Неточные совпадения
— Эй, ребятишки! — крикнул Антон. — Вы и взаправду завалились на печку — ступайте сюда… а у меня тюря-то славная какая… э! постойте-ка, вот я ее всю съем… слезайте скорее с печки…
Ну, а
ты, бабка,
что ж, — продолжал он голосом, в котором незаметно уже было и тени досады, — аль с хозяйкой надломила хлебушка?
Чего отнекиваешься, режь да ешь, коли подкладывают, бери ложку — садись, — человек из еды живет,
что съешь, то и поживешь.
— Какой невеличек!.. Поглядела бы
ты на него: парнишка куды на смысле, такой-то шустрый, резвый, все разумеет, даром от земли не видать; да я ведь посмеялся, я не потачлив,
что греха таить, а бить не бью… оба они дороги мне больно, бабка, даром не родные, во как, — продолжал он, лаская Аксюшку, — во! не будь их, так, кажись, и мне, и хозяйке моей скорее бы жизнь опостыла; с ними все как бы маленечко повеселее, право-ну!
— Нет, с той самой поры, как в солдаты взяли, ни слуху ни духу; и жена и муж — словно оба сгинули; мы летось еще посылали к ним грамотку да денег полтинничек; последний отдали;
ну, думали, авось
что и проведаем, никакого ответу: живы ли, здоровы ли — господь их ведает. Прошлый год солдаты у нас стояли, уж мы немало понаведывались; не знаем, говорят, такого, —
что станешь делать…
Ну, а
ты, старуха, кажись, сказывала нам, также не ведаешь ничего про сына-то своего с того времени, как в некруты пошел…
—
Ну, господь с ним, — отвечал откровенно Антон, — я
тебе про свое горе говорю… эх, доля моя, доля!.. Вот, почитай, пятый год так бьюсь, и
что ни день, то плоше да плоше…
— Ах
ты плут, бестия этакая… из-за
тебя стану я беспокоить барина… вас только секи, да подушных не бери…
ну, да
что тут толковать… не миру платить за
тебя… знаю я вас, мошенников… Лошадь жива?..
—
Ну что, Антонушка? — сказала она, отводя от лица волосы и придвигаясь проворно к мужу. — Зачем звал
тебя злодей-то наш?.. Да
что ж
ты не баешь? — прибавила она, нетерпеливо дергая его за полу.
—
Что тут баять, — отрывисто отвечал муж; он тяжело вздохнул и, как бы собравшись с духом, промолвил: — Велел пегашку вести… на ярманку!.. Не надоть ее, говорит… теперь дело зимнее: проживешь без лошади…
Ну, вот, сказал
тебе сдуру, а
ты… Эх, Варюха, Варюха! Полно
тебе рюмиться-то, ведь говорю, слезами-те пуще мутишь мне душу! Эка
ты, право, неразумная баба какая… нешто горю этим пособишь?.. Знать, погрешил я, право,
чем перед господом богом!..
—
Ну, пегашка, полно, полно те хвостом-то вилять, — произнес мужичок не совсем твердым голосом, — небось из дому-то не хочешь? Ступай-ка, ступай, не кобенься; супротив воли и люди идут, не токмо
что ты… Ступай; знать, и
тебе пришла пора делить хозяйское горе…
— Портные, ребята удалые!.. Эй, Севка,
что ж
ты прикорнул, собачья голова, аль сноху нажил?
Ну, запевай: «Эй, вдоль по улице, да мимо кузницы»…
ну!..
— Да побойся хоть
ты бога-то, — отвечал Антон мельнику, — побойся бога; Христов
ты человек аль нет?
Ну,
что ты меня вертишь, словно махонького; ишь за каку цену хочешь лошадь купить…
— Шутка, дело какое! — продолжал Митроха. — Почитай
что целый год не видались;
ну что, брат Антон, как
тебя перевертывает? Как поживаешь с хозяйкою и с ребятишками?..
— Эх
ты! — воскликнул тот, ударив мужика по плечу. — Прямой
ты, брат, деревенщина, пра, деревенщина; борода у те выросла, а ума не вынесла;
ну, статочно ли дело? Сам порассуди, кому тут увести? Ведь здесь дворник есть, ворота на ночь запирают; здесь не деревня, как
ты думаешь. Знамо дело, долго ли до греха, коли не смотреть, на то, вишь, и двор держат, а
ты думаешь, для
чего?..
—
Ну, коли так, привяжи ее пока здесь к столбу, а потом приходи сюда спать; я и сам с
тобою лягу… пойдем выпьем по чарке винца, смерть прозяб… а там подкинем соломы да всхрапнем… ладно,
что ли?..
— Ой ли? — произнес хозяин, подходя к столу. —
Ну, давай… как бишь звать-то
тебя?.. Пантелеем,
что ли?
—
Что ты всех баламутишь? — произнес грубо хозяин, оттолкнув первого стоявшего перед ним мужика и хватая Антона за рубаху. — Да
ну, говори!..
Что буркалы-то выпучил…
—
Ну, хорошо; слушай, Антон, — сказал ярославец, выступая вперед, — коли так, вот
что ты сделай: беги прямо в суд, никого не слушай, ступай как есть в суд; ладно; сколько у те денег-то?..
— Да, как бы не так, — возразил сурово хозяин, — я небось так вот и отпущу его вам в угоду… он у меня пил, ел, а я его задаром отпущу; коли так, ну-ткась,
ты хорохорился за него пуще всех, ну-кась заплати…
Что?.. А! Нелюбо?..
— А
что ж, — отвечал тот, силясь вырваться из рук сына. — Ах
ты такой-сякой… я ж те, не замай… пфу!.. Да
ну те к нечистому, плюньте на него, ребятушки… давайте сядемте-ка… рассказывай
ты, рыжая борода, о
чем вы тут таракаете?..
Раз вот как-то иду я и, признаться, не заприметил, шапку ему не снял;
ну хорошо; как подошел он ко мне да как хватит меня вот в эвто само место;
ну хорошо; я ему и скажи в сердцах-то: Карл Иванович, за
что, мол,
ты дерешься?
— Право, кабы знал, пособил бы ему, ей-богу бы пособил, — сказал ярославец. — Послушай, брат хозяин, полно
тебе жидоморничать;
ну,
что ты с него возьмешь, ей-богу, грех
тебе будет, отдай ему полушубок… Э! Не видал,
что ли, полушубка
ты крестьянского?.. Слышишь, мужик бедный, неимущий… Право, отдай; этим, брат, не разживешься; пра, отдай!..
— Ах
ты, бестия, бестия! — говорил управляющий, качая головою. —
Ну,
что ты мне пришел турусы-то плесть? А? Выгод
тебе нет!.. Ах
ты, борода жидовская!.. Да хочешь, я
тебе по пальцам насчитаю двадцать человек из троскинских мужиков, которые без просыпу пьянствуют?..
— Полно
тебе, старая харя, — возразил, смеясь, Никита Федорыч, — меня, брат, не проведешь; да
ну, принес,
что ли, деньги-то?..
— Ха, ха, ха!..
Ну, а
что бы
ты стал тогда делать?..
— Ха, ха, ха! Ай да бурмистр…
ну, а за
что бы
ты его высек?
— Ха, ха, ха… пойдем, пойдем, расскажи-ка это матери… Анна Андреевна, а Анна Андреевна! Послушай-ка,
что говорит наш молодчик… ха, ха, ха!.. Ну-ка, Ваня, скажи же мамке, за
что бы
ты высек Михешку-то Кузнецова…
— Эхва!.. так
ты теперь-то управляющего хватился!..
Ну, брат, раненько! Погоди, вот
тебе ужотко еще будет… Эк его, как накатился… Федька, знать выпимши добре, ишь, лыка не вяжет…
Что те нелегкая дернула, — продолжал Дорофей, толкая Антона под бок, — а тут-то без
тебя что было… и-и-и…
— А
что попритчилось, — примолвил Дорофей, — запил! Вот те и все тут; экой, право, черт… должно быть, деньги-то все кончил… Поди ж
ты, Федюха, а, кажись, прежде за ним такого дела не важивалось; управляющего, слышь, захотелось ему ночью… знать, уж больно он его донимает…
ну, да пойдем, Федюха: я индо весь промок… так-то стыть-погода пошла…
—
Ну,
ты что лезешь… нешто не видала? Пошла, вот как двину!.. — вымолвил высокий плешивый старик, выжимая востроносую бабу из толпы и снова устремляя круглые свои глаза на колодки — предметы всеобщего любопытства.
— Пошли прочь! — крикнул сердито Никита Федорыч, расталкивая мужиков и баб, теснившихся вокруг телег. —
Чего стали?.. Пошли, говорю.
Ну,
ты, вставай да набей-ка им колодки, мошенникам. А вы смотрите, братцы, — продолжал он, обращаясь ласково к старикам, сотским и солдатам, — не зевайте, держите ухо востро!
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).
Ну,
ну,
ну… оставь, дурак!
Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)
Что это за жаркое? Это не жаркое.
Городничий (жене и дочери).Полно, полно вам! (Осипу.)
Ну что, друг,
тебя накормили хорошо?
Городничий.
Что, Анна Андреевна? а? Думала ли
ты что-нибудь об этом? Экой богатый приз, канальство!
Ну, признайся откровенно:
тебе и во сне не виделось — просто из какой-нибудь городничихи и вдруг; фу-ты, канальство! с каким дьяволом породнилась!
Хлестаков. Да у меня много их всяких.
Ну, пожалуй, я вам хоть это: «О
ты,
что в горести напрасно на бога ропщешь, человек!..»
Ну и другие… теперь не могу припомнить; впрочем, это все ничего. Я вам лучше вместо этого представлю мою любовь, которая от вашего взгляда… (Придвигая стул.)
Городничий. И не рад,
что напоил.
Ну что, если хоть одна половина из того,
что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу:
что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право,
чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь,
что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или
тебя хотят повесить.