Неточные совпадения
Другие гости заходили нечасто, на минуту, как первые три гостя; с ними со всеми все более и более порывались живые связи. Обломов иногда интересовался какой-нибудь новостью, пятиминутным разговором, потом, удовлетворенный этим, молчал. Им
надо было платить взаимностью, принимать участие в
том,
что их интересовало. Они купались в людской толпе; всякий понимал жизнь по-своему, как не хотел понимать ее Обломов, а они путали в нее и его: все это не нравилось ему, отталкивало его, было ему не по душе.
Пуще всего он бегал
тех бледных, печальных дев, большею частию с черными глазами, в которых светятся «мучительные дни и неправедные ночи», дев с не ведомыми никому скорбями и радостями, у которых всегда есть что-то вверить, сказать, и когда
надо сказать, они вздрагивают, заливаются внезапными слезами, потом вдруг обовьют шею друга руками, долго смотрят в глаза, потом на небо, говорят,
что жизнь их обречена проклятию, и иногда падают в обморок.
Если приказчик приносил ему две тысячи, спрятав третью в карман, и со слезами ссылался на град, засухи, неурожай, старик Обломов крестился и тоже со слезами приговаривал: «Воля Божья; с Богом спорить не станешь!
Надо благодарить Господа и за
то,
что есть».
Как, дескать, можно запускать или оставлять
то и другое?
Надо сейчас принять меры. И говорят только о
том, как бы починить мостик,
что ли, через канаву или огородить в одном месте сад, чтоб скотина не портила деревьев, потому
что часть плетня в одном месте совсем лежала на земле.
— Я и
то не брал. На
что, мол, нам письмо-то, — нам не
надо. Нам, мол, не наказывали писем брать — я не смею: подите вы, с письмом-то! Да пошел больно ругаться солдат-то: хотел начальству жаловаться; я и взял.
Потом Захарка чешет голову, натягивает куртку, осторожно продевая руки Ильи Ильича в рукава, чтоб не слишком беспокоить его, и напоминает Илье Ильичу,
что надо сделать
то, другое: вставши поутру, умыться и т. п.
Дальше он не пошел, а упрямо поворотил назад, решив,
что надо делать дело, и возвратился к отцу.
Тот дал ему сто талеров, новую котомку и отпустил на все четыре стороны.
— Как
что ж? Я тут спину и бока протер, ворочаясь от этих хлопот. Ведь один: и
то надо, и другое, там счеты сводить, туда плати, здесь плати, а тут перевозка! Денег выходит ужас сколько, и сам не знаю куда!
Того и гляди, останешься без гроша…
Но он чувствовал,
что малейший намек на это вызовет у ней взгляд удивления, потом прибавит холодности в обращении, может быть, и совсем пропадет
та искра участия, которую он так неосторожно погасил в самом начале.
Надо ее раздуть опять, тихо и осторожно, но как — он решительно не знал.
— Зачем? — повторила она, вдруг перестав плакать и обернувшись к нему. — Затем же, зачем спрятались теперь в кусты, чтоб подсмотреть, буду ли я плакать и как я буду плакать — вот зачем! Если б вы хотели искренно
того,
что написано в письме, если б были убеждены,
что надо расстаться, вы бы уехали за границу, не повидавшись со мной.
Многие даже не знают сами,
чего им хотеть, а если и решатся на это,
то вяло, так
что, пожалуй,
надо, пожалуй, и не
надо. Это, должно быть, оттого,
что у них брови лежат ровно, дугой, прощипаны пальцами и нет складки на лбу.
— Нет, нет, что-то есть, говори! — приставала она, крепко держа за оба борта сюртука, и держала так близко,
что ему
надо было ворочать лицо
то вправо,
то влево, чтоб не поцеловать ее.
— А
то что не
надо нам видеться… наедине…
Усмешка у ней была больше принятая форма, которою прикрывалось незнание,
что в
том или другом случае
надо сказать или сделать.
Когда Обломов не обедал дома, Анисья присутствовала на кухне хозяйки и, из любви к делу, бросалась из угла в угол, сажала, вынимала горшки, почти в одно и
то же мгновение отпирала шкаф, доставала
что надо и захлопывала прежде, нежели Акулина успеет понять, в
чем дело.
Когда Обломов обедал дома, хозяйка помогала Анисье,
то есть указывала, словом или пальцем, пора ли или рано вынимать жаркое,
надо ли к соусу прибавить немного красного вина или сметаны, или
что рыбу
надо варить не так, а вот как…
— Да, да, милая Ольга, — говорил он, пожимая ей обе руки, — и
тем строже нам
надо быть,
тем осмотрительнее на каждом шагу. Я хочу с гордостью вести тебя под руку по этой самой аллее, всенародно, а не тайком, чтоб взгляды склонялись перед тобой с уважением, а не устремлялись на тебя смело и лукаво, чтоб ни в чьей голове не смело родиться подозрение,
что ты, гордая девушка, могла, очертя голову, забыв стыд и воспитание, увлечься и нарушить долг…
— Между
тем поверенный этот управлял большим имением, — продолжал он, — да помещик отослал его именно потому,
что заикается. Я дам ему доверенность, передам планы: он распорядится закупкой материалов для постройки дома, соберет оброк, продаст хлеб, привезет деньги, и тогда… Как я рад, милая Ольга, — сказал он, целуя у ней руку, —
что мне не нужно покидать тебя! Я бы не вынес разлуки; без тебя в деревне, одному… это ужас! Но только теперь нам
надо быть очень осторожными.
Последний, если хотел, стирал пыль, а если не хотел, так Анисья влетит, как вихрь, и отчасти фартуком, отчасти голой рукой, почти носом, разом все сдует, смахнет, сдернет, уберет и исчезнет; не
то так сама хозяйка, когда Обломов выйдет в сад, заглянет к нему в комнату, найдет беспорядок, покачает головой и, ворча что-то про себя, взобьет подушки горой, тут же посмотрит наволочки, опять шепнет себе,
что надо переменить, и сдернет их, оботрет окна, заглянет за спинку дивана и уйдет.
Тоски, бессонных ночей, сладких и горьких слез — ничего не испытал он. Сидит и курит и глядит, как она шьет, иногда скажет что-нибудь или ничего не скажет, а между
тем покойно ему, ничего не
надо, никуда не хочется, как будто все тут есть,
что ему
надо.
Она была бледна в
то утро, когда открыла это, не выходила целый день, волновалась, боролась с собой, думала,
что ей делать теперь, какой долг лежит на ней, — и ничего не придумала. Она только кляла себя, зачем она вначале не победила стыда и не открыла Штольцу раньше прошедшее, а теперь ей
надо победить еще ужас.
— Видите,
что я не кокетничаю! — смеялся он, довольный,
что поймал ее. — Ведь нам, после нынешнего разговора,
надо быть иначе друг с другом: мы оба уж не
те,
что были вчера.
—
Что ж я тебе скажу? — задумчиво говорил он. — Может быть, в тебе проговаривается еще нервическое расстройство: тогда доктор, а не я, решит,
что с тобой.
Надо завтра послать… Если же не
то… — начал он и задумался.
Неточные совпадения
Замолкла Тимофеевна. // Конечно, наши странники // Не пропустили случая // За здравье губернаторши // По чарке осушить. // И видя,
что хозяюшка // Ко стогу приклонилася, // К ней подошли гуськом: // «
Что ж дальше?» // — Сами знаете: // Ославили счастливицей, // Прозвали губернаторшей // Матрену с
той поры… //
Что дальше? Домом правлю я, // Ращу детей… На радость ли? // Вам тоже
надо знать. // Пять сыновей! Крестьянские // Порядки нескончаемы, — // Уж взяли одного!
А если и действительно // Свой долг мы ложно поняли // И наше назначение // Не в
том, чтоб имя древнее, // Достоинство дворянское // Поддерживать охотою, // Пирами, всякой роскошью // И жить чужим трудом, // Так
надо было ранее // Сказать…
Чему учился я? //
Что видел я вокруг?.. // Коптил я небо Божие, // Носил ливрею царскую. // Сорил казну народную // И думал век так жить… // И вдруг… Владыко праведный!..»
Поняли,
что кому-нибудь да
надо верх взять, и послали сказать соседям: будем друг с дружкой до
тех пор головами тяпаться, пока кто кого перетяпает.
Третий пример был при Беневоленском, когда был"подвергнут расспросным речам"дворянский сын Алешка Беспятов, за
то,
что в укору градоначальнику, любившему заниматься законодательством, утверждал:"Худы-де
те законы, кои писать
надо, а
те законы исправны, кои и без письма в естестве у каждого человека нерукотворно написаны".
На другой день, проснувшись рано, стали отыскивать"языка". Делали все это серьезно, не моргнув. Привели какого-то еврея и хотели сначала повесить его, но потом вспомнили,
что он совсем не для
того требовался, и простили. Еврей, положив руку под стегно, [Стегно́ — бедро.] свидетельствовал,
что надо идти сначала на слободу Навозную, а потом кружить по полю до
тех пор, пока не явится урочище, называемое Дунькиным вра́гом. Оттуда же, миновав три повёртки, идти куда глаза глядят.