Неточные совпадения
Начиная жизнеописание героя моего, Алексея Федоровича Карамазова, нахожусь в некотором недоумении. А именно:
хотя я
и называю Алексея Федоровича моим героем, но, однако, сам знаю, что человек он отнюдь не великий, а посему
и предвижу неизбежные вопросы вроде таковых: чем же замечателен ваш Алексей Федорович, что вы выбрали его своим героем? Что сделал он такого? Кому
и чем известен? Почему я, читатель, должен тратить время на изучение фактов его жизни?
Теперь же скажу об этом «помещике» (как его у нас называли,
хотя он всю жизнь совсем почти не жил в своем поместье) лишь то, что это был странный тип, довольно часто, однако, встречающийся, именно тип человека не только дрянного
и развратного, но вместе с тем
и бестолкового, — но из таких, однако, бестолковых, которые умеют отлично обделывать свои имущественные делишки,
и только, кажется, одни эти.
Федор же Павлович на все подобные пассажи был даже
и по социальному своему положению весьма тогда подготовлен, ибо страстно желал устроить свою карьеру
хотя чем бы то ни было; примазаться же к хорошей родне
и взять приданое было очень заманчиво.
Списавшись с Федором Павловичем
и мигом угадав, что от него денег на воспитание его же детей не вытащишь (
хотя тот прямо никогда не отказывал, а только всегда в этаких случаях тянул, иногда даже изливаясь в чувствительностях), он принял в сиротах участие лично
и особенно полюбил младшего из них, Алексея, так что тот долгое время даже
и рос в его семействе.
Заметить надо, что он даже
и попытки не
захотел тогда сделать списаться с отцом, — может быть, из гордости, из презрения к нему, а может быть, вследствие холодного здравого рассуждения, подсказавшего ему, что от папеньки никакой чуть-чуть серьезной поддержки не получит.
Пить вино
и развратничать он не любит, а между тем старик
и обойтись без него не может, до того ужились!» Это была правда; молодой человек имел даже видимое влияние на старика; тот почти начал его иногда как будто слушаться,
хотя был чрезвычайно
и даже злобно подчас своенравен; даже вести себя начал иногда приличнее…
Что-то было в нем, что говорило
и внушало (да
и всю жизнь потом), что он не
хочет быть судьей людей, что он не
захочет взять на себя осуждения
и ни за что не осудит.
Те очень жалели его
и не
хотели было пускать.
Впрочем,
и сам он любил шутить над своим лицом,
хотя, кажется, оставался им доволен.
И вот довольно скоро после обретения могилы матери Алеша вдруг объявил ему, что
хочет поступить в монастырь
и что монахи готовы допустить его послушником. Он объяснил при этом, что это чрезвычайное желание его
и что испрашивает он у него торжественное позволение как у отца. Старик уже знал, что старец Зосима, спасавшийся в монастырском ските, произвел на его «тихого мальчика» особенное впечатление.
Он был в то время даже очень красив собою, строен, средневысокого роста, темно-рус, с правильным,
хотя несколько удлиненным овалом лица, с блестящими темно-серыми широко расставленными глазами, весьма задумчивый
и по-видимому весьма спокойный.
Прибавьте, что он был юноша отчасти уже нашего последнего времени, то есть честный по природе своей, требующий правды, ищущий ее
и верующий в нее, а уверовав, требующий немедленного участия в ней всею силой души своей, требующий скорого подвига, с непременным желанием
хотя бы всем пожертвовать для этого подвига, даже жизнью.
Хотя, к несчастию, не понимают эти юноши, что жертва жизнию есть, может быть, самая легчайшая изо всех жертв во множестве таких случаев
и что пожертвовать, например, из своей кипучей юностью жизни пять-шесть лет на трудное, тяжелое учение, на науку,
хотя бы для того только, чтобы удесятерить в себе силы для служения той же правде
и тому же подвигу, который излюбил
и который предложил себе совершить, — такая жертва сплошь да рядом для многих из них почти совсем не по силам.
Едва только он, задумавшись серьезно, поразился убеждением, что бессмертие
и Бог существуют, то сейчас же, естественно, сказал себе: «
Хочу жить для бессмертия, а половинного компромисса не принимаю».
Сказано: «Раздай всё
и иди за мной, если
хочешь быть совершен».
Видя это, противники старцев кричали, вместе с прочими обвинениями, что здесь самовластно
и легкомысленно унижается таинство исповеди,
хотя беспрерывное исповедование своей души старцу послушником его или светским производится совсем не как таинство.
Из монахов находились, даже
и под самый конец жизни старца, ненавистники
и завистники его, но их становилось уже мало,
и они молчали,
хотя было в их числе несколько весьма знаменитых
и важных в монастыре лиц, как например один из древнейших иноков, великий молчальник
и необычайный постник.
С братом Дмитрием Федоровичем он сошелся скорее
и ближе,
хотя тот приехал позже, чем с другим (единоутробным) братом своим, Иваном Федоровичем.
Он ужасно интересовался узнать брата Ивана, но вот тот уже жил два месяца, а они хоть
и виделись довольно часто, но все еще никак не сходились: Алеша был
и сам молчалив
и как бы ждал чего-то, как бы стыдился чего-то, а брат Иван,
хотя Алеша
и подметил вначале на себе его длинные
и любопытные взгляды, кажется, вскоре перестал даже
и думать о нем.
Презрением этим, если оно
и было, он обидеться не мог, но все-таки с каким-то непонятным себе самому
и тревожным смущением ждал, когда брат
захочет подойти к нему ближе.
Дмитрий Федорович, никогда у старца не бывавший
и даже не видавший его, конечно, подумал, что старцем его
хотят как бы испугать; но так как он
и сам укорял себя втайне за многие особенно резкие выходки в споре с отцом за последнее время, то
и принял вызов.
Он даже
хотел рискнуть предупредить старца, сказать ему что-нибудь об этих могущих прибыть лицах, но подумал
и промолчал.
Дмитрий задумался, потому что ничего не мог припомнить, что бы такое ему обещал, ответил только письмом, что изо всех сил себя сдержит «пред низостью»,
и хотя глубоко уважает старца
и брата Ивана, но убежден, что тут или какая-нибудь ему ловушка, или недостойная комедия.
Миусов рассеянно смотрел на могильные камни около церкви
и хотел было заметить, что могилки эти, должно быть, обошлись дорогонько хоронившим за право хоронить в таком «святом» месте, но промолчал: простая либеральная ирония перерождалась в нем почти что уж в гнев.
— Из простонародья женский пол
и теперь тут, вон там, лежат у галерейки, ждут. А для высших дамских лиц пристроены здесь же на галерее, но вне ограды, две комнатки, вот эти самые окна,
и старец выходит к ним внутренним ходом, когда здоров, то есть все же за ограду. Вот
и теперь одна барыня, помещица харьковская, госпожа Хохлакова, дожидается со своею расслабленною дочерью. Вероятно, обещал к ним выйти,
хотя в последние времена столь расслабел, что
и к народу едва появляется.
На Ракитина (семинариста), тоже Алеше очень знакомого
и почти близкого, Алеша
и взглянуть не мог: он знал его мысли (
хотя знал их один Алеша во всем монастыре).
— Простите меня… — начал Миусов, обращаясь к старцу, — что я, может быть, тоже кажусь вам участником в этой недостойной шутке. Ошибка моя в том, что я поверил, что даже
и такой, как Федор Павлович, при посещении столь почтенного лица
захочет понять свои обязанности… Я не сообразил, что придется просить извинения именно за то, что с ним входишь…
Петр Александрович не договорил
и, совсем сконфузившись,
хотел было уже выйти из комнаты.
Ну-с, а прочее все еще подвержено мраку неизвестности,
хотя бы некоторые
и желали расписать меня.
И оно совершалось
хотя бы только на одну минуту.
Забыла я, обо всем забыла
и помнить не
хочу; а
и что я с ним теперь буду?
«Знаю я, говорю, Никитушка, где ж ему
и быть, коль не у Господа
и Бога, только здесь-то, с нами-то его теперь, Никитушка, нет, подле-то, вот как прежде сидел!»
И хотя бы я только взглянула на него лишь разочек, только один разочек на него мне бы опять поглядеть,
и не подошла бы к нему, не промолвила, в углу бы притаилась, только бы минуточку едину повидать, послыхать его, как он играет на дворе, придет, бывало, крикнет своим голосочком: «Мамка, где ты?» Только б услыхать-то мне, как он по комнате своими ножками пройдет разик, всего бы только разик, ножками-то своими тук-тук, да так часто, часто, помню, как, бывало, бежит ко мне, кричит да смеется, только б я его ножки-то услышала, услышала бы, признала!
Веруй, что Бог тебя любит так, как ты
и не помышляешь о том,
хотя бы со грехом твоим
и во грехе твоем любит.
И вы
хотите, чтобы мы не беспокоили вас, могли не лететь сюда, не благодарить? Lise, благодари же, благодари!
— Вы
и нас забыли, Алексей Федорович, вы совсем не
хотите бывать у нас: а между тем Lise мне два раза говорила, что только с вами ей хорошо.
— Вы на меня не сердитесь, я дура, ничего не стою…
и Алеша, может быть, прав, очень прав, что не
хочет к такой смешной ходить.
Он давно уже собирался отплатить ему кое за что
и теперь не
хотел упустить случая.
Если же не
хочет того
и сопротивляется, то отводится ей в государстве за то как бы некоторый лишь угол, да
и то под надзором, —
и это повсеместно в наше время в современных европейских землях.
Сие
и буди, буди,
хотя бы
и в конце веков, ибо лишь сему предназначено совершиться!
Довольно большие темные глаза навыкате смотрели
хотя, по-видимому,
и с твердым упорством, но как-то неопределенно.
Старец поднял руку
и хотел было с места перекрестить Ивана Федоровича.
Обвиняли, Петр Александрович, обвиняли! — обернулся он вдруг к Миусову,
хотя тот
и не думал перебивать его.
А Дмитрий Федорович
хочет эту крепость золотым ключом отпереть, для чего он теперь надо мной
и куражится,
хочет с меня денег сорвать, а пока уж тысячи на эту обольстительницу просорил; на то
и деньги занимает беспрерывно,
и, между прочим, у кого, как вы думаете?
Засадить же вы меня
хотите только потому, что меня к ней же ревнуете, потому что сами вы приступать начали к этой женщине со своею любовью,
и мне это опять-таки все известно,
и опять-таки она смеялась, — слышите, — смеясь над вами, пересказывала.
Но так как он оскорбил сию минуту не только меня, но
и благороднейшую девицу, которой даже имени не смею произнести всуе из благоговения к ней, то
и решился обнаружить всю его игру публично,
хотя бы он
и отец мой!..
Ваше преподобие, поверьте, что я всех обнаруженных здесь подробностей в точности не знал, не
хотел им верить
и только теперь в первый раз узнаю…
— Я нарочно
и сказал, чтобы вас побесить, потому что вы от родства уклоняетесь,
хотя все-таки вы родственник, как ни финтите, по святцам докажу; за тобой, Иван Федорович, я в свое время лошадей пришлю, оставайся, если
хочешь,
и ты. Вам же, Петр Александрович, даже приличие велит теперь явиться к отцу игумену, надо извиниться в том, что мы с вами там накутили…
Тут, брат, презрение не помогает,
хотя бы он
и презирал Грушеньку.
— Меня не было, зато был Дмитрий Федорович,
и я слышал это своими ушами от Дмитрия же Федоровича, то есть, если
хочешь, он не мне говорил, а я подслушал, разумеется поневоле, потому что у Грушеньки в ее спальне сидел
и выйти не мог все время, пока Дмитрий Федорович в следующей комнате находился.
Но убранство комнат также не отличалось особым комфортом: мебель была кожаная, красного дерева, старой моды двадцатых годов; даже полы были некрашеные; зато все блистало чистотой, на окнах было много дорогих цветов; но главную роскошь в эту минуту, естественно, составлял роскошно сервированный стол,
хотя, впрочем,
и тут говоря относительно: скатерть была чистая, посуда блестящая; превосходно выпеченный хлеб трех сортов, две бутылки вина, две бутылки великолепного монастырского меду
и большой стеклянный кувшин с монастырским квасом, славившимся в околотке.