет в пучине морстей». Вот что, сударыня!..
Все-таки
меньше ответу будет на
том свете.
По большим и
малым городам, по фабричным и промысловым селеньям Вели́ка пречиста честно́ и светло празднуется, но там и в заводе нет ни дожинных столов, ни обрядных хороводов, зато к вечеру харчевни да кабаки полнехоньки, а где торжок либо ярманка, там от пьяной гульбы, от зычного крику и несвязных песен — кто во что горазд — до полуночи гам и содом стоят, далеко́ разносясь по окрестностям.
То праздничанье не русское.
— Красота-то где будет церковная? Ведь без
малого двести годов сияла она в наших часовнях, двести годов творились в них молитвы по древнему чину за всех христиан православных… И
того лишиться должны!.. Распу́дится наше словесное стадо, смолкнет пение за вся человеки и к
тому не обновится… Древнее молчание настанет… В вертепах и пропастях земных за имя Христово придется нам укрываться…
— Капиталов на
то не хватает, ваше степенство, — подхватил разбитной половой, лукаво поводя глазами
то на Морковникова,
то на Меркулова. — Удостойте хотя
маленьким каким капитальцем — Червонцевым бы стал прозываться, оно б и сходней было с настоящим-то нашим прозваньем.
— Дела, матушка, дела подошли такие, что никак было невозможно по скорости опять к вам приехать, — сказал Петр Степаныч. — Ездил в Москву, ездил в Питер, у Макарья без
малого две недели жил… А не остановился я у вас для
того, чтобы на вас же лишней беды не накликать. Ну как наедет
тот генерал из Питера да найдет меня у вас?.. Пойдут спросы да расспросы, кто, да откуда, да зачем в женской обители проживаешь… И вам бы из-за меня неприятность вышла… Потому и пристал в сиротском дому.
— Нет, матушка. В Казани я с весны не бывал, с весны не видел дома родительского… Да и что смотреть-то на него после дедушки?.. Сами изволите знать, каковы у нас с дядей дела пошли, — отвечал Петр Степаныч. — В Петербург да в Москву ездил, а после
того без
малого месяц у Макарья жить довелось.
Маленький мальчишка и
тот с утра до ночи ложки ковыряет.
До
того был рад старик Самоквасов, что, как только ушел от него Веденеев, не только Васютке кушак и шапку купил, но и другим молодцам на пропив деньжонок
малую толику пожаловал.
— Не всем замуж выходить, Марко Данилыч, надо кому-нибудь и старыми девками на свете быть, — сказала, улыбнувшись на радушные слова Смолокурова, Марья Ивановна. — Да и
то сказать, в девичьей-то жизни и забот, и тревог
меньше.
Чтение книг без разбора и без разумного руководства развило в нем пытливость ума до болезненности. Еще в лесу много начитался он об антихристе, о нынешних последних временах и о
том, что истинная Христова вера иссякла в людях и еще во дни патриарха Никона взята на небо, на земле же сохранилась точию у
малого числа людей, пребывающих в сокровенности,
тех людей, про которых сам Господь сказал в Евангелии: «Не бойся,
малое стадо».
Пелагея накрошила коренной с
маленьким душком рыбы и хлеба в щанную чашку, зеленого лука туда нарезала, квасу налила. Хоть рыба была голая соль, а квас такой, что, только хлебни, так глаза в лоб уйдут, но тюря голодной семье показалась до
того вкусною, что чашка за чашкой быстро опрастывались. Ели так, что только за ушами трещало.
Оставалось восьмилетней Палаше после родителя-тысячника завидное для крестьянского быта именье: большой новый дом, и в нем полная чаша; кроме
того, товару целковых тысячи на полторы, тысяча без
малого в долгах да тысячи две в наличности.
В убогой избе Абрамовой не лучина дымит, а свечи горят, и промеж
тех свечей самовар на столе ровно жар горит, и вокруг стола большие сидят и
малые, из хороших одинаких у всех чашек чай распивают с мягким папушником.
Когда еще была в ходу по большим и
малым городам третья гильдия, куда, внося небольшой годовой взнос, можно было записываться с сыновьями, внуками, братьями и племянниками и
тем избавляться всем до единого от рекрутства, повсеместно, особенно по
маленьким городкам, много было купцов, сроду ничем не торговавших.
— Ну ладно, казенная так казенная, пусть будет по-твоему: двадцать с рублем, — согласился наконец Смолокуров. — Только уж хочешь не хочешь, а на Божьем милосердии — оно ведь не казенное, — рублишко со счетов скощу. Ты и не спорь. Не бывать
тому, чтоб ты хоть
маленькой уступочки мне не сделал.
Дома старенькие, зато строены из здоровенного унжинского леса и крыты в два теса. От большой улицы по обе стороны вниз по угорам идут переулки; дома там поменьше и много беднее, зато новее и не так тесно построены. Во всем селенье больше трехсот дворов наберется, опричь келейных рядов, что ставлены на задах, ближе к всполью. В
тех келейных рядах бобыльских да вдовьих дворов не
меньше пятидесяти.
На
том дворе без
малого сорок годов проводил трудообильную жизнь свою преподобный отец Вассиан, старец люто́й из поповского рода.
— А Господь их знает. Шел на службу, были и сродники, а теперь кто их знает. Целый год гнали нас до полков, двадцать пять лет верой и правдой Богу и великому государю служил, без
малого три года отставка не выходила, теперь вот четвертый месяц по матушке России шагаю, а как дойду до родимой сторонушки, будет ровно тридцать годов, как я ушел из нее… Где, чать, найти сродников? Старые, поди, подобрались, примерли, которые новые народились —
те не знают меня.
В степной глуши, на верховьях тихого Дона, вдали от больших дорог, городов и людных селений, стоит село Луповицы. Село большое, но строенье плохое в нем, как зачастую бывает в степных малолесных местах, — избы
маленькие, крыты соломой, печи топятся по-черному, тоже соломой, везде грязь, нечистота, далеко не
то, что в зажиточном привольном Поволжье. Зато на гумнах такие скирды хлеба, каких в лесах за Волгой и не видывали.
Сам Николай Александрыч объявил «сионскую весть» дворецкому Сидору Савельеву, что без
малого сорок годов, еще с
той поры, как молодые барчата освободились от заморских учителей, находился при нем безотлучно.
Ежели какую, хоша самую
малую, обиду от кого получила, отпиши без замедления на мое имя в Саратов, в гостиницу Голубову, а я
тем же часом сряжусь и приеду, и тогда обидчик милосердия и ожидать не моги.
— А все-таки Меркулов-от настоящие цены открыл, и спасибо ему за
то, — с усмешкой глядя в упор на Орошина, сказал
маленький, тщедушный старичок Лебякин, один из самых первых покупателей. — Теперича, примерно сказать, уж нельзя будет хоть вашей милости, Онисим Самойлыч, оченно-то высоко заламывать, потому что прямые цены уж известны.
Встретил его Веденеев. Онисим Самойлыч не видел его с
того вечера, как у них в Рыбном трактире вышла
маленькая схватка из-за письма о тюлене.
— Слухом земля полнится, Махметушка, — с усмешкой молвил Марко Данилыч. — И про
то знаем мы, как ты летошний год солдатку Палагею Афанасьевну выкупал, взял
меньше двухсот целковых, а за мещанина города Енотаевска за Илью Гаврилыча всего-навсего триста рублев.
За вдовца разве за какого-нибудь, на чужих на
малых детей, а не
то за пьянчугу урезного?..
— И
тех фармазонов по времени начальство изловило, — продолжала Дарья Сергевна. — И разослали их кого в Сибирь, кого в монастырь, в заточенье. Без
малого теперь сто годов
тому делу, и с
той поры не слышно было в Миршéни про фармазонов, а теперь опять объявились — а вывезла
тех фармазонов из Симбирской губернии Марья Ивановна и поселила на
том самом месте, где в старину бывали тайные фармазонские сборища…
— Думать надо, его обворовывают. Все тащат: и приказчики, и караванные, и ватажные. Нельзя широких дел вести без
того, чтобы этого не было, — молвил луповицкий хозяин, Андрей Александрыч. — И в
маленьких делах это водится, а в больших и подавно. Чужим добром поживиться нынче в грех не ставится, не поверю я, чтобы к Смолокурову в карман не залезали. Таковы уж времена. До легкой наживы все больно охочи стали.
И вот с самого великого собора, бывшего без
малого месяц
тому назад, она совсем изменилась: не принимает участья ни на святом кругу, ни за столом, сидит взаперти, тоскует, грустит и просится к отцу домой.
— Тоже послушание. Кто желает знать подробно, пускай
тот спросит меня наедине. Не всякому открою, а на соборе не скажу ни слова. Там ведь бывают и люди
малого ведения, для них это было бы соблазном, навело бы на греховные мысли. Теперь не могу много говорить, все еще утомлен доро́гой… Пойду отдохну. Когда собор думаешь собрать? — спросил он, обращаясь к Николаю Александрычу.
— Знаю я ее, знаю, — торопливо молвила Аграфена Петровна. — С год
тому назад сделала она для меня такое благодеяние, что никогда его нельзя забыть.
Маленькую дочку мою от верной смерти спасла — из-под каретных колес ребенка выхватила. Не будь Марьи Ивановны, до смерти бы задавили мою девочку… Всегда Богу за нее молюсь и почитаю благодетельницей.
А главное дело в
том, что по всему городку ни у кого не было столько денег, чтоб купить смолокуровский дом, красу городка, застроенного ветхими деревянными домишками, ставленными без
малого сто лет
тому назад по воле Екатерины, обратившей ничтожное селенье в уездный город.
— Знаете ли, что я придумала? — выслушав Чапурина и немного помолчавши, сказала она. — Не надо бы дома-то продавать, лучше внаймы отдать на короткий срок, на год, что ли, а не
то и
меньше.
— Нет, нет! — вскрикнула она. — Не поминай ты мне про них, не мути моего сердца, Богом прошу тебя… Они жизнь мою отравили, им, как теперь вижу, хотелось только деньгами моими завладеть, все к
тому было ведено. У них ведь что большие деньги, что
малые — все идет в корабль.
Неточные совпадения
Есть грязная гостиница, // Украшенная вывеской // (С большим носатым чайником // Поднос в руках подносчика, // И
маленькими чашками, // Как гусыня гусятами, //
Тот чайник окружен), // Есть лавки постоянные // Вподобие уездного // Гостиного двора…
Бездомного, безродного // Немало попадается // Народу на Руси, // Не жнут, не сеют — кормятся // Из
той же общей житницы, // Что кормит мышку
малую // И воинство несметное:
Пришел солдат с медалями, // Чуть жив, а выпить хочется: // — Я счастлив! — говорит. // «Ну, открывай, старинушка, // В чем счастие солдатское? // Да не таись, смотри!» // — А в
том, во-первых, счастие, // Что в двадцати сражениях // Я был, а не убит! // А во-вторых, важней
того, // Я и во время мирное // Ходил ни сыт ни голоден, // А смерти не дался! // А в-третьих — за провинности, // Великие и
малые, // Нещадно бит я палками, // А хоть пощупай — жив!
А день сегодня праздничный, // Куда пропал народ?..» // Идут селом — на улице // Одни ребята
малые, // В домах — старухи старые, // А
то и вовсе заперты // Калитки на замок.
А князь опять больнехонек… // Чтоб только время выиграть, // Придумать: как тут быть, // Которая-то барыня // (Должно быть, белокурая: // Она ему, сердечному, // Слыхал я, терла щеткою // В
то время левый бок) // Возьми и брякни барину, // Что мужиков помещикам // Велели воротить! // Поверил! Проще
малого // Ребенка стал старинушка, // Как паралич расшиб! // Заплакал! пред иконами // Со всей семьею молится, // Велит служить молебствие, // Звонить в колокола!