—
Ну тебя! — отмахнулся Мельников. — Что ты думаешь, — я это люблю, убивать? Мне потом два раза говорили тоже повесить, женщину и студента, ну, я отказался. Наткнёшься опять на какого-нибудь, так вместо одного двоих будешь помнить. Они ведь представляются, убитые, они приходят!
Неточные совпадения
—
Ну, говори, — чай, не бьют
тебя! Зачем
ты её этакое болтаешь,
ну?
—
Ну, ладно. Только
ты не водись с ней… Слышишь?
—
Ну, — тихонько сказал Евсей, —
ты про это не говори…
—
Ну, что же
ты! Разве
ты не мальчик?
—
Ну, сирота… вот, значит, живи! Слушайся хозяина… Он горя
тебе не захочет — зачем ему это? Не скучай…
—
Ну, теперь иди! — тихо сказала Раиса, вставая. — Иди, а то он будет спрашивать, почему
ты долго. Не говори ему, что был у меня, — хорошо?
— Я
тебя обидела? — слышал он. —
Ну, прости… Если бы
ты знал, какой он дьявол. Ненавижу его… ах
ты…
— Засыпаешь?
Ну, спи… — слышал он сквозь дрёму, счастливый и благодарный. — Забудешь
ты всё, что я говорила?.. Какой
ты, слабенький… спи!
— Встань!
Ну, скажи — как
ты теперь будешь жить?
—
Ну, что
ты вянешь, чего никнешь? — слышал он тоскливые жалобы. — Другие в твои годы уже давно девиц любят, живым живут…
— Так
тебе хочется жить со мной?
Ну, живи…
— Идите!
Ну, ступай, Климков… Служи хорошо, и будешь доволен. Но — не забывай однако, что
ты принимал участие в убийстве букиниста Распопова,
ты сам сознался в этом, а я записал твоё показание — понимаешь?
— Э, дубина! — презрительно прогнусил Саша. —
Ну, что такое? Опять хотели бить
тебя?
— Да чёрт с вами, — я и без вас знаю, что следят,
ну? Что, — дела плохо идут? Думал меня подкупить да из-за моей спины предавать людей? Эх
ты, подлец!.. Или хотел совести своей милостыню подать? Иди
ты к чёрту, иди, а то в рожу дам!
—
Ну да, — нет времени! Хотя я всё-таки успеваю. Тут такие есть книжки — возьмёшь её и весь замрёшь, словно с милой любовницей обнимаешься, право…
Ты насчёт девиц — как? Счастливый?
— Экий
ты нескладный! Чёрт знает как говоришь!
Ну, старика нам не надо, конечно. А я живу с двумя товарищами, ко мне тоже неудобно заходить. Давай, уговоримся, где встретиться…
—
Ты смотри —
ну, чем не люди? Верно ли? Глаза, морды — какое всё умное, а?..
—
Ну, ещё бы
тебе не помнить, — он так просто поставил
тебя дураком…
— Не буду, — сказал Маклаков, подумав. —
Ну, вот что — прощай! Прими мой совет — я его даю, жалея
тебя, — вылезай скорее из этой службы, — это не для
тебя,
ты сам понимаешь. Теперь можно уйти — видишь, какие дни теперь! Мёртвые воскресают, люди верят друг другу, они могут простить в такие дни многое. Всё могут простить, я думаю. А главное, сторонись Сашки — это больной, безумный, он уже раз заставил
тебя брата выдать, — его надо бы убить, как паршивую собаку!
Ну, прощай!
—
Ну, Евсей, вот уж попал я в кашу. Если бы не мой талант…
Ты знаком? Это Пантелеев, тоже наш…
— Эх, какой
ты, —
ну, идём! Чёрт с ними, — что
тебе?
— Ничего не будет.
Ты смирный, говоришь мало, и я тоже не люблю говорить. Спросишь о чём-нибудь — один скажет одно, другой другое, третий ещё что-нибудь, и
ну вас к чёрту, думаю! Слов у вас много, а верных нет…
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).
Ну,
ну,
ну… оставь, дурак!
Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Городничий (жене и дочери).Полно, полно вам! (Осипу.)
Ну что, друг,
тебя накормили хорошо?
Анна Андреевна. Ах, какой чурбан в самом деле!
Ну, когда
тебе толкуют?
Городничий. Что, Анна Андреевна? а? Думала ли
ты что-нибудь об этом? Экой богатый приз, канальство!
Ну, признайся откровенно:
тебе и во сне не виделось — просто из какой-нибудь городничихи и вдруг; фу-ты, канальство! с каким дьяволом породнилась!
Анна Андреевна.
Ну, вот нарочно, чтобы только поспорить. Говорят
тебе — не Добчинский.
