Неточные совпадения
Если б избранный сердцем Елизаветы был такой же ничтожный человек, как муж ее двоюродной сестры Прасковьи Ивановны, по всей вероятности, тайный брак ее
с Шубиным не встретил бы препятствий со стороны императрицы; но энергический прапорщик казался опасным, он был любим товарищами, имел большое влияние на солдат, через него Елизавета сблизилась
с гвардейцами и вступила
с ними в такие же отношения, в каких находилась прежде
с слобожанами Покровской и Александровской слободы: крестила у них детей, бывала на их свадьбах; солдат-именинник приходил к ней, по старому обычаю,
с именинным пирогом и
получал от нее подарки и чарку анисовки, которую, как хозяйка, Елизавета и сама выпивала за здоровье именинника.
В то самое время, как Огинский
получил известие, что в Петербурге раздел Польши решен, а в Фокшаны послан граф Григорий Орлов для ведения
с турками мирных переговоров, в Париже явилась г-жа Тремуйль, сопровождаемая бароном Шенком.
Алина писала, в свою очередь, князю Лимбургу о дошедших до нее слухах, что его хотят женить на другой, уверяла, что ей также сделано блестящее предложение и что поэтому она освобождает его от данного слова и предлагает разойтись, тем более что нельзя же ей выходить замуж до признания прав ее русским правительством и до получения документов о ее рождении, а этого нельзя
получить раньше окончания все еще продолжавшейся войны России
с Турцией.
С того времени, как она сделалась в Оберштейне полною хозяйкой, князь, бывший в Аугсбурге, и Горнштейн стали
получать от разных лиц жалобы на самовластие новой владетельницы, а более всего удивляло их, особенно же ревностного католика Горнштейна, что, несмотря на уверения ее, будто занимается изучением католической веры, она стала ходить в протестантскую церковь.
Горнштейн был крайне удивлен,
получив чрез несколько дней два письма: одно от князя
с просьбой передать присланное письмо «ее императорскому высочеству принцессе Елизавете Всероссийской», а другое от нее,
с «просьбой доставить приложенное письмо к ее супругу».
Екатерине наследует великий князь Петр Алексеевич и его потомство, а дочери ее
получают завоеванные Петром области: остров Эзель, Эстляндию и Лифляндию, а также доход
с рижской таможни.
Этот Дик оказывал нам большие услуги во время войны нашей
с турками и по заключении мира в Кучук-Кайнарджи, по ходатайству Орлова,
получил Аннинскую ленту [Единственный пример получения английским подданным русского ордена в XVIII столетии.
Получив от принцессы письмо
с приложенным «манифестиком», он мог подумать, что это новый подсыл к нему, направленный врагами его фамилии, что «его хотят пробовать, до чего верность его простирается к особе ея величества», как он выразился в донесении своем к императрице.
Принцесса написала свой «манифестик» 18 августа (7 по старому стилю).
С письмом к Орлову он был отправлен из Рагузы сначала в Венецию, оттуда при удобном случае в Ливорно, из Ливорно в Пизу. Таким образом ранее двадцатых чисел сентября, по старому стилю, Орлов не мог
получить письма «великой княжны Елизаветы». Что же он сделал? Тотчас же (сентября 27) отправил и письмо и «манифестик» к императрице.
Эти фамилии,
с десятками тысяч других подобных дворянских польских фамилий,
получили свое начало в XVIII столетии, когда магнаты вроде «пане коханку» своих лакеев, конюхов, псарей и т. п. прислугу возводили в шляхетское достоинство и таким образом образовали чуть не третью долю нынешнего дворянства Российской империи.
Она на первый раз надеялась
получить посредством этого хорошие деньги,
с которыми намеревалась отправиться в Константинополь и оттуда, при помощи турецкого правительства, действовать на Россию посредством воззваний.
Чарномский, которого Потоцкий послал
с официальным письмом к султану и верховному визирю от польской конфедерации еще в мае 1774 года,
получил для исполнения возложенных на него в Турции поручений весьма значительную сумму денег.
Гамильтон обратился
с просьбой о паспортах к неаполитанскому министру Таннучи и
получил их в начале декабря.
Как скоро я достигну цели, как скоро
получу корону, — писала она, — я немедленно войду в сношения
с римским двором и приложу все старания, чтобы подчинить народ мой святейшему отцу.
Если я буду иметь счастие победить врагов моих и
получу похищенную у меня корону, непременно заключу конкордат
с римским двором и употреблю все возможные для меня средства, чтобы русский народ признал власть римской церкви.
Находясь в самых критических обстоятельствах, принцесса обращалась
с просьбой о займе шести или семи тысяч червонцев то к графу Ланьяско, то к маркизу д'Античи, то к кардиналу Альбани, но отовсюду
получала отказы, хотя и вежливые.
По запечатании всех моих донесений вашему императорскому величеству,
получил я известие от посланного мною офицера для разведывания о самозванке, что оная больше не находится в Рагузах, и многие обстоятельства уверили его, что оная поехала вместе
с князем Радзивилом в Венецию; и он, нимало не мешкая, поехал за ними вслед, но, по приезде его в Венецию, нашел только одного Радзивила, а она туда и не приезжала; и об нем розно говорят: одни, будто он намерен ехать во Францию, а другие уверяют, что он возвращается в отечество.
Января 27 Христенек писал принцессе, что,
получив от графа Орлова письмо, о котором нужно переговорить
с «ее светлостью», он просит назначить ему день и час приема.
Хотя он был дипломатом, но
получал чины военные и
с 1744 года был генерал-поручиком.
В Риме она вошла в сношения
с русским генералом графом Орловым и
получила от него значительную сумму денег.
В Лондоне я жила
с князем Гали года два; здесь
получил он известие, что ему необходимо воротиться в Персию, и он принужден был меня оставить.
Из Парижа я поехала в Германию
с целию купить в Голштинии поземельную собственность на деньги, которые
получала от князя Гали.
Для получения денег я поехала в Венецию, под именем графини Пиннеберг; там я надеялась
получить деньги от людей, знавших князя Гали и имевших
с ним денежные дела.
Но сестра его, Теофила Моравская, жившая
с ним в Венеции и изучавшая Восток, познакомившись со мной и узнав, что я имею много сведений о восточных государствах, упросила меня ехать
с нею и братом ее до Константинополя, откуда мне было бы уже легко пробраться в Испагань к князю Гали, у которого я желала лично испросить согласие на брак
с князем Лимбургом и надеялась
получить от него такое приданое,
с которым могла бы прилично выйти замуж за имперского владетельного князя.
На другой день по отправлении донесения к императрице, то есть 1 июня, князь Голицын
получил от пленницы письмо. Она писала, что нисколько не чувствует себя виновною против России и против государыни императрицы, иначе не поехала бы
с графом Орловым на русский корабль, зная, что на палубе его она будет находиться в совершенной власти русских.
Получив этот рескрипт, князь Голицын послал в Алексеевский равелин секретаря следственной комиссии Ушакова. Ушаков объявил заключенной, что в случае дальнейшего упорства ее во лжи будут употреблены крайние способы для узнания самых тайных ее мыслей.Пленница клялась, что показала одну только сущую правду, и говорила
с такою твердостию,
с такою уверенностью, что Ушаков, возвратясь к фельдмаршалу, выразил ему личное свое убеждение, что она сказала всю правду.
На другой день князь Голицын сам отправился к ней. Он увещевал пленницу рассказать всю правду, подавал ей надежду на помилование, если она раскроет все без утайки и искренно раскается в преступных против императрицы замыслах. Она не отказалась ни от одного из данных прежде показаний и ни одного слова к ним не прибавила. Больше всего допытывался у ней фельдмаршал, от кого
получила она копии
с духовных завещаний Петра I, Екатерины I и Елизаветы Петровны.
Потом передайте Доманскому, что если он подробно расскажет все, что знает о происхождении, имени и прежней жизни арестантки, то будет обвенчан
с нею, и они потом
получат дозволение возвратиться в их отечество.
Если же арестантка не захочет о том слышать, то сказать ей, что в случае открытия своего происхождения она тотчас же
получит возможность восстановить сношения свои
с князем Лимбургским».
Эта записка начинается повторением прежде сказанного ею о причинах, побудивших ее ехать из Германии в Венецию и Рагузу, и о том, как
получила она анонимное письмо
с приложением завещаний, манифеста, писем к графу Орлову, султану и другим незнакомым и неизвестным ей лицам.
Посредством графа Орлова я надеялась
получить на то согласие императрицы, для чего и вошла
с ним в сношения.
С тех пор я жила в разных государствах, между прочим, в Англии и Франции, потом
получила в собственность графство Оберштейн в Германии и жила там.
О камермедхен принцессы тайная экспедиция того же 13 января 1776 года постановила: «умственная слабость Франциски фон-Мешеде не допускает никакого подозрения в ее сообщничестве
с умершею, посему отвезти ее за границу, и так как она не
получала никакого жалованья от обманщицы, находится в бедности, а между тем дворянского происхождения, то отдать ей старые вещи покойницы и полтораста рублей на дорогу». Тотчас же она была отвезена в Ригу, откуда отправлена в Пруссию, ее отечество.