Неточные совпадения
— Я не о
том совсем речь повел, — снова заговорил Петр, — я говорю, примерно, по нашей по большой семье
надо бы больше прибыли… Рук много: я, ты, брат Василий… Не по работе рук много — вот
что я говорю.
— Вижу, за водой, — сказал он, посмеиваясь, — вижу. Ну, а сноха-то
что ж? А? Лежит
тем временем да проклажается, нет-нет да поохает!.. Оно
что говорить: вестимо, жаль сердечную!.. Ну, жаль не жаль, а придется ей нынче самой зачерпнуть водицы… Поставь ведра, пойдем:
надо с тобой слова два перемолвить.
Тяжело было старику произнести слово — слово, которое должно было разлучить его с дочерью; но, с другой стороны, он знал,
что этого не избегнешь,
что рано или поздно все-таки придется расставаться. Он давно помышлял о Ване: лучшего жениха не найдешь, да и не требуется; это ли еще не парень! Со всем
тем старику тяжко было произнести последнее слово; но сколько птице ни летать по воздуху, как выразился Глеб, а наземь
надо когда-нибудь сесть.
— Какой бы он там чужак ни был — все одно: нам обделять его не след; я его не обижу! — продолжал Глеб. — Одно
то,
что сирота: ни отца, ни матери нету. И чужие люди, со стороны, так сирот уважают, а нам и подавно не приходится оставлять его. Снарядить
надо как следует; христианским делом рассуждать
надо, по совести, как следует! За
что нам обижать его? Жил он у нас как родной, как родного и отпустим; все одно как своего бы отпустили, так, примерно, и его отпустим…
— Вот, батюшка,
надо также и образочек ему дать. Дам я ему, сердечному, вот
тот,
что в ризочке-то у нас…
Главное в
том,
что в настоящую минуту работник необходим; пора стоит самая рабочая, рыбная, — народу нет в доме:
надо выгадать пропущенное время.
— А затем,
что вернее дело будет: у тебя мои деньги — у меня твой пашпорт: я тебя не знаю, ты меня также… всяк за себя… у меня не пропадет небось! А
то этак, пожалуй, деньги-то дашь, а там ищи на тебе…
Надо настоящим делом рассуждать.
При всем
том надо согласиться, однако ж,
что, достигая материального благосостояния посредством «фабричной» какой-нибудь промышленности, простолюдин неминуемо утрачивает безукоризненную простоту нравов.
Другому, какой порасторопнее, и
того не
надо: сами льнут; есть и такие,
что и сами дарят, умей только настоящим манером вести! — примолвил Захар, самодовольно пристегивая кисет к жилетной пуговице, вынимая трубку изо рта и отплевывая на сажень, с известным шипеньем.
Что ж касается до путешествия в Серпухов, к приятелю фабриканту,
надо было отложить попечение: серпуховский приятель был, к сожалению,
тот самый,
что застал жену свою в роковую минуту, как она дарила Захару знаменитый кисет.
С
того же дня Захар переменил свое обращение с Дуней. Он понял,
что тут не
то,
что с фабричными девками: смелостью и удалью ничего не возьмешь —
надо вести дело исподволь. Основываясь на этом, он совершенно оставил на первое время свои преследования и принял вид человека, которого обругали или оскорбили самым незаслуженным образом.
Глеб пришел все-таки к
тому заключению,
что надо дать напрягай Гришке и Захару.
— Ну,
что ты, полоумный! Драться,
что ли, захотел! Я рази к
тому говорю… Ничего не возьмешь, хуже будет… Полно тебе, — сказал Захар, — я, примерно, говорю,
надо не вдруг, исподволь… Переговори, сначатия постращай, таким манером, а не
то чтобы кулаками. Баба смирная: ей и
того довольно — будет страх иметь!.. Она пошла на это не по злобе: так, может статься, тебя вечор запужалась…
— То-то и есть, нету. Тогда бы и разговору не было: бери, да и все тут;
что мое,
то твое: это все единственно… Воля твоя, Гриша,
надо добыть: придут ребята — как же? Не годится, брат, осмеют, осрамишься… Да
что тебе! Не искать стать! Взял, да и баста! Свое берешь, не чужое! Сам говоришь, тебе все предоставил: таким манером это все единственно.
— Вот
что, дружище, — сказал Захар, когда они очутились в крытой галерее, — ты меня обожди минутку на улице. Признаться, малость задолжал нонче вечером Гараське: думал, Севка выручит.
Надо слова два перемолвить с Герасимом; без
того, жид, не выпустит… Духом выйду к тебе…
Он сообразил, однако ж, всю необходимость запереть дверь каморы; сундук, топор, окно — все это можно было привести в порядок завтра, но во
что бы
то ни стало
надо запереть камору; а ключ и замок никак между
тем не отыскивались.
— Ничего из этого не будет, только обременю вас, — сказал он, —
надо самому хлопотать как-нибудь. Пока глаза мои видят, пока терпит господь грехам — сил не отымает, буду трудиться. Старее меня есть на свете, и
те трудятся, достают себе хлебец. Должон и я сам собою пробавляться… Может статься, приведет господь, люди добрые не оставят, вам еще пригожусь на что-нибудь… Полно, дочка, сокрушаться обо мне, старике: самую
что ни на есть мелкую пташку не оставляет господь без призрения — и меня не оставит!..
Надо полагать,
что такие причины встретились у Захара и Гришки, потому
что часов около восьми вечера, в
то время как буря была во всей своей силе, оба они вышли на площадку. Им нечего было, однако ж, беспокоиться о большой лодке, она, сколько известно, давным-давно красовалась на заднем дворе «Расставанья»; верши также спокойно лежали в защите от непогоды под всевмещающими навесами комаревского целовальника. При всем
том Захар и Гришка спешили к реке.
Надо думать, однако ж,
что в некоторых случаях мимика выразительна не меньше слов: с первым же движением Василия Дуня испустила раздирающий крик и как помешанная бросилась к
тому месту, где стояли братья.
Неточные совпадения
Замолкла Тимофеевна. // Конечно, наши странники // Не пропустили случая // За здравье губернаторши // По чарке осушить. // И видя,
что хозяюшка // Ко стогу приклонилася, // К ней подошли гуськом: // «
Что ж дальше?» // — Сами знаете: // Ославили счастливицей, // Прозвали губернаторшей // Матрену с
той поры… //
Что дальше? Домом правлю я, // Ращу детей… На радость ли? // Вам тоже
надо знать. // Пять сыновей! Крестьянские // Порядки нескончаемы, — // Уж взяли одного!
А если и действительно // Свой долг мы ложно поняли // И наше назначение // Не в
том, чтоб имя древнее, // Достоинство дворянское // Поддерживать охотою, // Пирами, всякой роскошью // И жить чужим трудом, // Так
надо было ранее // Сказать…
Чему учился я? //
Что видел я вокруг?.. // Коптил я небо Божие, // Носил ливрею царскую. // Сорил казну народную // И думал век так жить… // И вдруг… Владыко праведный!..»
Поняли,
что кому-нибудь да
надо верх взять, и послали сказать соседям: будем друг с дружкой до
тех пор головами тяпаться, пока кто кого перетяпает.
Третий пример был при Беневоленском, когда был"подвергнут расспросным речам"дворянский сын Алешка Беспятов, за
то,
что в укору градоначальнику, любившему заниматься законодательством, утверждал:"Худы-де
те законы, кои писать
надо, а
те законы исправны, кои и без письма в естестве у каждого человека нерукотворно написаны".
На другой день, проснувшись рано, стали отыскивать"языка". Делали все это серьезно, не моргнув. Привели какого-то еврея и хотели сначала повесить его, но потом вспомнили,
что он совсем не для
того требовался, и простили. Еврей, положив руку под стегно, [Стегно́ — бедро.] свидетельствовал,
что надо идти сначала на слободу Навозную, а потом кружить по полю до
тех пор, пока не явится урочище, называемое Дунькиным вра́гом. Оттуда же, миновав три повёртки, идти куда глаза глядят.