Неточные совпадения
Он долго потом рассказывал, в виде характерной черты, что когда он заговорил с Федором Павловичем о Мите,
то тот некоторое время имел вид совершенно не понимающего, о каком таком ребенке идет дело, и даже как бы удивился, что у него есть где-то в доме маленький
сын.
Во-первых, этот Дмитрий Федорович был один только из трех
сыновей Федора Павловича, который рос в убеждении, что он все же имеет некоторое состояние и когда достигнет совершенных лет,
то будет независим.
Узнав же имя автора, заинтересовались и
тем, что он уроженец нашего города и
сын «вот этого самого Федора Павловича».
Лишь один только младший
сын, Алексей Федорович, уже с год пред
тем как проживал у нас и попал к нам, таким образом, раньше всех братьев.
Впрочем, кажется, не отец лжи, это я все в текстах сбиваюсь, ну хоть
сын лжи, и
того будет довольно.
Только сознав свою вину как
сын Христова общества,
то есть церкви, он сознает и вину свою пред самим обществом,
то есть пред церковью.
Во многих случаях, казалось бы, и у нас
то же; но в
том и дело, что, кроме установленных судов, есть у нас, сверх
того, еще и церковь, которая никогда не теряет общения с преступником, как с милым и все еще дорогим
сыном своим, а сверх
того, есть и сохраняется, хотя бы даже только мысленно, и суд церкви, теперь хотя и не деятельный, но все же живущий для будущего, хотя бы в мечте, да и преступником самим несомненно, инстинктом души его, признаваемый.
— Дмитрий Федорович! — завопил вдруг каким-то не своим голосом Федор Павлович, — если бы только вы не мой
сын,
то я в
ту же минуту вызвал бы вас на дуэль… на пистолетах, на расстоянии трех шагов… через платок! через платок! — кончил он, топая обеими ногами.
— Те-те-те, вознепщеваху! и прочая галиматья! Непщуйте, отцы, а я пойду. А
сына моего Алексея беру отселе родительскою властию моею навсегда. Иван Федорович, почтительнейший
сын мой, позвольте вам приказать за мною следовать! Фон Зон, чего тебе тут оставаться! Приходи сейчас ко мне в город. У меня весело. Всего верстушка какая-нибудь, вместо постного-то масла подам поросенка с кашей; пообедаем; коньячку поставлю, потом ликерцу; мамуровка есть… Эй, фон Зон, не упускай своего счастия!
Пусть я проклят, пусть я низок и подл, но пусть и я целую край
той ризы, в которую облекается Бог мой; пусть я иду в
то же самое время вслед за чертом, но я все-таки и твой
сын, Господи, и люблю тебя, и ощущаю радость, без которой нельзя миру стоять и быть.
— Что говорит Иван? Алеша, милый, единственный
сын мой, я Ивана боюсь; я Ивана больше, чем
того, боюсь. Я только тебя одного не боюсь…
Обыкновенный мальчик, слабый
сын, —
тот бы смирился, отца своего застыдился, а этот один против всех восстал за отца.
Дмитрий Федорович голоштанник-с, а вызови он на дуэль самого первейшего графского
сына, и
тот с ним пойдет-с, а чем он лучше меня-с?
Сам Ришар свидетельствует, что в
те годы он, как блудный
сын в Евангелии, желал ужасно поесть хоть
того месива, которое давали откармливаемым на продажу свиньям, но ему не давали даже и этого и били, когда он крал у свиней, и так провел он все детство свое и всю юность, до
тех пор пока возрос и, укрепившись в силах, пошел сам воровать.
Понимаю же я, каково должно быть сотрясение вселенной, когда все на небе и под землею сольется в один хвалебный глас и все живое и жившее воскликнет: «Прав ты, Господи, ибо открылись пути твои!» Уж когда мать обнимется с мучителем, растерзавшим псами
сына ее, и все трое возгласят со слезами: «Прав ты, Господи»,
то уж, конечно, настанет венец познания и все объяснится.
Она умоляет, она не отходит, и когда Бог указывает ей на пригвожденные руки и ноги ее
сына и спрашивает: как я прощу его мучителей, —
то она велит всем святым, всем мученикам, всем ангелам и архангелам пасть вместе с нею и молить о помиловании всех без разбора.
Когда страшный и премудрый дух поставил тебя на вершине храма и сказал тебе: «Если хочешь узнать,
Сын ли ты Божий,
то верзись вниз, ибо сказано про
того, что ангелы подхватят и понесут его, и не упадет и не расшибется, и узнаешь тогда,
Сын ли ты Божий, и докажешь тогда, какова вера твоя в Отца твоего», но ты, выслушав, отверг предложение и не поддался и не бросился вниз.
Потому у здешних теперь сбыту нет: кулачат Масловы — отец с
сыном, стотысячники: что положат,
то и бери, а из здешних никто и не смеет против них тягаться.
Прочти им, а деткам особенно, о
том, как братья продали в рабство родного брата своего, отрока милого, Иосифа, сновидца и пророка великого, а отцу сказали, что зверь растерзал его
сына, показав окровавленную одежду его.
А не спасутся и потом,
то сыны их спасутся, ибо не умрет свет твой, хотя бы и ты уже умер.
— Полно,
сыне милый, полно, друг, — прочувствованно произнес он наконец, — чего ты? Радуйся, а не плачь. Или не знаешь, что сей день есть величайший из дней его? Где он теперь, в минуту сию, вспомни-ка лишь о
том!
Напротив, однажды серьезно и строго посоветовал Грушеньке: «Если уж выбирать из обоих, отца аль
сына,
то выбирай старика, но с
тем, однако же, чтобы старый подлец беспременно на тебе женился, а предварительно хоть некоторый капитал отписал.
Важно и молча поклонился он гостю, указал ему на кресло подле дивана, а сам медленно, опираясь на руку
сына и болезненно кряхтя, стал усаживаться напротив Мити на диван, так что
тот, видя болезненные усилия его, немедленно почувствовал в сердце своем раскаяние и деликатный стыд за свое теперешнее ничтожество пред столь важным им обеспокоенным лицом.
Когда Митя вышел, Кузьма Кузьмич, бледный от злобы, обратился к
сыну и велел распорядиться, чтобы впредь этого оборванца и духу не было, и на двор не впускать, не
то…
Он не договорил
того, чем угрожал, но даже
сын, часто видавший его во гневе, вздрогнул от страху. Целый час спустя старик даже весь трясся от злобы, а к вечеру заболел и послал за «лекарем».
— Позвольте, видите… я… вы, вероятно, слышали от здешнего сторожа в
той избе: я поручик Дмитрий Карамазов,
сын старика Карамазова, у которого вы изволите рощу торговать…
Видишь, сударь, когда
Сын Божий на кресте был распят и помер,
то сошел он со креста прямо во ад и освободил всех грешников, которые мучились.
— Нет-с, в Смоленской губернии-с. А только ее улан еще прежде
того вывез-с, супругу-то мою-с, будущую-с, и с пани-маткой, и с тантой, и еще с одною родственницей со взрослым
сыном, это уж из самой Польши, из самой… и мне уступил. Это один наш поручик, очень хороший молодой человек. Сначала он сам хотел жениться, да и не женился, потому что она оказалась хромая…
Он поклялся на коленях пред образом и поклялся памятью отца, как потребовала сама госпожа Красоткина, причем «мужественный» Коля сам расплакался, как шестилетний мальчик, от «чувств», и мать и
сын во весь
тот день бросались друг другу в объятия и плакали сотрясаясь.
Кстати: я и забыл упомянуть, что Коля Красоткин был
тот самый мальчик, которого знакомый уже читателю мальчик Илюша,
сын отставного штабс-капитана Снегирева, пырнул перочинным ножичком в бедро, заступаясь за отца, которого школьники задразнили «мочалкой».
Коль такое убивство уж я замыслил,
то можно ли быть столь дураком, чтобы вперед на себя такую улику сказать, да еще
сыну родному, помилуйте-с?!
— «Отец святой, это не утешение! — восклицает отчаянный, — я был бы, напротив, в восторге всю жизнь каждый день оставаться с носом, только бы он был у меня на надлежащем месте!» — «
Сын мой, — вздыхает патер, — всех благ нельзя требовать разом, и это уже ропот на Провидение, которое даже и тут не забыло вас; ибо если вы вопиете, как возопили сейчас, что с радостью готовы бы всю жизнь оставаться с носом,
то и тут уже косвенно исполнено желание ваше: ибо, потеряв нос, вы
тем самым все же как бы остались с носом…»
На вопрос же прокурора о
том, какие у него основания утверждать, что Федор Павлович обидел в расчете
сына, Григорий Васильевич, к удивлению всех, основательных данных совсем никаких не представил, но все-таки стоял на
том, что расчет с
сыном был «неправильный» и что это точно ему «несколько тысяч следовало доплатить».
Я и сам скажу правду, я и сам понимаю
ту сумму негодования, которую он накопил в сердце своего
сына.
Затем другой
сын, — о, это еще юноша, благочестивый и смиренный, в противоположность мрачному растлевающему мировоззрению его брата, ищущий прилепиться, так сказать, к «народным началам», или к
тому, что у нас называют этим мудреным словечком в иных теоретических углах мыслящей интеллигенции нашей.
Но так как мотивов этих за ним никто предварительно не приметил, а все видели, напротив, что он барином любим, почтен бариновою доверенностью,
то, конечно бы, его последнего и заподозрили, а заподозрили бы прежде всего такого, который бы имел эти мотивы, кто сам кричал, что имеет эти мотивы, кто их не скрывал, перед всеми обнаруживал, одним словом, заподозрили бы
сына убитого, Дмитрия Федоровича.
Во-вторых, конечно для
того, чтобы сам барин, видя, что его никто не караулит, и страшно опасаясь прихода
сына, чего не скрывал, усугубил свою недоверчивость и свою осторожность.
Уж я и не говорю про
то, как бы мог Смердяков рассчитать это все заранее и все предузнать как по пальцам,
то есть что раздраженный и бешеный
сын придет единственно для
того только, чтобы почтительно заглянуть в окно и, обладая знаками, отретироваться, оставив ему, Смердякову, всю добычу!
«Господа присяжные заседатели, вы помните
ту страшную ночь, о которой так много еще сегодня говорили, когда
сын, через забор, проник в дом отца и стал наконец лицом к лицу с своим, родившим его, врагом и обидчиком.
А
сын, вломившийся к отцу, убивший его, но в
то же время и не убивший, это уж даже и не роман, не поэма, это сфинкс, задающий загадки, которые и сам, уж конечно, не разрешит.