Неточные совпадения
— Я думал, что если не для себя,
то, повторяю, для своего
сына, вы вернетесь в высокий дом.
«Конечно, — думал он, — она не откажется от денег,
тем более, что он дарит их не ей, а ее
сыну. Я слишком старый друг ее отца, чтобы она могла обидеться моим предложением…»
Вскоре лошади были поданы, мать с
сыном уселись в накладушку и отправились в
ту сторону, откуда несчастная девушка была изгнана пять лет
тому назад. Лошади в Сибири очень быстры, хотя невзрачны на вид, так что двести верст делают с двумя-тремя остановками в сутки и только иногда на пять или шесть часов более.
Семен Порфирьевич
то и дело прикладывался к рюмочке и болтал без умолку о городских новостях, пересыпая эти рассказы плоскими шуточками, над которыми смеялся, впрочем, только вдвоем со своим
сыном.
— Незачем и спрашивать… Я знаю моего
сына… За что он примется, так уже сделает на отличку… Что заберет себе в голову,
того достигнет… Он и теперь все твои дела знает, как свои пять пальцев, и может прекрасно заменить старика Гладких…
— Ваш
сын, — перебил его Гладких с
той же презрительной улыбкой, — может искать себе невесту, где ему будет угодно, Таня же никогда не будет его женой, слышите, никогда!
— Таня, — сказал
тот с расстановкой. — Дело идет о твоем замужестве. Семен Порфирьевич просит твоей руки для своего
сына. Согласна ты или нет?
Звегинцев медленно отпер один из ящиков в письменном столе и, вынув портфель, после непродолжительных поисков, достал из него пожелтевший лист бумаги и подал своему приемному
сыну.
Тот жадно схватил свидетельство и стал читать. Вдруг он затрясся и побледнел, как мертвец.
Это были документы его деда, из которых он узнал, что его отец был
сын родовитого поляка, сосланного за мятеж, громадные имения которого были конфискованы в пользу казны. Кроме
того, тут же был университетский диплом Ильяшевича.
— Вы думаете!.. — воскликнул Иван дрожащим голосом, выпрямляясь. — Так я скажу вам, что вы в этом молодом человеке, спасшем вам жизнь, который любит вашу крестницу, но которого вы оттолкнули и от нее, и от себя, узнали
того, кого около двадцати лет
тому назад вы обручили с Таней… так как он —
сын Марии Толстых, дочери Петра Иннокентьевича.
— Голова моя горит, сердце бьется, но все-таки я совершенно спокойна… С
той ужасной минуты, когда я очнулась на станции, я себя никогда так хорошо не чувствовала… Мой
сын жив!.. Мой
сын жив… Эти слова, как целительный бальзам, проникли в мою душу! Боже, мне кажется, что в эту минуту с меня снято проклятие отца… Я не была сумасшедшая, Егор, но много, много лет я жила в какой-то лихорадке… Мне кажется, что густой мрак, который скрывал от меня все, рассеялся… и я опять прежняя Мария Толстых…
— Но сегодня я еще не хочу войти в дом моего отца… Только в
тот день, когда там меня встретит мой
сын, я войду в этот дом: Борис и Иннокентий Антипович должны встретить меня на пороге дома моего отца… До
тех же пор никто не должен знать, что я еще жива… Днем я буду по-прежнему скрываться в лесу, а ночью мы будем встречаться с тобой, Егор, и говорить о наших любимцах… Дня через три-четыре, Гладких уже может быть здесь с моим
сыном!.. Время промчится незаметно…
Тот молча последовал за
сыном.
—
Тем лучше, ты кажись, трусишь? — заметил с усмешкой
сын и повернул ручку двери.
— Вы забрались несколько дней
тому назад в высокий дом вместе со своим достойным
сыном, отперли украденным ключом несгораемый сундук, и когда покойный отец проснулся и застал вас на месте преступления, стали душить его и не задушили, так как услыхали бегство вашего
сына, не успевшего в комнате приемной дочери моего отца совершить еще более гнусное преступление…
— Еще ранее, тоже ночью, с
тем же вашим достойным
сыном, вы столкнули Гладких в старый колодец… и он спасся от смерти только чудом…
Ждать ему пришлось недолго, так как Семен Порфирьевич, услыхав шум бегства Семена Семеновича, вообразил, что весь дом проснулся, бросил полузадушенного Петра Иннокентьевича и, не воспользовавшись ни одним золотым, убежал из дома почти следом за своим
сыном и по
той же дороге.
Произошла отвратительная борьба. Явная опасность придала Семену Порфирьевичу, и без
того отличавшемуся недюжинной силой, еще большую, и в
то время, когда
сын обхватил его поперек тела, чтобы повалить на землю, отец схватил его обеими руками за горло и сдавил из всей силы.
В поручении Катерины Ивановны промелькнуло одно обстоятельство, чрезвычайно тоже его заинтересовавшее: когда Катерина Ивановна упомянула о маленьком мальчике, школьнике,
сыне того штабс-капитана, который бежал, плача в голос, подле отца, то у Алеши и тогда уже вдруг мелькнула мысль, что этот мальчик есть, наверное, тот давешний школьник, укусивший его за палец, когда он, Алеша, допрашивал его, чем он его обидел.
На днях у меня был Оболенский, он
сын того, что был в Лицее инспектором. Вышел в 841-м году. Служит при Гасфорте, приезжал в Ялуторовск по какому-то поручению и, услышав мою фамилию, зашел навестить меня. С ним я потолковал о старине. Он нашел, что я еще мало стар; забросал я его вопросами местными, напомнил ему, что он жил с отцом во флигеле в соседстве с Ротастом. Тогда этот Оболенский несознательно бегал — ему теперь только 32 года. — Только странный какой-то человек, должно быть вроде своего отца.
Неточные совпадения
Добчинский.
То есть оно так только говорится, а он рожден мною так совершенно, как бы и в браке, и все это, как следует, я завершил потом законными-с узами супружества-с. Так я, изволите видеть, хочу, чтоб он теперь уже был совсем,
то есть, законным моим сыном-с и назывался бы так, как я: Добчинский-с.
К дьячку с семинаристами // Пристали: «Пой „Веселую“!» // Запели молодцы. // (
Ту песню — не народную — // Впервые спел
сын Трифона, // Григорий, вахлакам, // И с «Положенья» царского, // С народа крепи снявшего, // Она по пьяным праздникам // Как плясовая пелася // Попами и дворовыми, — // Вахлак ее не пел, // А, слушая, притопывал, // Присвистывал; «Веселою» // Не в шутку называл.)
Замолкла Тимофеевна. // Конечно, наши странники // Не пропустили случая // За здравье губернаторши // По чарке осушить. // И видя, что хозяюшка // Ко стогу приклонилася, // К ней подошли гуськом: // «Что ж дальше?» // — Сами знаете: // Ославили счастливицей, // Прозвали губернаторшей // Матрену с
той поры… // Что дальше? Домом правлю я, // Ращу детей… На радость ли? // Вам тоже надо знать. // Пять
сыновей! Крестьянские // Порядки нескончаемы, — // Уж взяли одного!
Приехали
сыны, // Гвардейцы черноусые // (Вы их на пожне видели, // А барыни красивые — //
То жены молодцов).
Тут
сын отцу покаялся: // «С
тех пор, как
сына Власьевны // Поставил я не в очередь, // Постыл мне белый свет!» // А сам к веревке тянется.